коммунизма, если их положение не будет улучшено. Неудивительно, сказал он в 1976 году, что южноафриканские чернокожие смотрят в сторону революционных Анголы и Мозамбика, чтобы вдохновиться. Это был год восстания черной молодежи в Соуэто и унизительного вывода южноафриканских войск из Анголы перед победоносным МПЛА и кубинскими войсками. Ряды сомкнулись. Выступая в Нельспруте, в Восточном Трансваале, Оппенгеймер заявил, что отказ от самостоятельного развития "ударит по корням базы власти Национальной партии и, следовательно, в краткосрочной перспективе, так или иначе, не совместим с национальным единством". Обращаясь к Анголе, он видел только гибель:
После событий в Анголе неправдоподобно даже предполагать, что поражение ЮАР в расовой войне приведет к власти над белыми чернокожего большинства, которое само по себе было свободным. Все, что можно сказать с уверенностью, - это то, что такая война означала бы расширение вакуума африканской власти в самой богатой и стратегически важной части континента. И в этот вакуум непременно хлынут силы того или иного рода. Поэтому у южноафриканцев всех рас и цветов кожи есть все основания объединиться в поддержку южноафриканского государства. . . .
Очень важно, чтобы мы, южноафриканцы, четко понимали не только то, против чего мы боремся, но и то, что мы делаем, а это, в первую очередь, упорядоченное правительство при верховенстве закона и экономическая и политическая система, предоставляющая равные возможности всем нашим людям.
Действительно, условия, в которых живут и работают чернокожие южноафриканцы, в последние несколько лет улучшаются. И политика "родных земель", что бы некоторые из нас ни думали о ней как об общем решении наших расовых проблем, определенно выдвинула лидеров, обладающих смелостью и способностью эффективно представлять свой народ в государственных органах жизнь страны.
Это был необычный призыв человека, который годами платил десяткам тысяч чернокожих шахтеров зарплату ниже прожиточного минимума. И вот теперь он предлагает чернокожим высказать свое мнение через лидеров родных земель, которые явно находятся в подчинении у правительства Претории.
Южноафриканские бизнесмены отреагировали на восстание в Соуэто в 1976 году с некоторой долей фатализма. Гнев и разочарование, вспыхнувшие в огромных трущобах, расположенных всего в двадцати минутах езды от лужаек и вилл Йоханнесбурга, стали ошеломляющим ударом. Что нужно было сделать, чтобы предотвратить более масштабные беспорядки и, что уж совсем невыразимо, революцию?
Ирен Менелл решила обратить свои социальные связи на более конструктивные цели. Будучи активисткой Прогрессивной партии, чей муж Клайв был председателем совета директоров компании Anglo Transvaal Mines Consolidated (Anglo-Vaal), она включала в свой круг министров правительства и руководителей американских корпораций. Она решила обратиться к ним с предложением создать организацию социального обеспечения.
Мы с Клайвом [Менеллом] поговорили об этом с Фредди ван Вайком [директором Южноафриканского института расовых отношений] и Джорджем Палмером [редактором Financial Mail], и они сказали: "Отличная идея. По всей стране есть небольшие очаги подобной озабоченности. Почему бы вам не попытаться объединить их все вместе? У Anglo American на ноябрь запланирована большая конференция по жилищному строительству, почему бы вам не попробовать провести ее через нее? Мы связались с Ником Демоном - Гарри Оппенгеймер был в отъезде в Англии; Ник в то время был его личным помощником - и предложили ему использовать эту конференцию в качестве механизма. Не в компании Anglo American, а в совместной компании в Южной Африке это была своего рода бизнес-держава, которая отошла от строгих требований к жилищному строительству и перешла к более широким городским проблемам. Ник был в восторге от этой идеи, прилетел в Англию и продал ее Гарри и Заку [де Биру, руководителю Anglo и бывшему члену парламента от Прогрессивной федеральной партии]. Затем Гарри связался с Антоном Рупертом [председатель совета директоров Rembrandt Group], который также находился за границей, и продал ему. Затем Клайв и Дэвид де Вильерс [бывший президент Южноафриканской ассоциации прессы] взяли письма, подписанные Гарри.
В результате в ноябре 1976 года в отеле Anglo's Carlton в Йоханнесбурге был основан Фонд Урбана. Он должен был стать мощным рычагом машины влияния Оппенгеймера. Гарри был избран его первым председателем, а Ян Стейн, судья в специальном отпуске из Верховного суда Капской провинции, стал исполнительным директором.
Его целью было создание в черных городских районах хорошо заметных проектов социального обеспечения, которые своим примером помогли бы перестроить мышление правительства. По образцу американских организаций, возникших после беспорядков в Уоттсе и других городах, философия Urban Foundation заключалась в том, что реформы, а не репрессии, в большей степени обеспечат долгосрочное будущее Южной Африки. "Как рука и голос частного сектора, - писал позже судья Стин, - Urban Foundation сейчас использует свои ресурсы для достижения роста и процветания, мира и стабильности, к которым стремятся все южноафриканцы". Газета Financial Mail придерживалась более острого мнения. Фонд, писала газета в 1979 году, был создан для поиска "конструктивных путей и средств сохранения экономики, которой угрожает восстание африканцев против условий жизни в поселке".
Эта логика пришлась по душе корпоративному сообществу. С самого начала Фонд получил поддержку от всех: англо- и африкаанс - говорящих на английском языке, южноафриканских и иностранных компаний. Фонд открыл офисы в Лондоне и Нью-Йорке. Руководящий состав фонда был в основном корпоративным: Антон Руперт был заместителем председателя, а Зак де Бир и Клайв Менелл входили в число двадцати трех директоров. Компания Anglo с шестью директорами в совете управляющих, в частности, поддержала новую организацию своими финансовыми средствами, выделив в первые два года 10 миллионов рандов - половину бюджета - от ассоциированных компаний. Компания E. Oppenheimer & Son выделила 1 миллион рандов. С тех пор Фонд значительно расширил свою базу поддержки. За первые пять лет работы Фонда Урбана 358 компаний, учреждений и частных лиц внесли в него 45 миллионов рандов. Сбор средств был настолько успешным, что в 1980 году Ян Стейн объявил, что цель в 25 миллионов рандов слишком мала и ее нужно увеличить до 50 миллионов рандов. Правительство помогло: Национальная жилищная комиссия оплатила новый жилищный проект стоимостью 80 миллионов рандов, а южноафриканские и межнациональные финансовые институты предоставили льготные кредиты на сумму 43,5 миллиона рандов за первые пять лет существования фонда.
Вооруженный капиталом такого масштаба, Фонд энергично преследовал свои цели. Многие из его исследовательских документов по урбанизации и отмене контроля за притоком населения попали на столы высокопоставленных бюрократов и политиков. В немалой степени он возглавил и определил ограниченный процесс реформ, который П. В. Бота нехотя одобрил в начале 1980-х годов. Фонд признал, что бедность в сельской местности вынуждает людей искать работу в городах. Он возвел рабочих-мигрантов, составлявших основу благосостояния его членов на протяжении столетия, в ранг
