она вернулась за ней, дотащила до берега, наплевав на леденящую воду и потерянные шерстяные плащи, бережно опустила дрожащую и стучащую зубами совушку на ствол упавшего дерева, освободила от остатков одежды и быстро развела костер.
Ори не сопротивлялась – куда уж ей! – но вот когда Шая начала стягивать с нее платиновые браслеты в форме змей, испуганно завертела головой.
Порой дочери Рыжих Волков казалось, что эти изумительной тонкости украшения с глазами-изумрудами живут собственной жизнью.
– Хорошо, я их не трогаю, – успокоила она подругу. – Но учти, без них ты скорее согреешься.
Ори сжалась в тугой комок, пытаясь согреться. Шая, освободившись от одежды, свободно раскрылась свежему ветру, подставляя под лучи летнего солнца, такого холодного в здешних краях, иссеченную шрамами обнаженную кожу. Снисходительно посмотрела на подругу – и нахмурилась. Тонкая и нежная, словно шелк, кожа Песчаной Совы была покрыта сложными татуировками, смысл которых ускользал от воительницы.
– Мы уже почти пришли, – утешила она Ори. – Еще час – и мы доберемся до дома последнего сэйдмана.
Шая встретила Ори в крошечном оазисе, затерянном в поющих песках Белой Пустыни. Они обе отбились от своих караванов во время песчаной бури, и обе случайно наткнулись на спасительное убежище, о котором в тех краях знали лишь немногие.
И там случилась любовь с первого взгляда. Серые глаза Шаи встретились с колдовскими лиловыми Ори – и уже не разобрать, кто кого очаровал первой. Шая вернула Ори матери, погостила у нее дома неделю, наслаждаясь обществом красотки, совмещавшей в себе одновременно полуденный южный зной и холод пустынной ночи – и просто украла возлюбленную. С ее согласия, разумеется.
Шая просто рассказала Ори о способе избавиться от немоты, поразившей ее в далеком детстве.
И вот их одежда просохла, и можно было продолжать путь. Оставалось только взобраться на гору, возвышавшуюся прямо перед ними – Приют Железного Барса.
– Эту гору так назвали, – объясняла она Ори, втаскивая девушку на очередной каменный уступ, – потому что много лет назад сюда отправился в добровольное изгнание берсерк по имени Варг Железный Барс. Он был могучим и яростным воином. Ему ничего не стоило выйти в одиночку против сотни викингов – и победить. Он свергал ярлов и конунгов – и ставил на их место новых. И однажды для него больше не нашлось достойной битвы. Тогда он ушел на эту гору, чтобы не терзать людей пылающей в нем яростью, которую невозможно было ничем усмирить.
Ори внимательно посмотрела на вершину горы, и сверкающее раздражение в ее аметистовых глазах сбавило свой блеск. А потом его сменила печаль. Она посмотрела на Шаю с вопросом, и она ответила:
– Да, здесь он и умер. Мама сказала, что он был её прапрапрадедом.
И стараясь не замечать распахнувшиеся в широком изумлении глаза Песчаной Совы, Рыжая Волчица продолжила восхождение.
Дом сэйдмана находился на южном склоне горы, на большой полукруглой площадке – совсем рядом с крутым обрывом, по краю которого был выложена каменная ограда высотой по грудь. К самой горе прилипла небольшая кузня, тут и там возвышались аккуратные постройки из камня, назначение которых могло быть каким угодно – не стоило даже пытаться угадать заранее.
Шая окликнула хозяина пару раз, но никто не вышел. Видимо, его не было дома.
– Первым сэйдманом был сам Один, которого обучила дочь ванов Фрейя, – сказала она Ори, когда они нашли себе место в тени большого камня с вырубленными на нем рунами – следами от топора. – Другие асы не захотели связываться с этой силой, а Локи даже высмеял Всеотца за практику данного искусства. Мужчина, практикующий сэйд, не может считаться мужчиной – так у нас заведено, – Шая тихо вздохнула. – Вот только мой отец практиковал сэйд... Сам ярл, представляешь? Мама сказала, что Сэйдман обучал его здесь один месяц, и этого хватило, чтобы отец стал великим воином и вождем.
Поймав любопытный взгляд Ори, девушка добавила:
– Про цену такого обучения я ничего не знаю. И как Сэйдмана зовут на самом деле – тоже. И сюда может прийти любой. Любой, кому хватит смелости. Потому что с помощью сэйда можно даже уничтожить человеческую душу... – Шая сделала большие глаза, и Ори вздрогнула в испуге. Точнее, от неожиданности.
– Сэйдманы видят нити, из которых сплетено все, что ты видишь. И то, что не видишь, тоже. Нити, сотканные Урд, Верданди и Скульд. Нити судеб, прошлого, настоящего и будущего. Нити, из которых сплетены наши души. И сэйдманы не просто видят их – они способны их касаться.
Шая видела, как Ори с каждой секундой охватывает все больший страх. Да, если бы она сказала это раньше, ей ни за что не удалось бы затащить Песчаную Сову на эту гору. Судя по тому, как нервно забегали глаза девушки, воительница догадалась, что в южных пустынях были свои сэйдманы. И молва о них явно была самой недоброй.
Когда солнце начало клониться к горизонту, решительность окончательно покинула Ори, и она потащила Шаю в сторону спуска с горы. И именно в этот момент с той же стороны показалась седая голова немолодого на вид мужчины. Вот он сделал еще пару шагов – и показался полностью. Высокий, худой, покрытый шрамами, в рубашке и штанах из грубой шерсти, поверх которых на плечи наброшена волчья шкура. Простые кожаные сапоги были изношены так, словно Сэйдман обошел в них половину белого света.
Что могло быть не таким уже и далеким от истины.
Девушки окаменели. Испуг, смущение, растерянность. Ори хотела было спрятаться за Шаю, но пронзительный взгляд Сэйдмана словно приморозил подошвы сандалий к земле. Дочь ярла испытывала нечто подобное – ноги ей не подчинялись.
– По делу, или детское любопытство заиграло? – спросил Сэйдман, поравнявшись с ними по пути к дверям своего дома.
Шая смутилась еще больше. Она надеялась – и одновременно боялась – что Сэйдман не станет задавать никаких вопросов, словно ему и так все известно.
– По делу... – она сумела вернуть контроль над собственным языком. – Я Шафрейя, дочь Рагнара Железнозубого, ярла Серого Утеса. Отец погиб...
– Год назад, в битве
