в тот день, когда я был серьезно болен: боль пронзала меня, и даже сильнейшие лекарства почти не действовали. Войдя в тень комнаты, Райана присела на пол и запела. Красивым и нежным голосом она выплетала санскритские стихи и древние мантры. Ее колдовская музыка буквально окутала меня, и вскоре я стал задремывать, а боль оставила тело.
Проснувшись, я обнаружил, что Райана оставила мне волшебный кристалл. Я всматривался в него, и мне казалось, будто в нём отражается солнце; в его запутанных недрах я ощущал присутствие всей Вселенной. Все галактики и звезды, казалось, сияли передо мной. Глядя в него, я думал об эволюции всей индийской философии: от крайнего дуализма, в котором Самость, или Пуруша, никогда не пересекается с материей, Пракрити, к другой крайности — ведантическому монизму, в котором всё едино, и только иллюзия делает множественность будто бы реальной. Всё же, причина страданий повсюду одна: невежество, авидья. Оно также заставляет людей отождествлять Самость с очевидностью материи, или верить в разделенность Бытия и творения, Атмана и Эго. При этом и в дуализме и в монизме, творение иллюзорно. В дуализме видимость существования творению придают отношения между Самостью и материей. Потому йога сосредоточена на постижении Самости, как способе осознать индивидуальность. Человек, достигший освобождения посредством йоги, приходит к осознанию того, что творение не существует само по себе, и Бытие никогда не было отделено от творения. Тогда делается понятным, что ты и Бог всегда были едины. Тени иллюзии исчезают перед светом знания.
И всё же, остаются многие великие сомнения. Ведь вполне может оказаться, что после смерти этот огонь угаснет. И что же, в конце концов, является источником этого мира — иллюзии, Майи?
Вглядываясь в глубины кристалла сестры Райаны, я вспоминал некоторые изречения ведической письменности:
«Тогда не было ни того, что есть, ни того, чего нет; не было неба, ни небес над ним. Что же служило оболочкой? Воды бездны?
Тогда не было смерти, и потому не было ничего бессмертного. Не было света между ночью и днем; Единое просто дышало в себе, без дыхания. Помимо этого не было ничего.
Вначале всё было тьмой; всё было морем без света. Потом зародыш, обернутый скорлупой, был рожден и стал Единым посредством энергии жара.
Тогда пришла любовь, объявшая все вещи. Она была семечком, зацветшим в Уме. Только поэты, которые искали в своем сердце, могли найти ту связь, что соединяет то, что есть, с тем, чего нет.
Луч света тогда сиял надо всем, но никто не знал, откуда он приходит. Просто была сила воли наверху, семена и самотворящие силы внизу.
Но кто же на самом деле знает о том, как всё это стало? Кто испустил луч света, и откуда пришло творение? Боги пришли уже после творения. Значит, они не могут знать истоков творения.
От кого же тогда пришло творение? Было ли оно создано, или не было? Может быть, великий зрящий, на высшем из всех небес, может знать; но, наверное, не знает и он».
Возможно, что Бог — просто бессознательная сущность, сотворившая мир во снах и кошмарах. Всё приходит из этих бессознательных вод, но никто не знает, как или почему. Древние ведические поэты не могли объяснить этого, и может быть, не сможет и сам Бог. Возможно ли, что наша задача — помочь Творцу пробудиться от Его кошмара, и осветить тьму? Если Бог не может нам помочь, то может быть, мы можем помочь Ему, и, сделав так, обрести потерянную цельность.
Вглядываясь в глубины кристалла, и чистого, и туманного, полного движущихся огней, я, кажется, увидел лицо сестры Райаны, сливавшееся с лицом Брата безмолвия на дне камня. Через них текла древняя река творения и воды тайны, и я будто слышал их слова: «Не говори; не задавай вопросов. Закутайся в молчание своего сердца, ведь в нём и только в нём поэты могли найти связь, соединяющую то, что есть, с тем, чего нет».
Часть вторая: Из Гималаев в Анды
В Чили лезвие клинка — это Кордильеры. Чили — узкая полоса земли, зажатая меж горами и морем. Голова ее в обжигающих песках северной пустыни, стопы — во льдах Антарктики, потому ей придется преодолеть эти две крайности, и взобраться на высочайшие склоны, чтобы не сгореть и не замерзнуть. Это сложная задача, и чем выше взбираешься — тем глубже пропасть.
В последние годы страна тяжко пострадала от землетрясений и стихийных бедствий; теперь она, кажется, дрожит в ожидании, в осознании попытки исправить свою судьбу. Ведь сегодня Чили — всё, что осталось после некоей гигантской катастрофы, разыгравшейся тысячи лет назад. Горы поднялись из моря, и море враждебно им до сих пор. В один из дней давнее противостояние моря и гор должно разрешиться. Если победят горы, то к западу от Чили появится целый континент, наверное, открыв руины Лемурии с храмами и дворцами, принадлежавшими лунным титанам. Если победит море — мы все будем затоплены, и старая история повторится. А сейчас красота Чили, и свет, что окружает здешние вулканы, подобны ауре прекрасной девушки — больной туберкулезом, и знающей о близости смерти.
Злой рок может быть преодолен лишь, если чилийцы начнут толковать свои ландшафты: как издревле показывает пример Индии, существует глубочайшее взаимопроникновение между душой человека и землей, на которой он живет. Чилийцу еще предстоит переоткрыть своих богов, укрывшихся в горах; ему еще нужно представить их свету и позволить обосноваться в своей душе. В настоящий момент существует лишь противоречие: величественная красота ландшафта причиняет человеку лишь страдания. Мы ошиблись в том, что пытались навязать этому ландшафту странных нездешних богов, и перенести сюда чуждую цивилизацию и культуру. Народы Южной Америки не европейцы и не азиаты, но в чём–то родственны обоим. Но до сих пор мы глядели на свой край лишь через призму ценностей Запада; наверное, чтобы придти теперь к равновесию, нам нужно принять у себя богов Индии и Тибета — в их собственных странах они уже оказываются изгнанниками. В доколумбовую эпоху в Чили не было развитой культуры, подобной культурам инков, майя или ацтеков; но душа Чили стара и могуча, и обнаруживается как в ландшафтах горных долин, так и в сущностной природе здешнего народа. В скалах Анд погребены титаны, и если мы, чилийцы, намерены выжить, мы должны стать новыми людьми — и нам нужно извлечь титанов из бездн наших душ.
