Динозавры против млекопитающих. История соперничества, которая не закончилась до сих пор - Юрий Александрович Угольников

ознакомиться со статьей, опубликованной в тематическом сообществе

«Эволюция – очевидная реальность», автора называть не буду, чтобы

не привлекать к тексту лишнее внимание, но это было нечто. Пишет

«интернет-просветитель» очевидную и реальную ерунду. Для начала

автор сообщает, что динозавры и вообще архозавры так и не научились

жевать (да некоторые из них были настоящими чемпионами по

жеванию, до которых даже многим современным «продвинутым»

млекопитающим еще расти и расти[2]). Непонятно, почему отсутствие

окклюзии (смыкание верхних и нижних зубов) препятствовало

развитию режущих зубов (а какие, извините, зубы были у

тираннозавров, например, – приспособленные к перетиранию пищи).

Ну и да, у растительноядных динозавров с окклюзией все было в

полном порядке, даже у не особо-то жующих зауроподов (вернее, у

примитивных зауроподов, позже некоторые ее утрачивают). Это пара

примеров, поверьте, в статье такого было много. Так дела обстоят

сегодня, но вот вам не менее красочный исторический пример: гипотеза об использовании стегозаврами спинных пластин для

планирующего полета, выдвинутая в 1920 году Уильямом Баллу[3], выглядит невероятным курьезом даже с учетом относительно

скромного развития палеонтологии в начале прошлого века (статья

Баллу и была помещена в раздел юмора, но все же понять, шутит он

или пишет серьезно, сложно). При этом парадоксальным образом в

чем-то журналист оказался прав. Конечно, потомками стегозавров

птиц сейчас не считают, но они, несомненно, являются частью

большой группы, именуемой динозаврами. И, в общем, с тем, что

орнитизация архозавров (приобретение птичьих черт этой группой, назовем их пока группой ящеров) также началась весьма давно, он

тоже, может быть, неожиданно для себя (и даже не зная слова

«архозавры») оказался прав. Но на самом-то деле все-таки научно-юмористические тексты скорее запутывают читателей, чем заставляют

искать что-то новое, так что и здесь все равно мы находимся на очень

тонком льду.

Кстати, на самом деле в то время палеонтология переживала не

худшие годы (это мягко говоря, на самом деле конец XIX – начало XX

века – золотой век палеонтологии) – именно тогда работал великий

авантюрист, албанист и палеонтолог Ференц Нопча, до 1917 года

дожил гениальный Владимир Амалицкий. С начала 1920-х Эрик

Стенше занимался остракодермами[4]. Список можно продолжать. О

развитии палеонтологии можно судить и по проникновению

палеонтологической тематики в популярную культуру. Если не первый, то уж точно самый популярный роман в жанре, который поэт Геннадий

Каневский

назвал

«юрасикпанк»

(или

«джурасикпанк»),

–

«Затерянный мир». Артур Конан Дойл опубликовал его также в начале

прошлого века – в 1912-м. Герберт Уэллс тоже отметился на ниве

фантастической палеонтологии – в 1895 году он написал рассказ

«Остров Эпиорнис». Обратная сторона популярности – творческое

внимание товарищей с избытком фантазии и недостатком

элементарных знаний.

Сознавая все грядущие трудности, я решил задачу себе несколько

облегчить. Создать труд, охватывающий все геологические эпохи, историю большинства многоклеточных организмов, было бы сложно

даже человеку с намного более обширными познаниями в

эволюционной биологии, так что я прибег к небольшой хитрости. Я не

буду рассказывать об истории Земли вообще, о принципах эволюции и

биохимии жизни – лавры Кирилла Юрьевича Еськова, Сергея

Александровича Ястребова или Андрея Юрьевича Журавлева не для

меня. Что происходило на заре жизни, как за миллионы лет

изменились моллюски, насекомые, иглокожие и прочие чудесные, но

лишенные позвоночника создания – это нас сейчас не касается. Да и

жизнь многих позвоночных нас будет интересовать постольку

поскольку. В книге речь пойдет об «избранных» – только о

представителях

двух

«соперничающих

кланов»

наземных

позвоночных – амниот[5], о двух наиболее выдающихся и интересных

группах. О млекопитающих, их близких родичах и предках. В целом

эту линию существ по особенностям их (то есть нашего) черепа

называют синапсидами ( Synapsida)[6] – «слитнодужными», а в очень-очень далеком от правильности, но смешном варианте перевода –

«однодырчатыми» (с каждой стороны черепа у них было по одному

височному окну для