Песня во многом изменена. Добрыня едет не службу служить князю Владимиру, а погулять и поискать себе сопротивника; уезжает на двенадцать лет, жена идет замуж за Алешу, не дождавшись назначенного срока. Добрыню извещает об этом конь его. Добрыня падает коню в ноги и просит переставить домой (как хорошо это выражение!) через три часа с минутою. Конь исполняет его просьбу. Узнав от матери, что жена пошла замуж за Алешу, Добрыня идет на пир к Алеше, потихохоньку-посмирнехоньку, переодевшись, вероятно, ибо его там не узнают, идет с гуслями, играет два наигрыша; после второго наигрыша, в котором заключается намек на настоящее обстоятельство, жена догадывается и подносит ему чару зелена вина, которую Добрыня опоражнивает, берет жену за руку и говорит слова, выше нами приведенные. У Алеши на свадьбе Владимир тысяцким, а дружкой Илья Муромец.
Песня "Сборника" К‹ирши›› Д‹анилова;› древнее и гораздо более совпадает с тоном и ходом остальных богатырских песен; в ней более древних приемов речи и оборотов языка, и мы, как сказали, считаем ее подлинною и основною. Впрочем, песня, признаваемая нами за вариант, также несомненно далекой древности, и сложена была, вероятно, вскоре за первой песней. Удивительно и отрадно, что песня эта поется и что весь древний вид слова и поэзии живет неизменно в устах народа.
АЛЕША ПОПОВИЧ И ЕКИМ ИВАНОВИЧ
Алеша Попович родом из Ростова. Лицо совершенно иного нрава. Этот богатырь — хитрый плут, берет обманом и скоро готов на худое дело. В песнях, не вошедших сюда, он упоминается как бессовестный соблазнитель. Но с Алешей Поповичем есть другой богатырь, Еким Иванович. Еким Иванович — это страшная, но смирная и безответная сила, всегда находящаяся в услугах у других богатырей. Он гораздо сильнее Алеши Поповича, но как будто сам этого не знает; в дело сам собой он без крайности не пускается, а спрашивает у Алеши, как он велит. Сам Дунай берет его с собою, предпочитая целой дружине. Алеше Поповичу он очень выгоден; он пользуется Екимом, как верным мечом, который никогда не подумает присвоивать себе своих подвигов: Еким — его работник не только в деле военном; он заботится и о конях, пускает их в луг, поит. Еким полезен Алеше, когда нужно прочитать что-нибудь: Алеша не знает грамоты, Еким, напротив, грамоте учен. Не имеет ли какого-нибудь соотношения с этим богатырем поговорка: Еким простота? — Алеша Попович упоминается часто в песнях; но одна посвящена собственно ему:
Из славного Ростова, красна города,
Как два ясны соколы вылетывали,
Выезжали два могучие богатыря:
Что по имени Алешенька Попович млад,
А со молодым Екимом Ивановичем.
Они ездят богатыри плечо о плечо,
Стремяно в стремяно богатырское.
Ничего не наехали в чистом поле богатыри, не видали ни птицы перелетной, ни зверя прыскучего; они наехали в чистом поле только на три широкие дороги; между трех дорог лежит горюч камень, а на камне подпись. "Братец, Еким Иванович, — говорит Алеша, — ты в грамоте поученый человек, посмотри, что на камне подписано". Еким соскочил с коня и прочел. Три дороги были расписаны на камне: одна — в Муром, другая — в Чернигов, третья — в Киев, ко ласкову князю Владимиру. "Которой дорогой изволишь ехать, братец Алеша Попович?" — спрашивает Еким. — "Лучше нам ехать к Киеву, ко ласкову князю Владимиру", — отвечает Алеша. Богатыри поворотили добрых коней и поехали к Киеву. Не доехав до Сафат-реки, они остановились покормить коней на зеленых лугах и расставили два белые шатра. Алеша лег опочив держать. Спустя немного времени, стреножив коней и пустив их на зеленый луг, лег и Еким в свой шатер отдыхать. Прошла осенняя ночь. Рано встает Алеша, умывается утренней зарей (росой на заре), утирается белой ширинкой, на восток молится богу. Скоро сходил за конями Еким Иванович, сводил их попоить на Сафат-реку, и Алеша приказал ему скорее седлать коней. Богатыри собираются продолжать путь свой к Киеву, тут приходит к ним калика перехожий (странник, как говорит теперь народ). "Удалые молодцы, — говорит он им, — я видел Тугарина Змеевича; в вышину он трех сажен, промежу плеч косая сажень, промежу глаз калена стрела,
Конь под ним — как лютый зверь;
Из хайлища пламень пышет,
Из ушей дым столбом стоит".
"Братец, калика перехожий, — пристал к нему Алеша, -
Дай мне платье каличье,
Возьми мое богатырское;
дай мне твою подорожную шелепугу". — Калика не отказывает. Они меняются платьем. Алеша берет шелепугу в пятьдесят пуд (другая была в тридцать) и идет на Сафат-реку. Тугарин завидел его, заревел зычным голосом; дрогнула зеленая дуброва. Алеша Попович едва жив идет; Тугарин спрашивает Алешу: "Калика перехожий! где видел, где слышал ты про молодого Алешу? Я бы его копьем заколол и огнем спалил". — "Тугарин Змеевич, — отвечает Алеша, прикинувшись каликою, — подъезжай поближе ко мне; я не слышу, что ты говоришь". — Тугарин подъехал; Алеша поровнялся с ним, ударил его шелепугой по голове и расшиб ему голову. Упал Тугарин: Алеша вскочил ему на черную грудь, и Тугарин взмолился: "Калика перехожий! не ты ли Алеша Попович? Если ты, то побратаемся!" Алеша не поверил врагу, отрезал ему голову, снял с него цветное платье, надел на себя, сел на его коня и поехал к своим белым шатрам. Еким Иванович и калика перехожий увидали едущего Алешу, не узнали, в испуге вскочили на коней и поскакали к Ростову. Нагоняет их Алеша. Тогда Еким обернулся и, думая, что за ними скачет Тугарин, выхватил боевую палицу в тридцать пуд и кинул в Алешу позадь себя; палица угодила в грудь, вышибла Алешу из седла, и упал он на землю. Еким соскочил с коня, кинулся к врагу, чтоб распороть ему грудь (обыкновенный прием у всех богатырей), и увидал на груди его золотой крест. Тогда догадался Еким, заплакал и сказал калике: "По грехам случилось надо мною: я убил своего брата названого". Стал Еким с каликой трясти и качать Алешу, дали ему заморского питья, — и Алеша встал здоровым. Он обменялся опять с каликой платьем. Уложили в чемодан платье Тугариново, сели на коней, и все поехали к Киеву, к ласкову князю Владимиру. Приехали в Киев на княжеский двор, соскочили с коней, привязали их к дубовым столбам и пошли в светлые гридни.
Молятся Спасову образу,
И бьют челом, поклоняются
Князю Владимиру и княгине Апраксеевне,
И на все четыре стороны.
Князь Владимир говорит им: "Добрые молодцы! скажите, как вас по имени зовут: по имени можно вам дать место, по отечеству можно пожаловать". — "Меня, государь, — отвечает Алеша, — зовут Алеше" Поповичем; я из Ростова, сын старого попа соборного". — "Алеша Попович, — говорит ему Владимир, обрадовавшись, — садись по отечеству в большое место, в передний уголок; в другое место богатырское, в дубовую скамью против меня; в третье — куда сам захочешь". Итак, Владимир дает ему у себя три места, из которых первое по отечеству, по отцовской чести, а второе по личным заслугам, и, наконец, в-третьих — право сесть где угодно; Алеша воспользовался этим правом, не сел в первые два места, а сел с своими товарищами на полатный брус. Спустя немного времени, двенадцать богатырей несут на доске из красного золота Тугарина Змеевича и посадили его в большое место. Подле Тугарина сидела княгиня Апраксеевна. Итак, Тугарин ожил; это ничего, это в песнях сплошь да рядом; но как он явился на пиру у князя Владимира? Это появление несколько странно; но, во-первых, оно, вероятно, объясняется в самих песнях, мы не имеем их, по крайней мере до сих пор, во всей полноте; может быть, Тугарин был прежде знаком Владимиру. Во-вторых, в открытые палаты князя Владимира, на пир его, всем открытый, мог явиться всякий, тем более богатырь; следовательно и Тугарин. Продолжаем рассказ. — Догадливые повара понесли яства сахарные и питья медвяные заморские. Гости стали пировать. Тугарин нечестно (не почтительно, не с уважением) хлеба ест; мечет за щеку по целой ковриге, а ковриги монастырские[17]; нечестно он и пьет: отхлестывает по целой чаше в полтреть ведра; смотрит Алеша с своего полатного бруса и говорит: "Ласковый Владимир князь!
Что у тебя за болван пришел?
Что за дурак неотесанный?
Нечестно у князя за столом сидит,
насмехается тебе, князю. А у моего сударя-батюшки была собачища старая, насилу таскалась по подстолью, и подавилась костью та собака; я схватил ее за хвост да бросил под гору: Тугарину то же от меня будет". Почернел Тугарин при этих словах, как осенняя ночь; стал светел Алеша, как светлый месяц. Опять понесли кушанья повара и принесли белую лебедь. Княгиня стала резать белую лебедь, обрезала левую руку, завернула рукавчиком, опустила под стол и сказала: "Княгини, боярыни! или мне резать лебедь, или смотреть на милую жизнь мою, на молодого Тугарина Змеевича". А Тугарин взял белую лебедь и всю вдруг проглотил, да еще тут же ковригу монастырскую. Заговорил опять Алеша на полатном брусу: "Ласковый Владимир князь!
