Когда распались половинки третьей тыквы, из неё с шумом выскочили гуси, утки, фазаны, куры, индейки. Последними из тыквы выбежали два маленьких ослика. Ослики были нагружены мешками с золотом и серебром.
Хорошо и счастливо зажили Хон Бу, его жена и дети. Хорошо и счастливо зажили и их соседи, потому что Хон Бу никому не отказывал в помощи. И чем больше денег раздавал он, тем больше становилось в его мешках золота и серебра.
Дошла весть до Наль Бу, что брат его раздаёт бедным деньги. Рассмеялся богач, не поверил рассказам людей:
— Откуда у этого нищего деньги? У него и соломы-то для сандалий нет!
И решил богач пойти к Хон Бу, узнать, не умер ли его брат с голода. Пришёл он к Хон Бу — глазам своим не верит. Вместо шалаша — восьмикомнатный дом с двумя верандами и тремя дворами. В первом дворе — быки, лошади, во втором — куры, гуси, фазаны, индейки. В третьем — прекрасный сад.
Каких только не было здесь плодов! И яблоки, и персики, и груши, и абрикосы! А цветы издавали такое благоухание, что запах их был слышен в другом конце деревни.
Подошёл Наль Бу к дому и видит: сидит брат на веранде, играет с сыном в шахматы. Веранда вся застлана тигровыми шкурами.
Наль Бу от злобы чуть не умер. А Хон Бу увидел брата, вышел к нему, проводил его на веранду. Долго крепился Наль Бу, а потом не выдержал и спросил, откуда у бедняка такое богатство.
А Хон Бу никогда не говорил неправды. Он и на этот раз ничего не утаил от брата и рассказал ему всё, как было.
Вернулся Наль Бу домой и сразу же приказал служанке принести ему ласточкино гнездо. Служанка выполнила приказание своего хозяина. Она нашла под карнизом дома ласточкино гнездо. В нём сидело три птенчика.
Рано утром, когда все в доме спали, Наль Бу вытащил из гнезда птенцов, двоих из них убил, а третьему переломал лапку и унёс в дом.
Всё лето лечил богач бедного птенца, а осенью выпустил его на волю. Искалеченный птенец полетел в царство птиц.
Когда царь птиц увидел хромающую ласточку, он спросил её:
— Расскажи мне, кто тебя обидел. Почему ты хромаешь?
Ласточка рассказала всё: как Наль Бу убил её брата и сестру, как самой ей сломал лапку, а потом вылечил и выпустил её на волю.
Царь птиц выслушал печальный рассказ ласточки и сказал:
— Вот тебе семечко тыквы. Весной ты отдашь его человеку, который сломал тебе лапку.
Миновали зимние месяцы, и пришла весна.
Однажды, когда богач сидел на веранде и курил свою трубку, он услышал щебет ласточки. Наль Бу раздвинул заклеенное промасленной бумагой окно и сразу же узнал прошлогоднюю ласточку.
Как только Наль Бу выбежал во двор, ласточка подлетела к нему — и на землю упало тыквенное семечко. Наль Бу схватил семечко и начал искать место, куда бы его посадить. Он боялся, чтобы воры не украли волшебные тыквы, когда наступит пора их снимать. И решил Наль Бу посадить семечко возле самого дома, чтобы всегда быть рядом с чудесным растением.
Всё лето Наль Бу не смыкал глаз — сторожил своё сокровище. Он взрыхлял землю, поливал росток самой чистой водой, огораживал его днём от знойных лучей солнца, покрывал циновками в холодные, ветреные ночи.
Волшебное семечко быстро дало росток, и к осени побеги его покрыли собою весь дом богача. Вместо трёх тыкв у Наль Бу родилось пять. Богач ходил счастливый и гордый.
А тыквы с каждым днём становились все больше и больше. И скоро они стали такими огромными, что под их тяжестью стал трещать дом. Пришлось Наль Бу вместе с женою переехать в пристройку, где он хранил зерно.
Богач и его жена ни на шаг не отходили от волшебных тыкв. Наль Бу сторожил их ночью, а жена — днём. Можно было бы уже давно срезать тыквы, но Наль Бу считал, что чем они будут больше, тем больше в них поместится сокровищ.
Наконец тыквы стали такие большие, что сломали черепичную крышу дома, продавили потолок и свалились в комнаты. Наль Бу стал их вытаскивать из дома, но оказалось, что огромные тыквы не проходят в двери. Пришлось сломать стену, чтобы выкатить тыквы во двор.
Наль Бу не очень горевал, что он остался без дома. Богач ведь знал, какие сокровища оказались в тыквах его брата…
Когда тыквы выкатили из дома во двор, Наль Бу приказал закрыть накрепко ворота, чтобы никто ему не мешал, и принялся пилить первую тыкву. Тыква оказалась такая большая и твёрдая, что богач трижды отдыхал, прежде чем распилил её. Когда же половинки её распались, из тыквы вышло десять канатных плясунов. Они сразу начали петь и танцевать. Наль Бу и его жена с удовольствием смотрели на это бесплатное представление.
— Плясуны явились, чтобы порадоваться нашему счастью, — сказал Наль Бу жене. — Однако они мне надоели: мне не терпится узнать, какие чудеса таят остальные тыквы.
И он крикнул старшему плясуну:
— Пошёл вон!
Старший плясун не обиделся: он поклонился и сказал:
— Ты тешил свой взор нашими танцами и услаждал свой слух нашим пением. Уплати нам десять тысяч лян[3] — и мы исчезнем.
Трясясь от злобы, богач насыпал им мешок денег — и плясуны исчезли.
Наль Бу принялся пилить вторую тыкву. Он надеялся, что из второй тыквы выскочат плотники и построят ему новый дом. Но из второй тыквы вышли десять бритоголовых монахов и сейчас же начали клянчить у Наль Бу подаяние. Напрасно богач выпроваживал их со двора. Известно, что монахи — самый жадный и самый надоедливый народ на земле. И хотя Наль Бу был очень скуп, пришлось дать и монахам тысячу лян, чтобы они ушли.
— Не горюй! — сказал он жене. — Уж в третьей-то тыкве мы наверняка найдём серебро и золото.
Но когда он распилил третью тыкву, из неё вышла длинная процессия платных плакальщиков. За плакальщиками шли носильщики: они несли мёртвое тело. Плакальщики громко вопили, и соседи богача начали стучаться в ворота, чтобы узнать, что случилось.
— Убирайтесь вон! — закричал на плакальщиков Наль Бу. — Кто вас сюда звал?
— Мы уйдём не раньше, чем получим деньги на погребение тела и на покупку траурных одежд, — ответили плакальщики и завопили ещё громче.
Наль Бу испугался, что на этот крик к нему ворвутся соседи. Ведь не будет же он при соседях распиливать остальные тыквы. И он дал плакальщикам десять тысяч лян.
Из четвёртой тыквы выскочили пять певиц. У каждой певицы была своя песня. Первая спела о двенадцати месяцах, составляющих год; вторая — о тридцати днях, составляющих месяц; третья — о часах, составляющих день; четвертая — о смерти старого года; пятая — о рождении нового года. Когда певицы закончили петь, они потребовали, чтобы богач отдал им за их старание все запасы зерна.
— Ничего я вам не дам! — закричал Наль Бу. — Все деньги я уже роздал. А теперь вы хотите ещё оставить меня без зерна! Ступайте вон!
Но певицы не тронулись с места.
— Ты разбогатеешь вновь, когда откроешь пятую тыкву, — сказали они. — Если же ты не прикажешь своим слугам погрузить всё твоё зерно на быков и лошадей, что стоят в твоём первом дворе, мы будем петь до рассвета.
Хочешь не хочешь, а пришлось богачу расстаться со своим зерном. Слуги проворно нагрузили мешки на подводы — и через несколько минут у богача не осталось ни одного мешка с зерном, ни быков, ни коров, ни лошадей.
Дрожа от жадности и нетерпения, Наль Бу принялся пилить пятую тыкву. Это была самая большая и самая твёрдая тыква. Солнце уже давно закатилось за гору, наступила ночь, а богач всё пилил и пилил. Но вот, наконец, тыква треснула. И вдруг из неё вырвался свирепый ветер и яростное пламя. Ветер повалил дом, а пламя превратило его в огромный костёр.
Напрасно Наль Бу и его жена звали соседей на помощь.
Никто им не помог, потому что они сами никогда никому не сделали никакого доброго дела.
И когда увидел Наль Бу, что загорелся его сундук, где хранил он своё золото, — не выдержал и бросился в огонь.
Так и погиб жестокий богач.
И никто в деревне о нём не пожалел. Да и мы о нём плакать не станем.
Давным-давно в деревне, неподалёку от города Кэсона, жила бедная крестьянская семья. Муж работал на поле у богатого соседа, а жена пекла на продажу рисовые хлебцы. Так и жили они, сводя кое-как концы с концами.
И был у них сын Хан Сек Бон, которого они любили больше жизни. Дружно жила семья бедняка, пока не нагрянула на них непоправимая беда: отец тяжело заболел и умер. Умирая же, сказал он своей жене:
— Пусть наш сын будет учёным, и тогда все его станут уважать.
И жена пообещала мужу выполнить его последнее желание.
Когда Хан Сек Бону исполнилось семь лет, мать сказала:
— Пора выполнить волю отца. Десять лет предстоит тебе провести в учении. Ты познаешь за это время тысячу иероглифов, выучишь лучшие стихи, научишься медицине и прочтёшь книги философов. После этого ты сможешь выдержать экзамен в Сеуле и станешь учёным, как хотел отец.
