Поразительно, насколько объективные процессы сокращения индивидуальных способностей государств казались в 1990-е годы соответствующими и подтверждающими правильность базовых американских либеральных установок о «малом» государстве, государстве как «ночном стороже», его невмешательстве в общественную и экономическую сферы и т.п., соответственно придавая им еще большую силу и создавая впечатление их правильности в глазах остального человечества. Совмещение в тот период объективных процессов, связанных с глобализацией (начались процессы и явления, неподконтрольные отдельным государствам, а также снизились регулятивные возможности последних, особенно в отношении мировой экономики), и процессов, искусственно приписываемых глобализации (всеобщая унификация и либерализация), привели даже к появлению весьма популярной в 1990-е годы идеи о грядущем «отмирании» государств.
Указывалось, что в условиях глобализации как целостной единицы и перехода все большего числа процессов на глобальный уровень государства становятся иррелевантными и неспособными обеспечить даже свою базовую функцию – безопасность. Сокращение же индивидуальных способностей государств выставлялось как начало процесса отмирания. Все это, разумеется, вело к дальнейшему закреплению исключительно экономической и коммерческой трактовки внешнеэкономических связей и мировой экономики. Действительно, если государства слабеют, не в силах контролировать международные экономические процессы и тем более отмирают, их воздействие (в том числе и политическое) на внешнеэкономические процессы оказывается ничтожным.
Однако уже вскоре выяснилось, что подобные оценки оказались как минимум преувеличенными. Более подробный анализ внешнеэкономических связей показывает, что неэкономическая составляющая внешнеэкономических отношений оказывает на них весьма серьезное и в ряде случаев даже определяющее воздействие, что свидетельствует о неправильности устоявшихся «моноэкономических» трактовок внешнеэкономических связей и мировой экономики в целом. На деле существует достаточное количество примеров, демонстрирующих, что воздействие экономических и коммерческих факторов на внешнеэкономические и внешнеполитические отношения, а также на политику государства вообще, будучи, безусловно, ощутимым, вместе с тем нелинейно и весьма ограничено. Более того, многие факты доказывают, что подчас сами внешнеэкономические связи развиваются в соответствии с политической, а не коммерческой, логикой и интересами. Причем в последнее время удельный вес подобных примеров устойчиво возрастает.
Примером политической детерминированности внешнеэкономических связей были экономические отношения в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), связывавшего СССР с коммунистическими странами Центральной и Восточной Европы. Они развивались не столько потому, что это было экономически выгодно его участникам, сколько в силу политической целесообразности, необходимости придать дополнительную сплоченность советскому блоку. Не будет преувеличением утверждать, что подавляющая часть экономических отношений Советского Союза с коммунистическими странами и государствами третьего мира определялась политическими целями и задачами: укрепление внешнеполитических позиций Москвы в ее глобальном противостоянии с Вашингтоном посредством поддержки социалистической ориентации. Однако пример Советского Союза не является наиболее показательным, так как вся его экономическая, в том числе внешнеэкономическая, деятельность носила централизованно плановый административный характер и осуществлялась государством.
Примеры политической обусловленности внешнеэкономических связей существуют и в капиталистических странах, в том числе в политике «флагмана» либерализма и «рыночного фундаментализма» – США. Классическим примером здесь является «план Маршалла» – оказание Соединенными Штатами беспрецедентной по масштабам экономической помощи странам Западной и Центральной Европы во второй половине 1940-х годов. Непосредственной и быстрой коммерческой выгоды от нее ни США как государство, ни американские компании не получали. Экономическая выгода носила для США долгосрочный характер: они создали мощный рынок, способный поглотить значительные объемы американской продукции, привязали его к себе и тем самым на несколько десятилетий избавились от неизбежных до того кризисов перепроизводства, обеспечили стабильные темпы роста. Однако вряд ли в 1946 г., когда принималось решение по «плану Маршалла», эти соображения превалировали. Решающую роль сыграл политический фактор – необходимость с помощью данного плана предотвратить приход в странах Западной Европы к власти коммунистов (он был весьма вероятен, так как именно коммунисты играли ведущую роль в антинацистском сопротивлении в оккупированных Германией странах и были весьма популярны после войны) и усилить будущих союзников по холодной войне, которая становилась тогда все более неизбежной.
Более современным примером являются экономические отношения США с Израилем, имеющие также исключительно политическую обусловленность. Они не приносят Соединенным Штатам какой-либо ощутимой коммерческой выгоды. Напротив, поддержка Вашингтоном еврейского государства серьезно осложняет жизнь американским компаниям в тех странах, где у Штатов есть масштабные экономические интересы, – в мусульманских государствах Персидского залива. Антиамериканизм и исламистский фундаментализм мусульман – в значительной степени результат поддержки Соединенными Штатами Израиля. Тем не менее с ним продолжается торговля, предоставляются кредиты, оказывается помощь и т.д.
Следует подчеркнуть, что даже экономические отношения США со странами Персидского залива, помимо колоссальной коммерческой выгоды американским нефтяным компаниям, служат реализации политических интересов Америки, а именно: укрепление политического влияния США в Европе, которая является главным потребителем ближневосточной нефти, и среди других потребителей черного золота. Гарантом поставок нефти являются именно США, которые с помощью своих компаний не только сами ее добывают, но и держат в Персидском заливе внушительный военный флот.
Равным образом в первую очередь политические факторы определяют экономическую политику США на постсоветском пространстве, ориентированную на создание в этом регионе инфраструктуры, прежде всего энергетической, которая бы скрепляла страны СНГ между собой и одновременно со внешними игроками и в которой не участвовала бы Россия. Цель такой политики заключается в экономическом стимулировании политического отдаления государств бывшего СССР от России и их сближения с подконтрольными США внешними силами (будь то Турция, страны НАТО и ЕС). Примерами подобной политики служат нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан, являющийся всецело американским внешнеполитическим проектом [28] , а также поддержка Вашингтоном проектов газопроводов, идущих в обход России. США одновременно стимулируют центробежные тенденции на постсоветском пространстве и укрепляют свою роль защитника безопасности Европы, в том числе энергетической. Евросоюзу посылается сигнал, что без участия США и их диалога со странами Закавказья и Средней Азии он не сможет реализовать задачи собственной энергетической политики в данном регионе.
