Отвечает один из присутствовавших:
— После ухода вашего, когда Ултантаз правителем народа себя объявил, он всех при вас состоявших людей на разную службу назначил. Караджана же ни на какую должность не определил и, к людям его не пуская, отправил на Алатаг. Лишил он его права с людьми встречаться. Ултан приказ написал, печать приложил к нему, — вручил бумагу Караджану: «Если, мол, увижу тебя хоть раз с кем-нибудь из людей не только разговаривающим, — рядом стоящим, — сам себя вини: вздерну тебя на виселицу и голову отрублю». По этой причине никто Караджана все это время не видел и ничего о нем не знает. Бумага эта у Караджана в руках должна быть, если только он на Алатаге не дождался уже своего смертного часа…
Услыхав такие слова, Алпамыш отдает приказ:
— Не медля седлайте лучших скакунов, в одиночку не отправляйтесь, — трое-четверо поезжайте, — разыщите, привезите Караджана. Одежду ему от меня, коня отборного в дар от меня доставьте, — весть обо мне передайте: вернулся, мол, Алпамыш в Конграт, друга своего скорее видеть мечтает!..
Четыре всадника на Алатаг отправились. Прибыли — разыскали Караджана. Увидел их Караджан-батыр, удивился: — В чем дело? — спросил он.
Сказали ему люди Алпамыша:
— Прибыл бек Хаким, наш султан!
Живо снарядись, Караджан!
Малое, великое ль будь, —
Ни о чем не думай, забудь, —
И — без промедления в путь!
В дар тебе прислал Хакимджан
Этого коня и чапан!..
Мешкать и не думал шункар.
Принял побратима он дар, —
В сердце его — радости жар.
Быстро им оседлан тулпар.
Ехали туда вчетвером, —
Ехали назад впятером.
Едет Караджан, а весть вперед бежит.
Приезжает он — за ним народ бежит.
Кто-то Алпамыша известить спешит, —
Алпамыш, узнав, нисходит с трона вниз.
Старые к нему вазиры тут сошлись:
С почестями нужно гостя встретить им, —
Вышли, смотрят — едет гость желанный к ним!
Вот он подъезжает: — Здравствуй, побратим!
После приезда Караджана совет собрали — дела обсудили — пир готовить стали.
Много белых юрт разбили для гостей,
Много было в них припасено сластей.
В золото из луков шла стрельба в тот день, —
Золотые тыквы — для стрельцов мишень.[49]
Вечера на землю опустилась тень,
А народ на пир валил, кому не лень.
Шествием веселья с факелами шли,
Из умолкших пушек вновь пальбу вели.
Множество котлов на поле принесли,
Множество костров на поле разожгли,
Резали баранов — счета им не чли,
Повара варили, пекари — пекли.
А людские толпы все текли-текли,
Собрался там весь байсун-конгратский мир.
Неразлучны были, возглавляя пир,
Алпамыш-батыр и Караджан-батыр…
Знатный и незнатный пировал народ,
Пир отпировав, большой созвали сход.
Алпамыш дела с народом обсудил, —
Сердце от печали он освободил.
Верных слуг своих он щедро наградил,
Прихвостней Ултана бек не пощадил:
Строгий розыск он не медля нарядил,
Недругов своих повсюду находил,
Пойманных врагов допрашивал-судил.
В темные зинданы многих посадил, —
Самых вредных он и на смерть осуждал.
Самого Ултана сорок дней подряд
Алпамыш со всей суровостью пытал,
Через сорок дней он приказанье дал —
Кончить Ултантаза… Мир в стране настал.
Алпамыш теперь порядок утверждал:
Он дела правленья мирно обсуждал, —
Малое, большое строго наблюдал, —
Он благоустроить родину желал.
Он свою родню счастливой увидал,
С Ай-Барчин себя любовью услаждал, —
Пыль страданья он из сердца выметал…
А время шло. Заря однажды вставала, — когда солнце взошло, прибывает во дворец несколько всадников, Барчин спрашивают. Вышел к ним Алпамыш, — Алпамышу они такое заявление сделали:
— В слове сказанном всегда ошибка есть.
Вам Байсарыбай, отец Барчин, шлет весть.
Осень наступает — всем цветам отцвесть.
Очень на чужбине тосковал ваш тесть, —
Все-таки домой вернуться он решил.
Много он труда на это положил,
Много испытаний тяжких пережил.
Кто с ним оставался — с ним откочевал.
Берег Кок-!Камыша — им теперь привал,
Там Байсарыбай, как встарь, залетовал.
По своей Барчин старик затосковал:
«Мне разлука с ней невмочь, — он говорит, —
Ведь единственная дочь! — он говорит, —
Глаза моего зрачок!» — он говорит.
Так, вздыхая, день и ночь — он говорит…
Эти слова услыхав, распорядился Алпамыш вестников дяди-тестя своего с коней спустить. Хорошо накормив их, подарками их снабдив, отправил он их обратно: скорей, мол, пусть дорогие гости прибывают. Назначив еще человек десять почтенных людей, он их вместе с вестниками на Кок-Камыш послал с наказом — сопровождать Байсары. Пастбище озера Кок-Камышского, если прямиком итти, недалеко было.
Прибыли люди на Кок-Камыш, — наказ Алиа-мыша сообщили. Выслушал их добрые слова Байсары, добрыми словами сам им ответил, оставил давнюю свою обиду, родичам своим за оказанный ему почет много благодарности высказал, — принял приглашение. Страстно желая Барчин свою увидать, на родине своей снова жить, поставив десять посланцев Алпамыша впереди каравана своего, — отправился Байсарыбай со спутниками в Конграт.
Об их приближении — навстречу высланный человек сообщил во дворец. Ай-Барчин пешком на дорогу вышла — увидела издали родителей своих, — и такие сказала слова:
— Боли сердца мне ужель теперь не знать?
Явь иль сон я вижу, — не могу понять!
Вправду ль предо мной моя родная мать?!
Чресла кушаком украсив золотым,
Не родной ли мой отец передо мной?! —
Распахнув объятья, к ним бежит Барчин,
Слезы счастья из очей струит Барчин.
Дочь свою увидев, ослабел старик,
Шевельнуть не мог суставами в тот миг, —
Грузом радости раздавлен был в тот миг.
Дочь свою увидев, слез не удержал,
К старческой груди свое дитя прижал.
Далеко-далёко край врагов теперь!
Как бы ни был тот далекий путь тяжел, —
Старый Байсары на родину пришел!
Дочь свою в объятья принимает мать, —
Радость этой встречи надо понимать!
Байсары стоит пред зятем дорогим:
— Ты здоровым ли пришел домой, Хаким? —
Алпамыш обласкан словом был таким.
Кто семь лет скитался по краям чужим,
Знает, как отрадно встретиться своим.
Все обиды их растаяли, как дым.
Встретить Байсары пришел и Байбури, —
Все-таки — два брата, что ни говори!
Братская любовь их вспыхнула опять,
Друг о друге все хотят скорей узнать,
Слезы друг о друге стали проливать.
То, что было — было, — стыдно вспоминать,
Рану распри старой надо ль растравлять? —
Лучше о делах страны потолковать, —
Край родной им надо благоустроят
Солнце между тем уж начало пылать,
Ко дворцу пришли, — Барчин уводит мать.
Стали дастархаи гостям приготовлять,
Знатные мужи пришли их поздравлять.
Вскоре собрались и сазандары там:
Карнайчи пришли и сурнайчи пришли,
Трубный рев стоял, звенели тары там,
Бубнов, барабанов громы — тара-там!
Кто на чем умел, на том он и играл,
Юных забавляя, как и старых, там.
Девушек, молодок толпа собралась —
И огонь веселья долго там не гас.
Но концу игры пришел, однако, час, —
Люди по своим стоянкам разбрелись.
Кое-кто остался: жалобы нашлись, —
Просят Алпамыша: «Вникни, разберись!»
Беки на совет державный собрались, —
Сообща разбором жалоб занялись.
Выслушав обиды, «да» сказав иль «нет»,
Беки встали с мест, — закончили совет…
Так-то возвратился после всех невзгод
В ту страну родную, в свой родной народ
Алпамыш-батыр, могучий сокол тот.
Так, семь лет пробыв у калмыков в плену
Милую свою увидел он страну,
Так вернул себе любимую жену,
Так объединил байсун-конгратский мир…
Эти все дела случились в старину,
Их свершил тот сокол, Алпамыш-батыр,
О котором слава облетела мир.
Свой дастан о нем поет Фазил-шаир,
Если, воспевая Алпамыша тут,
Клики «гай!» от вас я часто слышу тут,
Лучшие слова на память мне придут.
Я — Фазил, простой дехканин и певец,
Как умел, так пел, — и песне тут конец!
