семь, в 1971 г. - тридцать семь и в 1972 г. - сорок восемь, что стало самым большим количеством восстаний в тюрьмах за всю историю США.
Наибольшее внимание СМИ в этот период привлекло восстание в тюрьме Аттика, произошедшее 9-11 сентября 1971 года. 9 сентября 1971 года 1281 заключенный исправительной колонии Аттика (штат Нью-Йорк) захватил D-yard, где в ходе напряженного противостояния с властями, продолжавшегося почти неделю, взял в заложники 39 охранников и сотрудников колонии. Хотя непосредственной причиной захвата стала борьба между охранником и заключенным, политизированные заключенные быстро организовали коллективное демократическое выражение, которое объединило заключенных, защитило заложников, составило список претензий и призвало тридцать три внешних наблюдателя посетить тюрьму. Многие из требований заключенных Аттики носили практический характер: прекращение неоплачиваемого или недостаточно оплачиваемого принудительного труда, соблюдение основных юридических и человеческих прав заключенных. После четырех дней переговоров губернатор Нельсон Рокфеллер, прославившийся жесткой политикой борьбы с преступностью, приказал полиции и национальной гвардии штата вернуть тюрьму.
В своем захватывающем повествовании Хизер Энн Томпсон в книге "Кровь в воде: The Attica Prison Uprising of 1971 and Its Legacy" демонстрирует, что захват тюрьмы государством закрепил государственное насилие в качестве ответа на требования заключенных о более гуманном обращении. С вертолетов над тюрьмой был выпущен густой газовый туман, который вызвал "рвоту, тошноту и рвоту" и сделал восставших заключенных легкими пленниками. Но вместо того, чтобы собрать в кучу задыхающихся заключенных, полицейские и охранники, которые после нескольких дней тревожного ожидания "гудели от токсичного коктейля из ненависти, страха и агрессии", открыли шквальный огонь из сотен орудий. По словам одного из заключенных, "пули сыпались как дождь". Не щадили ни восставших, ни заложников. Томпсон описывает, как четыре пули пробили живот охранника и заложника Майка Смита "по центру, между пупком и гениталиями, при ударе взорвались, и осколки попали в позвоночник". Вместе с полицией штата, сотрудниками исправительных учреждений, местными шерифами и парковой полицией собравшиеся осаждающие "сняли свои опознавательные знаки" и с силой ворвались в тюрьму, размахивая дубинками. Когда тюрьма была захвачена, заключенных раздели догола, заставили ползти по грязи, а затем провели через полицейский строй, где избили дубинками. Однако предполагаемым лидерам восстания пришлось гораздо хуже. Томпсон рассказывает, что некоторых из них пытали часами, содомировали с помощью посторонних предметов и заставляли играть в рулетку. Сэм Мелвилл, который, как утверждают свидетели, выжил после первого нападения, был затем расстрелян в упор. Многие из этих пыток имели расовую подоплеку. Один из полицейских штата, например, хвастался, что застрелил чернокожего заключенного, а затем салютовал "Белой силе". Кровавый штурм закончился гибелью сорока трех человек - тридцати трех заключенных и десяти сотрудников исправительного учреждения, находившихся в заложниках, - и восьмидесяти девяти раненых.
Несмотря на эту ужасающую демонстрацию государственного насилия, правительству Рокфеллера удалось не допустить, чтобы общественность узнала, что почти все жертвы были вызваны штурмом тюрьмы государственными силами, а не заключенными. Более того, государство предприняло заговор с целью свалить вину за гибель людей на заключенных, чтобы выставить их в качестве мясников и дискредитировать их политические требования. На каждом этапе расследования государство - от администрации тюрьмы до полиции штата и губернатора Нельсона Рокфеллера - отказывает оставшимся в живых заключенным и общественности в праве на правду и полную ответственность. Например, никто из заключенных не умер от ножевых ранений, хотя поначалу представители штата убедили прессу, даже почтенную газету New York Times, опубликовать информацию о том, что горло заложников было перерезано заключенными. Еще хуже было официальное заявление и ложная информация о том, что охранник тюрьмы Майк Смит был кастрирован Фрэнком "Большим Черным" Смитом и его яички были засунуты ему в рот, хотя вместо этого Смит был четырежды застрелен полицейскими, а "Большой Черный", выживший после нападения, впоследствии подвергся жестоким пыткам, когда полицейские и сотрудники исправительных учреждений штата положили ему под подбородок футбольный мяч и под страхом смерти угрожали не выпустить мяч, избивая и содомируя отверткой его голое тело. Описывая эти пытки, Фрэнк Смит со слезами на глазах рассказывал залу суда во время судебного процесса по гражданскому иску "Братьев Аттика", что спустя годы он все еще чувствует "просто боль, невыносимую боль. ... . . Я просто, я полон боли". Хизер Томпсон приходит к выводу, что подобное насилие послужило американским политикам уведомлением о том, что проект массового лишения свободы является одновременно глубоко античерным и по своей сути жестоким.
"Для многих белых американцев, в частности, - заключает Томпсон, - Аттика показала, что настало время обуздать "тех" чернокожих и коричневых, которые так громко бросали вызов власти и расширяли границы гражданских прав". Последствия государственного насилия в Аттике создали "антигражданскую и антиреабилитационную этику", и "любой политик, которому нужны были деньги для своего округа, понял, что получить их можно, расширив местный аппарат уголовной юстиции и сделав его гораздо более карательным". Сегодня бойня в тюрьме Аттика в конце лета 1971 г. и последующее сокрытие ее правительством - хорошо известный момент в истории насилия в современной Америке. Однако нигде в своей более чем 800-страничной книге Пинкер даже не признает, а тем более не размышляет об этом болезненном событии.
Более того, государственное насилие проявляется не только в таких нашумевших и хорошо освещаемых инцидентах, как "Аттика", но и в том, что тюрьма способна применять повседневное насилие в качестве инструмента карательной расовой дисциплины. В моей собственной работе "Мы не рабы: Государственное насилие, принудительный труд и права заключенных в послевоенной Америке" я предлагаю историческое повествование о государственном насилии в южных тюрьмах с 1945 по 1990 г., особенно в Техасе, где сама тюремная система является по своей сути насильственным пространством, которое сознательно меняет форму и методы своего режима наказания как способ вечного воспроизводства новых механизмов карцерального насилия и власти. В книге "Мы не рабы" на основе судебных документов, показаний под присягой, свидетельских показаний, писем заключенных и более шестидесяти устных историй рассматривается вопрос о том, как насилие в тюрьмах было организовано государством. Я утверждаю, что социальная структура тюремного насилия на американском Юге, в частности в Техасе, приводила заключенных к организованной государством системе "двойного рабства - раба для государства на тюремных полях и порабощенного тела и слуги в тюремных камерах".
В Техасе, о котором идет речь в моей книге, заключенные-полеводы, опираясь на рабское наследие хлопковых плантаций Восточного Техаса, управляли работой своих коллег-заключенных. Но внутри тюрьмы администрация назначала заключенных в качестве охранников, применяя принудительные и насильственные методы для поддержания контроля над заключенными. В то время как заключенные работали
