или в пещерах над Масеру, опасаясь местной полиции. Если один из клерков на призывном пункте окажется его родственником или "домашним мальчиком" из его деревни, его шансы получить работу будут значительно выше. Когда он записывается, его отводят в общежитие, где живут восемьдесят человек, других, молодых и старых, и велели раздеться догола для медицинского осмотра. Для басото это первый унизительный опыт. Обрезанные мужчины, по обычаю, никогда не обнажаются перед необрезанными мальчиками. Врач бесцеремонно проверяет сердцебиение каждого мужчины. Они могли бы просто снять рубашки. Молодой студент-теолог, работавший над проектом на каникулах, заметил: "Этот процесс кажется ненужным, разве что как способ приобщения шахтеров к субкультуре, лишенной каких-либо ценностей в отношении человеческого достоинства". Общежитие обставлено железными кроватями без матрасов. Комнаты заражены вшами, клопами и блохами. Еда, по словам одного из новобранцев, "не лучше, чем для собак". Студент подытожил: "Этих людей вообще не считают за людей, к ним относятся не лучше, чем к животным, потому что их оскорбляют... их пинают, как собак".
В поезде до Велкома отношение мужчин полностью меняется. Они выглядят одновременно испуганными и ликующими, становятся более грубыми и шумными, выкрикивают непристойные замечания в адрес женщин, идущих вдоль железнодорожной линии, и поют песни о том, как они покинули землю, которую любят, чтобы уйти под землю, как крысы. В этих словах чувствуется фатализм:
Лесото, теперь я оставляю тебя с твоими горами, где я когда-то бегал
Я отправляюсь на место белого человека - на столовую гору.
Сохрани наших детей, чтобы они росли под твоей рукой, как мы сами.
Я оставляю тебя в Лесото.
Я никогда не увижу ваших людей с их прекрасными горами Я отправляюсь в страну белых людей - с электричеством
Я оставляю все темные места здесь.
Но я все равно предпочитаю горы Лесото.
В центре в Велкоме они снова раздеваются, принимают душ с холодной водой, проходят осмотр, рентген и снятие отпечатков пальцев, после чего их отправляют на автобусе на шахты. Затем начинается процесс введения в должность, где мужчинам рассказывают о зарплате и условиях, правилах и нормах. Они не понимают почти ни слова, потому что с ними разговаривают на лингва-франка шахт - сочетании зулусского, английского и африкаанс, которое называется фанакало. Новичкам дают уроки только после вводного инструктажа. Однако худшее еще впереди. Чтобы справиться с очень высокими температурами под землей, чернокожие шахтеры (но не белые) проходят "процедуру акклиматизации".
Раздевалка, где мужчинам снова приходится раздеваться догола. Пройдя в комнату с весами, им измеряют температуру и фиксируют вес, а также выдают таблетки витамина С. Только после этого каждому выдается юбка для климатической камеры, где температура поднимается до 34 градусов по Цельсию. В течение четырех часов в день на протяжении пяти дней мужчин заставляют ходить вверх и вниз по бетонным ступеням, по двадцать четыре шага в минуту под бой барабана. Каждые тридцать минут они пьют из шланга. Каждый час у них измеряют температуру. Иногда начальник козырька оскорбляет или издевается над стажерами за то, что они маршируют не в ногу. Во время каждого занятия им не разрешается ходить в туалет, и некоторым приходится облегчаться на полу камеры.
Акклиматизация считалась необходимой, хотя в последние годы на некоторых глубоких шахтах ее необходимость уменьшилась благодаря установке вентиляционных систем охлаждения. Но даже на глубине одной мили давление и жара не могут быть полностью ослаблены. На такой глубине горная порода кажется теплой на ощупь, а когда начинается бурение, шум и пыль заглушают все остальные ощущения. При добыче низкосортной и трудоемкой руды в Южной Африке работа особенно тяжела. Горная палата описывает пласты следующим образом:
Представьте себе массив горной породы, наклоненный... как толстый 1200-страничный словарь, лежащий под углом. Золотоносный риф будет тоньше одной страницы, а количество содержащегося в нем золота едва ли покроет пару запятых во всей книге. Задача старателя - извлечь эту единственную страницу, но его работа усложняется тем, что "страница" была скручена и разорвана силами природы, а ее куски могли оказаться между другими листами книги.
Многие исследования, в том числе и англоязычные, указывают на то, что главным источником напряженности под землей является белый шахтер. Один шахтер сказал авторам: "Он просто сидит на своем ящике и пьет чай". В конце смены руководитель бригады отчитывается о проделанной работе, а белый шахтер ставит свою подпись. Он получает премию за то, что вы делаете, а бедные чернокожие не получают ничего за свой пот и труд".26 Нападения белых шахтеров на чернокожих рабочих были обычным делом, хотя за последние пять лет власть нового профсоюза обуздала некоторые из худших эксцессов. В общежитиях англоязычные исследователи обнаружили, что помощников по кадрам, которые контролировали продвижение по службе, легко подкупить. Индуны, представители племен, назначаемые руководством, часто практиковало гомосексуальность с молодыми рекрутами и использовало эти отношения для того, чтобы оказывать предпочтение своим друзьям и наносить урон своим врагам. Большинство чернокожих шахтеров считали, что чернокожие чиновники не смогли донести их жалобы до руководства, которое считалось либо недоступным, либо деспотичным.
Эти откровения стали настоящим шоком для руководителей Anglo на Мэйн-стрит, 44, которые ранее не имели представления об отношении чернокожих шахтеров к деградации системы труда мигрантов. Прежде всего, трудности с определением причин недовольства и поиском путей их решения заставили поднять вопрос о признанных профсоюзах. Камнем преткновения всегда был белый профсоюз горняков (MWU), который яростно защищал свои привилегии от посягательств чернокожих. Его главным оружием был тупой отказ разрешить чернокожим получить "сертификат взрывника", ключ к продвижению по службе. Отношение в MWU не изменилось с тех пор, как в 1922 году он выдвинул печально известный лозунг: "Рабочие всего мира объединяйтесь - и боритесь за белую Южную Африку". Арри Паулус, генеральный секретарь профсоюза, сказал в 1979 году в интервью газете New York Times: "Вы должны знать черного. Он хочет, чтобы кто-то был его начальником. Они не умеют быстро думать. Вы можете взять бабуина и научить его играть мелодию на пианино, но он не сможет использовать свой собственный разум, чтобы перейти к следующему шагу". Когда по возвращении в Южную Африку Паулюса спросили об оскорбительном характере этих замечаний, он ответил: "А кафиры могут идти и набивать себе цену".
Бескомпромиссные профсоюзные лидеры вроде Паулюса, которого профсоюз вернул с пенсии в 1985 году, не помешали некоторым белым профсоюзам признать необходимость в организованной, пусть и подчиненной, черной рабочей силе. По мере роста экономики в 1970-х годах квалифицированные работники стали дефицитом, и несколько белых профсоюзов промышленников поощряли создание "параллельных" черных профсоюзов, чтобы увеличить свою промышленную мощь. В то же время промышленные волнения начала 1970-х годов и
