видел в своей жизни", и почувствовал себя ревнивым и преданным.
Его друзья увидели эту историю и стали донимать его по этому поводу. По его мнению, он выглядел "содержанцем".
Разгневанный пилигрим позвонил в Голландию. "Что это за хрень? Я не понимаю, Сидней. Я летаю туда-сюда на частных самолетах, ты прилетаешь сюда, покупаешь мне дома, даришь мне весь мир. Мы должны жить одной жизнью, а о нас знает вся Седона, штат Аризона. У тебя есть членство в загородном клубе". Он продолжил: "Моя семья и все хотят знать, что происходит. Сидни, ты позируешь в гребаном журнале, фотографируясь в Пасадене, и это многое мне говорит. Вы обе выглядите как высококлассные девушки по вызову. Что происходит?"
Холланд утверждала, что участвовала в этом только потому, что если бы она этого не сделала, Шари перехватила бы инициативу, охарактеризовав ее и Херцера как золотоискателей или еще хуже. Все это было сделано для того, чтобы защитить наследство, которое она собиралась разделить с Пилгримом. Что касается ее отношений с Самнером, то она посылала Пилгриму видеозаписи других женщин с Самнером в особняке. Как она могла быть в романтических отношениях с человеком, занимающимся сексом с другими женщинами?
Пилигрим был успокоен, до определенного момента. Но он задавался вопросом: Неужели Холланд "играет" с ним, манипулирует им ради секса, как она манипулировала Самнером ради денег? У нее всегда была своя история.
В то время как статья в Vanity Fair все еще не утихла, Холланд и Герцер устроили еще одну вечеринку в честь дня рождения Самнера, нелепо назвав ее "вечеринкой страсти". На сдержанной вечеринке, состоявшейся 27 мая на сайте , было мало страсти. Изначально запланированное на площадке студии Paramount, оно было неожиданно перенесено в клуб Vibrato Grill Jazz, принадлежащий джазовому трубачу Хербу Алперту и расположенный в торговом центре Bel Air, ближе к дому Самнера. Членам семьи было трудно представить, что Самнер хотел бы получить вечеринку, не говоря уже об ужине, учитывая наличие у него питательной трубки. Но Холланд и Херцер настояли на своем.
Среди гостей были обычные подозреваемые - Мунвес и Дауман, конечно, а также Милкен, Эванс и Лансинг, но не такие знаменитости, как Том Круз или Эл Гор. Керин Редстоун представляла интересы семьи; Шари и ее дети приглашены не были. Тайлер планировал все равно прийти, как вдруг в последнюю минуту по факсу пришло приглашение.
"Я очень рад, что мы смогли организовать ваш приезд", - сказал Бишоп, когда они встретились на мероприятии.
"Я все равно собирался приехать", - ответил Корф. Ему удавалось хотя бы часть времени сидеть рядом с дедом, но никогда не оставаться с ним наедине.
Холланд и Херцер приложили немало усилий, чтобы скрыть наличие у Самнера питательной трубки. Девяностодвухлетний старик появился из-за черного занавеса, и несколько помощников помогли ему занять свое место. Но его хрупкий вид не мог скрыть темный костюм и светло-голубой галстук. Он похудел, его некогда розовые волосы стали белоснежными, а прекрасная кожа, воспеваемая Холландом, была омрачена красными пятнами. Он не делал никаких публичных замечаний. Тони Беннетт повторно исполнил песню "Happy Birthday", но Самнер был разочарован. Он навязчиво слушал "Cheek to Cheek", совместную работу Беннетта с Леди Гагой в 2014 году, и надеялся, что поп-дива будет присутствовать на концерте.
Когда зажегся свет, помощники помогли Самнеру выйти, и вечеринка закончилась. Было только 8 часов вечера.
На следующий месяц Холланд и Герцер укрепили свои позиции в самом интимном аспекте жизни Самнера, взяв в свои руки распоряжения о его похоронах и погребении. В июне Самнер пересмотрел свои инструкции, указав, что его похороны будут частными, а Холланд и Херцер составят список приглашенных, определят, кто будет вести церемонию, выберут надгробный памятник и организуют прием после похорон. Самнер попросила, чтобы сын Херцер, Брайан, был в качестве носильщика, а две ее дочери прочитали молитвы или стихи. 7 июля Самнер оформил распоряжение, согласно которому, если Шари или кто-либо другой оспорит его план наследования, право собственности на семейные участки для захоронения будет передано Холланду и Херцер, с которыми они смогут поступить по своему усмотрению.
Позднее летом Холланд и Херцер вылетели в Бостон и встретились с давним гробовщиком семьи Редстоун в пригороде Ньютона, чтобы обсудить планы похорон. Вернувшись в Лос-Анджелес, они проконсультировались с Бишопом о том, как передать право собственности на участки для захоронения.
Встревоженный, директор похоронного бюро позвонил Тайлеру и ввел его в курс дела. Одно дело, когда Холланд и Герцер делили имущество Самнера. Но для такой глубоко религиозной семьи, как Редстоуны, мысль о том, что Холланд и Херцер могут заменить их в похоронной службе и погребении Самнера и, что еще хуже, навечно упокоиться в Sharon Memorial Park, на еврейском кладбище, где были похоронены родители Самнера, была немыслимой.
Еще до того, как статья в Vanity Fair возбудила его подозрения относительно Холланда и Самнера, Пилгрим слышал в Седоне сплетни о том, что его девушка "трахается с каким-то стариком", как он выразился. Ему не нравилось держать их помолвку в секрете. И хотя Холланд была на содержании у Самнера, если другая женщина хотя бы взглянула на Пилгрима, Холланд начинала ревновать и проявлять собственнические чувства. Она даже установила камеры наблюдения в их доме в Седоне.
Бывали дни, когда Пилгрим чувствовал себя не лучше стареющего Самнера Редстоуна: они оба были одинокими людьми, заключенными в позолоченную клетку.
В течение нескольких недель после выхода статьи в Vanity Fair Пилгрим и Холланд чаще, чем обычно, ссорились из-за Самнера и его постоянных требований. Пилгрим сильно пил, и Холланд, энергичная участница и сторонница движения "Анонимные алкоголики", настаивала на том, чтобы он прошел курс реабилитации от алкоголизма. Ее подруга Элоиза Броди ДеДжория, бывшая модель журнала Playboy, вышедшая замуж за миллиардера, основателя компании Paul Mitchell, производящей средства для ухода за волосами и текилу Patrón, открыла в окрестностях Остина (штат Техас) стационарный центр лечения наркомании. Холланд предложила своей матери стать спонсором Пилигрима в программе "Анонимные алкоголики" и оплачивать ежемесячный взнос в центр в размере 25 000 долларов США, а также авиабилеты в Остин первым классом. Она пообещала Пилгриму "грандиозную вечеринку", как только он завершит тридцатидневную двенадцатишаговую программу избавления от алкогольной зависимости.
Пилгрим не признавал, что, возможно, он алкоголик или нуждается в профессиональной помощи, но он по-прежнему любил Холланд и хотел, чтобы их отношения сложились. Он решил, что его готовность принять трезвость, как это сделала сама Холланд, будет мерилом его
