чувства, то да, простила. Агата с матерью почти не разговаривала. Да и о чём с ней говорить? На любое слово Зинаида Петровна неизменно отвечала обвинительным ворчанием.
Агата заштриховала лезвие меча в руке валькирии. Неплохой получался рисунок. Она задумалась: чего-то явно не хватает. Глаза сделать выразительней? Пожалуй. Грифель карандаша снова коснулся бумаги.
Дверь распахнулась. Зинаида Петровна, по обыкновению растрёпанная, неопрятная, в выцветшем халате, в комнату дочери входить не стала. Стояла за порожком и бубнила, на тон повысив голос. Это был один из тех самых случаев, когда ей взбредало в голову, что ворчать интересней, когда есть слушатель.
– В подъезде опять наблевали… и лампочки выкрутили… это всё соседи… был бы Колюнечка жив, он бы всем показал, где раки зимуют… они твари все его боялись…
Что угодно, но только не про Колюню! Агата швырнула на тетрадку карандаш, вышла из-за стола, проследовала к двери и резко захлопнула её перед самым носом матери.
– Не нужно было её рожать… все говорили: не рожай… а я родила, – ещё на тон повысила голос Зинаида Петровна. До этого её ворчание было рассеянным, но теперь оно нашло цель. Мишень – дочь. – Выросла корова такая и теперь зубки точит… и не работает нигде и не учится… сидит на моей шее… всю мою пенсию прожирает гадина…
Это была старая песня. Старая и лживая. На шее матери Агата не сидела. Как только получила паспорт, пошла работать. Минувшим летом и осенью трудилась на овощной базе, умудрялась делать по две нормы в день. А в начале декабря устроилась кладовщицей на мебельную фабрику. Мать врала. Она всегда врала.
Агата вернулась к рисунку. Нервными штрихами закрасила волосы валькирии. Грифель сломался. В ход пошёл вынутый из ящика стола перочинный ножик. Агата точила карандаш с остервенением, ведь мать, которая и не думала отходить от двери, снова талдычила о Колюне:
– …Он бы сделал из этой коровы человека… его все уважали… а Агатка, дрянь такая, ненавидела моего Колюнечку… сгубила моего милёночка… она всегда на него зубки точила… уж я-то знаю… уж я-то всё помню…
Лезвие ножа, срезав крупную стружку, полоснуло по пальцу. Агата несколько секунд глядела на ранку, а потом злобно скривилась и измазала кровью меч валькирии. Вот теперь рисунок стал просто отличный!
– …уж я-то всё помню… ничего не забываю…
Агата тоже ничего не забывала. Особенно то, что касалось Колюни. Она этого урода до сих пор видела в ночных кошмарах.
Ей было тринадцать, когда мать, тогда ещё симпатичная ухоженная женщина, отыскала себе очередного любовника. «Ничего так мужик, – говорили о нём соседи. – Жаль только, что пьющий».
Агата не могла припомнить дня, когда бы он ни выпивал, но никогда не видела его сильно пьяным. У него был какой-то талант держаться на стадии «поддатый», и не срываться в крутое пике. Мать души в нём не чаяла, а Агата относилась к нему со сдержанной симпатией – ненависть и страх пришли много позже.
Ей нравилось, что весельчак и балагур Колюня – крупный, улыбчивый, с пышной шевелюрой и щедрый на мимику мужчина – постоянно дарил ей подарки: то пачку печенья, то конфеты, то пакетик с чипсами. В сравнении с прошлыми любовниками матери, этот был вполне себе ничего. Даже постоянный запах алкоголя не раздражал. А ещё он настоял, чтобы Агата называла его Колюней. Вот так вот, запросто, и к чёрту огромную разницу в возрасте.
Через месяц после знакомства с Зинаидой, он переехал в их двухкомнатную квартиру, а ещё через полгода они сыграли свадьбу. Агата хорошо помнила, как Колюня отплясывал на свадьбе – красный от алкоголя и весёлого задора, расслабленный до предела. Рубаха – парень. Сорок пять лет, а энергии как у молодого. Когда некоторые гости уже на ногах не могли стоять от выпитого, он всё ещё был бодр и полон сил, хотя залил в себя немало водки.
– Ну что, Агатка, мы теперь настоящая семья! – махнув очередную рюмку, сказал он.
– Я рада, Колюня.
На самом деле особой радости она не испытывала. Ну, женился он на матери, и что? Ничего же не изменится. В телесериалах, которые так обожала мать, частенько звучали фразы: «Мы одна семья!» или «Главное – это семья!» и действительно казалось, что семья это что-то надёжное, как крепость, которую не разрушить, то у чего есть интересное прошлое и стабильное будущее. В сериалах. Где люди постоянно обнимались и плакали от счастья. А что в жизни? Весёлый Колюня, слегка блаженная мать, которой до Агаты и раньше всегда было мало дела, и она, не слишком общительная девочка. Ненадёжная какая-то семейка, временная. Скоро начнутся проблемы, ругань. Так ведь всегда бывает. И строить иллюзии на этот счёт Агата не собиралась.
А мать была счастлива. Она всё делала, чтобы угодить Колюне. Ботинки ему чистила, готовила только то, что он любил, постоянно покупала ему всякие мелочи, вроде бритвенных принадлежностей, одеколона, красивых зажигалок. Эти мелочи она дарила ему с каким-то лукавым пафосом, который в скором времени начал Агату раздражать: «А ну-ка, Колюнечка, догадайся, что я тебе сегодня купила?» Будто бы прятала за спиной не очередной бритвенный станок или дешёвый флакон одеколона, а золотой слиток. При этом, не понимая, насколько глупо выглядит. Но Колюня ей всегда подыгрывал – делал вид, что безумно рад.
Ужинали теперь вместе, и на столе неизменно стояла бутылка водки. Мать сама наливала Колюне в рюмку, а когда он произносил очередной банальный тост, поднималась со стула и стояла с торжественным видом. А потом садилась и с умилением следила, как он закусывает. Его тарелка и наполовину не успевала опустеть, а она уже подкладывала ему ещё. На дочку даже внимания не обращала. Зато обращал Колюня – то подмигнёт, то наградит сальной улыбкой.
Утром он всегда был помятый, мрачный, сам на себя не похожий. Едва проснувшись, Колюня сразу же брёл на кухню, выпивал рюмку водки, разбивал в стакан три яйца, добавлял чёрный перец, соль и проглатывал этот коктейль с жадностью. А потом уже и обычную воду хлебал как лошадь. Похмелившись, он преображался: а вот и я, всеми любимый весельчак Колюня! К работе готов!
Работал он грузчиком на производстве по изготовлению одноразовой посуды. Постоянно таскал домой пластмассовые стаканчики, тарелки, вилки, ложки. Говорил, что в хозяйстве всё пригодится. А мать его за это не уставала нахваливать: «Как же мне с тобой повезло, Колюнечка! Настоящий хозяин!»
На самом же деле, хозяин он был никакой. По дому вообще ничего не делал. Устранить течь в
