А сэр Ланселот двинулся дальше, размышляя на ходу:
— К чему все это было? Зачем она так сделала? Нет, никогда мне, наверное, не понять этих молоденьких девиц!
Так оно, скорее всего, и было. Добежав до пруда, девушка решительно отвернулась и больше не смотрела в сторону дороги. Если бы Ланселот видел это, он опять бы ничего не понял, а меж тем объяснение было вполне простым и естественным: девочке понравился проезжий рыцарь, и ей не хотелось видеть его позорное поражение.
Но сэр Ланселот уже не глядел в сторону девушек. Все его внимание сосредоточилось на трех шелковых шатрах, стоявших на берегу неширокого, но глубокого ручья. Поставлены они были так, что загораживали проход к мосту. У входа в каждый шатер было воткнуто по копью, а на них висели одинаковые белые щиты. Рядом на травке развалились хозяева шатров — три брата в рыцарских доспехах. Они лениво дремали, пока не услышали приближавшийся стук копыт.
— Сегодня Господь милостив к нам, — сказал один из молодых людей, сэр Гаутер. — Поглядите-ка, кто едет — это же великий сэр Кэй. Храбрый, благородный сэр Кэй! О, братья! Мое сердце трепещет от испуга, но ничего не поделаешь — придется выехать ему навстречу.
— Нет, погоди, — остановил его другой брат. — Почему именно ты? Вечно ты стремишься все вершки снять.
К нему присоединился и сэр Рейнольд:
— Нет, дорогие родичи, никуда я вас не пущу. Не желаю, чтобы вы столкнулись лицом к лицу с этим драконом! Уж лучше я — бедный, никудышный рыцарь — пожертвую собой. Моя-то смерть никого не огорчит.
— Об этом не может быть и речи, — возразил сэр Гилмер. — Я не могу позволить вам рисковать своими ценными жизнями. Решено: я сам сражусь с грозным, непобедимым Кэем-сенешалем.
— Пока вы здесь глумитесь и препираетесь, он проедет мимо — прикрикнул на братьев сэр Гаутер. — Вот, посмотрите, у меня в руке три соломинки. Кто вытащит короткую — тот и будет драться с сэром Кэем.
Три головы склонились друг к дружке: рыцари азартно тянули соломинки, а сэр Ланселот тем временем беспрепятственно пересек ручей и собрался ехать дальше. Однако не успел он отъехать от моста, как сэр Гаутер — победитель — кинулся за ним в погоню. Он скакал во весь опор и кричал:
— Эй, вы, сэр рыцарь! Немедленно остановитесь!
Сэр Ланселот молча остановился и обернулся к задире. Тот, рисуясь, натянул поводья и заставил коня гарцевать на месте. Затем, явно довольный собой, завел такую речь:
— Ага! Мне даже не требуется смотреть на щит гордого сэра Кэя — и так ощущается запах кухонного жира. Как вы смеете проезжать по нашему мосту!
— Вот уж не знал, что этот мост ваш, юный сэр.
— Вы что, хотите сказать, что я лгу? Ну, погодите же, вы мне за это заплатите!
— Я никого не обвиняю во лжи — просто спросил. В конце концов от вашего моста не убыло от того, что я проехал по нему.
— Ах, так! Теперь вы мне угрожаете! Недаром мне говорили, сэр, что вы надутый осел. Ну, ничего, я мигом выбью из вас эту дурь.
— Я и не думал угрожать вам, сэр.
— А почему вы проезжаете мимо, не говоря ни слова? Видать, вы слишком гордый, чтобы поприветствовать простых рыцарей?
— Я пытался избежать ссоры.
— В таком случае, вы просто трус, сэр!
— Отнюдь, я вовсе не трус. Просто у меня не было повода ссориться с вами, юный сэр. Пожалуйста, дайте мне проехать!
— Ах, вам не нравится ссора? Ну, так вы ее получите. Вот что я вам скажу, сэр: вы — лжец, мошенник, трус и глупец! Такие, как вы, недостойны носить рыцарское звание. Ну, что, теперь мы все же поссоримся?
— Считаю ниже своего достоинства ссориться с невоспитанными щенками. Таких, как вы, сэр, достаточно высечь — пользы будет больше.
— Ну все, держитесь, грязный кухонный рыцарь! Вы только что подписали себе смертный приговор.
— Видит Бог, — вздохнул сэр Ланселот, — я старался, как мог — все сделал, чтобы дать вам возможность отступить, не теряя достоинства, сэр. Вообще-то я терпеливый человек, но всякому терпению бывает предел.
— Ну наконец-то! — вскричал сэр Гаутер. — Надеюсь, вы благополучно достигли своего предела. Довольно разговоров! Защищайтесь, сэр — если, конечно, сможете.
С этими словами он обернулся к стоящим на мосту братьям и весело им помахал. После чего изготовился и ринулся в атаку. Однако при первом же столкновении копье его сломалось, а самого рыцаря постигла позорная судьба: взлетел он в воздух, как мешок с тряпками, и со всего размаха шлепнулся в грязную канаву. А сэр Ланселот преспокойно развернулся и поехал себе дальше.
С удивлением наблюдали оставшиеся два брата за разыгравшейся сценой.
— Что это стряслось с сэром Кэем? — воскликнули они. — Раньше он не умел так драться!
— Возможно, это вовсе и не сэр Кэй, — предположил Гилмер. — Может, какой-то чужак убил сэра Кэя и нацепил его доспехи? Ну, так или иначе, брат, а придется нам биться против этого рыцаря. Вызов брошен, и отступать мы не имеем права.
Сказано — сделано. Бросились рыцари на сэра Ланселота, и вскоре оба очутились рядом с братом — все в той же грязной канаве. Пришлось им хором просить пощады и обещать, что поедут прямиком к королеве Гвиневере в качестве пленников сэра Кэя.
Что же касается сэра Ланселота, то — как повествуется о том во французских книгах, трудах почтенного сэра Мэлори, Кэкстона и Саути, Соммера и Конибэра, Теннисона, Винавера и многих других авторов — он продолжал странствовать, побеждая по пути все новых и новых противников и, по своему обыкновению, отправляя их в Камелот. В результате по дороге в Камелот брела целая толпа поверженных рыцарей, которые несли весть о своем поражении от сэра Кэя. Сэр Ланселот ехал, тихо радуясь своей шутке и надеясь, что он оказал добрую услугу своему малосильному другу. Как-то раз по пути ему повстречалась компания рыцарей, освобожденных из плена у сэра Тарквина. Среди них были сэр Сигамур Желанный, сэр Эктор Окраинный, а также сэр Ивейн вместе с сэром Гавейном. Каждый из них выразил пожелание сразиться с Кэем-сенешалем, и все они, по очереди, потерпели поражение. И вот сэр Гавейн, оправившись от ран и колотушек, сказал своим товарищам:
— О други! Мы с вами сущие глупцы. Должно быть, Господь лишил нас разума. Вы только посмотрите, как этот рыцарь сидит на коне! Вспомните, как он легко, низко пригнувшись, скачет. А его удар и в особенности манера салютовать одной рукой. Ну, и кого он вам напоминает? Ох, и дураки же мы!
И трое остальных рыцарей хором отвечали:
— Да он вылитый сэр Ланселот! Ошибки быть не может.
— Конечно! — вскричал сэр Гавейн. — И когда б не наше ослепление, то не сидеть бы нам сейчас с ушибами и синяками. Ну ничего! Теперь, по крайней мере, коли встретится нам рыцарь в доспехах сэра Ланселота, то можно не беспокоиться. Что касается меня, уж я отыграюсь на сэре Кэе — не упущу случая поставить его на колени!
— Все это хорошо, — напомнил сэр Ивейн, — но мы связаны обещанием. Ведь мы поклялись явиться к королеве Гвиневере посланцами от сэра Кэя и повиниться в нашем поражении.
А сэр Ланселот с некоторых пор начал замечать, что отношение окружающих к нему разительно переменилось. Теперь странствующие рыцари не кидались радостно ему навстречу, не вызывали на поединок. Напротив, они с почтением уступали ему дорогу, а некоторые и вовсе предпочитали убраться подобру-поздорову. Стоявшие вдоль дороги шатры часто оказывались пустыми, мосты не охранялись, никто не досаждал путникам на дорогах. А мирные жители все чаще в своих приветствиях называли его подлинным именем. Более того, его вновь стали осаждать дамы и девицы всех рангов и званий: они появлялись невесть откуда и рассказывали о несправедливо отнятых землях, обиженных мужьях, неверных любовниках и других малопонятных проблемах. Опечаленные красавицы выстраивались вдоль дороги и провожали Ланселота укоризненными взглядами. Рыцарь только диву давался: как они умудрялись раскрыть его инкогнито? Ведь он ехал с опущенным забралом и щитом своего друга Кэя-сенешаля. Бедный сэр Ланселот не знал — да и не имел случая узнать, — с какой быстротой распространяются слухи по округе. Порой кажется, что их и вправду переносят сороки на хвосте.
А все объяснялось просто: оруженосец сэр Гавейна услышал слова своего господина и передал их странствующему монаху. Тот, в свою очередь, пересказал новость пришедшей на исповедь девице, а она поведала ее своему отцу или бродячему жонглеру, который спешил на сельскую свадьбу. Вскоре об этом уже шептались в зеленых дубравах, где укрывались преступники и беглые крестьяне. Об этой истории узнали в монастырях, и новость пошла гулять вместе с многочисленными братьями, переходившими с места на место. Ее переносили на своих крыльях птицы, бабочки и даже трудяги-пчелы. Через пару недель уже все знали, что славный рыцарь Ланселот путешествует в обличье сэра Кэя. Бродячие углежоги и жители деревень, по которым проезжал Ланселот, почтительно приветствовали его по имени. Странствующие ремесленники, перевозившие свой товар на вьючных мулах; сборщики десятины с мешками шерсти и купцы с заморскими товарами — все кланялись сэру Ланселоту. Молва бежала впереди него. Казалось, будто слухи неким таинственным образом обретают крылья и самостоятельно путешествуют по стране.
