прикладываю пальцы к его губам заставляя попридержать негодование. — Это не повредит процессу оплодотворения, хотя многие так и появляются на свет, когда родители были в настроении. У меня просто был чрезвычайно важный повод отметить почти сбывшуюся мечту. Ты должен меня понять. Думаю, перед рождением ребёнка ты тоже напьёшься на радостях.
— Мне не нравится твоё легкомысленное отношение к такому важному …
— Ч-ч-ч. Тихо! — снова прицепилась к этим красивым чувственным губам, только уже зажимаю ему рот всей ладонью. — Стань хоть на минуточку нормальным! К чёрту вежливость, ваша светлость, наберись храбрости и покажи мне себя настоящего. Где твои натуральные эмоции, лондонский пижон? Вы всегда так сдержанны, поэтому и несчастны. Что щуришь глаза? Тебе хочется меня обматерить или …
Кажется, я договорилась и довыделывалась. Резко сжав мои руки у меня за спиной, Дамир дёрнул меня на себя и …провалиться мне на этом месте… впился в мои губы. Нет! Это всё усложнит в миллион раз! Это неправильно, порочно, недопустимо, безответственно и ещё много чего, но я отвечаю на этот полный безумной жажды поцелуй. Видно, я хотела получить его изначально, и сама спровоцировала парня. Позже он, возможно, даже сам не поймёт, как это случилось, импульс, неосознанный порыв. Да, мы женщины такие, в лапы к нам не попадайтесь.
Дамир целуется с жадностью будто пытается нацеловаться на годы вперёд. До боли всасывает мой язык и кусает мои губы, затем мы меняемся местами и вот уже я ласкаю его язык и облизываю эти обалденные мужские губы. И так несколько раз. «Сорвался с цепи» — очень чётко описывает его поведение. А когда он от меня отстранился, я почувствовала, что Дамир сделал над собой усилие остановиться. Самое странное, и я не горжусь своими мыслями, что мне понравился вкус этой страсти и даже была бы не против продолжить. Почему-то у меня сложилось такое ощущение что этот мужчина изголодался по ласке, голоден настолько, что у него уже срывает крышу, но все те же меры приличия заколотили все лазейки для томящейся внутри страсти.
— Это не должно больше повториться, — шепчет он, опустив голову, но всё ещё продолжая сжимать мои руки.
— Согласна. Давай сделаем вот что, чтобы избежать неловкости и смущения при следующих наших встречах — мы сейчас обменяемся тайнами. Я расскажу тебе одну свою тайну, ты поведаешь мне одну свою. Это сгладит эффект поцелуя, потому что его перекроют секреты. Они тоже не фиг делать будоражат воображение. И конечно же мы поклянёмся ни с кем не делиться нашими тайнами, поцелуй и есть клятва. Ты готов попробовать?
— Дамы вперёд, — хмыкает он, награждая меня тяжёлым взглядом и нехотя отпуская мои руки.
— Нет, джентльмен будет первым, потому что он первым начал.
— Ладно. Я не трахался со своей женой больше трёх лет. Единственные мои оргазмы, это когда я кончаю в пластиковый стаканчик в клинике, сдавая сперму. Пробовал несколько раз мастурбировать в душе, но что-то не идёт, не то удовольствие. С любовницами тоже всё сложно, у меня их нет по двум причинам. Первая, как ты уже успела заметить — это мои манеры воспитанного джентльмена, сюда входит чувство вины, желание избежать осуждения общества и собственного отражения в зеркале. А второе, не каждая женщина в состоянии заставить меня забыть о первой причине. Я умею себя сдерживать. Свои мысли и порывы. И сейчас я очень на себя сердит. Думал, я крепче. Всё сказанное мною правда. Вот он я настоящий, как ты и хотела. Теперь твоя очередь.
— Ого, — первое, что из меня вырвалось. Всё это время пока Дамир говорил он не отводил свой взгляд, смотрел прямо в глаза и пусть меня покусает бешенный енот, но я ему поверила. Поверила в то, что он сказал правду. — Моё откровение тоже касается страсти, но только немного другой. Собственно говоря, я как раз объясню тебе почему я позволила себе выпить виски. Будет небольшая предыстория, но ты слушай очень внимательно, чтобы уловить главную суть.
— Буквально ловлю каждый звук, — улыбаются мне эти губы, которые я целовала каких-то десять минут назад. Целовала? Нет, я хотела их съесть, потому что это был очень дикий поцелуй.
— Моя мама умерла очень рано, я её даже не помню. Меня вырастил отец, и всю свою жизнь папа был одержим поиском редких книг. Он заразил меня этой жаждой приключений, этой охотой за тайнами, и повзрослев я помогала ему во всём. Можно сказать, что я выросла в библиотеке, только это были библиотеки всего мира. Мы питались кое-как одним бутербродом в день, потому что деньги тратились на поездки и поиски. Папе удалось найти двенадцать удивительных экземпляров, они стоят огромную сумму денег. Для тебя может и не очень огромную, но для меня это целое состояние. Я бы могла их продать и горя не знать, не подписываться на это суррогатное материнство, но я не имею право, это перечеркнёт жизнь моего отца, которую он потратил на их поиски. И всю свою жизнь папа мечтал найти одну книгу «Послание леса». Ты не представляешь, что это за книга, это бесценный дар. Они написаны конечно же вручную, в те времена не было печатных станков, и они написаны женщинами. В шестнадцатом веке женщин считали недалёкими и слабыми существами, им даже не разрешалось читать. А если женщина владела какими-то знаниями — значит она была ведьмой. Я могу долго тебе рассказывать историю этой книги, до самого утра…
— Я не против.
Проклятье, то, как он это произнёс не только смутило меня — от волнения я начала дрожать, как перепуганная школьница перед своим кумиром.
— В мире осталось три таких книги. И одну из них я наконец нашла здесь в Лондоне. Мне готовы продать её за сто тысяч фунтов. Поэтому я очень надеюсь, что оплодотворённая яйцеклетка твоей жены приживётся в моём теле как можно скорее. Ведь тогда я смогу забрать своё сокровище, — последние слова я уже произнесла шепотом и не глядя ему в глаза. — Можешь везти меня в клинику. Я согласна.
Не понимаю почему ничего не происходит, он не издаёт ни звука, не пытается трогаться с места. Поднимаю голову и сталкиваюсь с внимательным взглядом. Глаз, которые так меня пьянят. Почему он смотрит и молчит? Почему
