БЛИЗКИМ И ДРУЗЬЯМ
Как-то в душу близкую выдал я фекал.
Потерпи! — твердили мне, только я не стал.
Спохватившись вскорости — что я натворил! —
Мылом и мочалкою душу мыл что сил.
Щелки, закоулочки чистил много раз,
Но душа в фекалиях — вам не унитаз.
Этот запах гадостный — рядом он со мной:
Щелки, закоулочки — как ты их не мой.
Сложная конструкция — есть душа, друзья.
Потому напутствие посылаю я:
Душу не используйте, словно унитаз —
Вычистить немыслимо, уверяю вас!
Однажды весной (это было давно)
С любовью одной шел я чинно в кино.
Лежало давно на тропинке говно,
Но шли мы в кинр — было очень темно.
Лежало давно на тропинке говно,
Но шли мы, и было темно.
И как мы забыли, иль так суждено?
Но оба вступили мы в это говно.
Не правда ли странно? — пришли мы в кино,
Но прямо с экрана воняет говно.
Не правда ли странно? — пришли мы в кино,
Воняет с экрана говно.
К примеру, герой открывает вино,
Довольный собой он пьет явно говно.
Вот гости во фраках садятся за стол —
Немыслимый запах по залу пошел.
Вот гости во фраках садятся за стол —
Немыслимый запах пошел.
Сюжета тенета, судеб поворот …
По ходу сюжета вновь запах плывет.
Вот славная дама сидит за фано,
Без признаков срама качая говно.
Вот славная дама сидит за фано,
Качая без срама говно.
Ей мастер прическу искусно создал
И чем-то для лоску зловонным обдал.
Бис! Браво! — И дама жмет к сердцу букет —
От запахов прямо спасения нет.
Бис! Браво! — И дама жмет к сердцу букет —
Спасенья от запахов нет.
Герой лобызаньем ей руки покрыл —
С немым обожаньем кингстоны открыл.
Кончается мука, роман завершен —
В объятьях без звука грешок совершен.
Кончается мука, роман завершен —
В объятьях грешок совершен.
Иным не понять, даже ясно когда —
Чтоб запах унять, мы расстались тогда.
Иным не понять, но диктует нам жизнь,
Коль стало вонять, по углам разбежись.
Иным не понять, но диктует нам жизнь,
Коль стало вонять — разбежись.
Моралью нагой я откроюсь до дна —
В любви и ногой не касайтесь говна.
Любите, коль вышло, коль так вам дано,
Да только без смысла не лезьте в говно.
Любите, коль вышло, коль так вам дано,
Да только не лезьте в говно.
Носы не затыкать,
Когда мы выступаем
И начинаем
Наш эксперимент,
А если точно,
То ногой вступаем
На путь, где всюду
Жидкий экскремент.
Чтоб всем не так страдать
В момент эксперимента;
Свой опыт передать
Сердечно буду рад:
Когда нанюхаешься
Вдоволь экскремента,
Скорей оценишь
Розы аромат.
Всё может быть,
- Всё может статься:
Захочешь пёрнуть —
Можешь усраться,
С конца бежит,
Но не проссаться —
Всё может быть,
Всё может статься.
Всё может статься и случиться:
Кругом вода,
Но не напиться,
В кармане — да! —
Не похмелиться,
В глаза — беда —
Не удавиться.
Всё может быть,
Что сбыться может.
Всё может быть,
И это — тоже.
Взбрыкнул телком,
Вскочил бычком —
Тебя в партком,
В местком…
Рачком…
Когда ж в дела семьи зарылся,
Тогда пиши — пиздой накрылся.
А потому нельзя спешить,
И потому не след стараться,
Поскольку всё, что может быть,
Со всеми нами может статься.
Я поутру открываю глаза.
Грудь не болит, не саднит железа.
Слово ищу, чтоб точнее сказать,
Всех чтоб подальше послать.
Всех вас подальше… Это ж куда?
В космос, где тихо мерцает звезда?
Или к аллаху с монахами всех?
Лошади в задницу? Курам на смех?
Или в манду, где не видно ни зги?
Или к друзьям, что страшней, чем враги?
Где мне узнать, как мне сказать?..
Стонет, стенает — не скажет кровать.
Есть результат! Чур, не охать, не плакать,
В ногу шагать и от страха не какать.
Нет, не в манду, не к аллаху с размаху —
На хуй ступайте! Идите все на хуй!!!
Хотел создать я нечто капитальное —
На деле вышло попросту скандальное.
Хотел создать я нечто эпохальное —
Наделе вышло попросту охальное.
Хотел создать я что-нибудь нетленное —
Наделе вышло попросту растленное.
Хотел создать я что-нибудь глобальное
На деле вышло попросту ебальное.
Сидели как-то за вином ;
С приятелем вдвоем,
Тут я ему и говорю:
«Давай меня убьем!»
«Как так — убьем?!»
«Да так — убьем:
Жизнь, так сказать,
Ебена мать,
Мне вместе оборвем.
Кончается кино,
На донышке вино,
И все, что числится как жизнь,
Не радует давно.
И мир за шторою несвеж,
И рожи в нем одни и те ж…
Я подержу себя, а ты
Мне голову отрежь.
Чтоб не таскали по судам,
На всё расписку дам:
Мол, находясь в своем уме,
Я это сделал сам».
«Ты охуел!» —
Сказал он мне,
И подхватил портфель.
Где, так сказать,
Ебена мать,
Искать его теперь?
Сбежал чудак,
Взять в толк никак
Не мог, что я шутил…
А с тем, кто шутку раскусил,
За юмор бы вино допил.
Тащи сюда резак!
Я раньше много, много раз
Имел отличнейший оргазм,
Проделав до полсотни рейсов…
Так что ж, друзья, со мной сейчас,
Что я ебусь который час,
Но нет и нет оргазма, хоть убейся?
С чего поник, мой сизый голубок?
Как ни хитрю рукой — всё явный швах.
И лишь седой мозолистый лобок —
Он твой свидетель в доблестных делах.
Ты звал меня, был вечно впереди,
Мне клялся в верности до доски гробовой.
К избраннице ты гордо подходил
С поднятой забубённой головой.
Так что ж ты сник, мой пенчик дорогой,
И больше огорчаешь, чем смешишь,
И почему с поднятой головой
На выручку ко мне не поспешишь?
В постыдном блуде чтились дни.
И я в молчаньи ль, разговоре
Был озабочен лишь одним:
Куда свое мне сунуть горе?
Господь, однако ж, ниспослал
Мне от щедрот, должно быть, милость:
Я импотентом полным стал —
И точно с плеч гора свалилась.
Один при члене при своем,
Один — такое дело.
А та, что числится при нем,
Смертельно надоела.
И хоть приставлена судьбой,
Но все ж сказала гнусно:
«Я ухожу — и хуй с тобой!»
Да, хуй со мной. Но грустно.
