Правительство Мэйдзи, несмотря на то, что оно внушало надежды на улучшение положения крестьян, в течение нескольких лет после реставрации ничего не сделало в этом направлении. Более того, в первые годы Мэйдзи были узаконены, унифицированы в национальном масштабе и взимались со всей строгостью, несмотря ни на какие обстоятельства, крайне высокие нормы рисовой дани, существовавшие еще при феодализме, то есть примерно от 60 до 70 % валового сбора урожая[40]. О том, что новое правительство ничего не предпринимало в отношении крестьянства, кроме узаконения и унификации старой феодальной рисовой дани, свидетельствует следующее место из правительственного декрета о налоге, изданного государственным советом Дадзёкан в первый год правления: «Необходимо придерживаться старых законов о дани, существовавших в различных кланах». (Это положение оставалось в силе, конечно, только в течение переходного периода, продолжавшегося по 1873 г., когда был пересмотрен закон о поземельном налоге.) Некоторые историки утверждают даже, что после реставрации доля земледельца в общем урожае фактически уменьшилась по сравнению с периодом Токугава[41]. Нападения крестьян на ростовщиков и богатых купцов, владеющих землей, являлись также своеобразной формой проявления антифеодальной борьбы. Однако эта классовая вражда часто облекалась в религиозную оболочку[42].
Мы видели, что в более богатых антиправительственных кланах, сумевших реорганизовать свою экономику и финансы путем усиления монопольного контроля и развития мелкой промышленности, крестьяне стали подвергаться еще большему гнету по сравнению с предыдущим периодом. Поэтому крестьянские волнения в этих кланах вспыхивали гораздо чаще, чем в более отсталых кланах, в которых преобладало натуральное хозяйство. Точно так же, как и реформа кланов, реставрация Мэйдзи была осуществлена сверху группой предприимчивых самураев, представлявших собой просвещенную бюрократию. Они осуществили эти преобразования, опираясь на материальную основу поземельного налога. О том, что поземельаый налог являлся главным источником доходов правительства, свидетельствует следующая таблица[43]:
ИСТОЧНИКИ ДОХОДА ЯПОНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (в процентах, по пятилетиям)
Таким образом, крестьянство, в особенности в переходный период эпохи Мэйдзи, не только не было освобождено от наиболее тяжелых феодальных повинностей, но должно было еще нести на своих плечах основное бремя расходов нового режима. Учитывая, что Япония была преимущественно сельскохозяйственной страной, а государственная казна была настолько истощена, что положение правительства с первых же дней в значительной степени зависело от займов богатых купцов, с полным основанием можно было ожидать, что правительство обратится именно к поземельному налогу — уже централизованному и унифицированному — как к главному источнику дохода. И в данном случае прошлое наложило свою тяжелую руку на настоящее. Токугавское правление, сковав деятельность торговой буржуазии, препятствовало накоплению капитала, и поэтому новый режим при осуществлении своих задач по модернизации страны вынужден был опираться на земледельческий класс как главный источник дохода.
В противоположность этому, в таких странах, как Англия и Франция, где накопление капитала осуществлялось за счет внешней торговли и эксплуатации колоний[44], земледельческий класс был до некоторой степени освобожден от тех тягот, которые должно было нести на своих плечах японское крестьянство. Помимо главного бремени — феодальных налогов, сельское население было придавлено еще кабальными долгами. В годы, предшествовавшие организации современных полицейских сил, сельское население попрежнему управлялось через гонин-гуми — пятидворки, деятельность которых возглавлял сельский староста. Эти пятидворки являлись основной административной единицей в деревне и представляли собой деспотическую систему коллективной ответственности, призванную поддерживать порядок и содействовать взысканию долгов и взиманию налогов[45]. Продолжали существовать некоторые из наиболее суровых норм, определявших отношения между землевладельцами и арендаторами еще при феодализме. Наиболее характерными из них были, в частности, кама-домэ, тати-гэкари, тори ката-но кинси. Этими терминами обозначались права землевладельца запрещать арендатору, не выполнившему своих обязательств, собирать свой урожай, который затем снимался для землевладельца специально нанятыми для этой цели рабочими. Кроме того, продолжало действовать косаку кабу-но ториагэ, то есть право землевладельца прекращать действие аренды, что давало ему возможность взимать непомерную арендную плату.
Таким образом, крестьянство в течение переходного периода вынуждено было нести двойной гнет — гнет старой системы, которую правительство еще не решалось уничтожить, и гнет нового, централизованного режима, который создавался на базе старого. Именно тяжесть этого двойного гнета и вызывала такое энергичное движение протеста со стороны крестьянства в первые годы после реставрации. Имея в виду это обстоятельство, мы сможем лучше понять причину противоречивого характера крестьянских восстаний и получить некоторое представление о причинах своеобразия аграрного вопроса в современной Японии.
Хотя в результате снижения земельного налога в 1876 г. и укрепления центрального государственного аппарата бурные волнения первых лет периода Мэйдзи удалось несколько успокоить, все же отмеченные выше своеобразные условия, в которых японское крестьянство совершило переход от старого режима к новому, не пережив своего «1789 года», оставило на нем неизгладимый отпечаток. Положение крестьян в Японии несколько напоминало положение крестьянства в Испании в конце XIX в., где поджоги церквей и нападения на имения испанских вельмож, выражавшие ненависть безземельного крестьянства к феодальному землевладению, сочетались с признанием христианских доктрин и детской верой в заступничество чудотворных святых.
Представители низших рангов самурайства в качестве лидеров реставрации Мэйдзи
В начале настоящей и в предшествующей главе я пытался показать историческую роль самураев низших рангов как лидеров реставрации, а также роль крупных купцов из Осака и Кёто, которые их финансировали. В данном разделе необходимо остановиться на сложном характере этого самурайского руководства.
Мы уже видели, как самураи низших рангов крупных антиправительственных кланов фактически взяли власть в свои руки, реорганизовали администрацию кланов, изменили направление их экономической политики, а затем выступили вместе с самураями других кланов на борьбу за реставрацию. После реставрации, не занимая высших постов в новом правительстве, они, тем не менее, полностью контролировали его политику, точно так же, как они распоряжались делами кланов при токугавском режиме, когда служили своим ленивым феодальным князьям в качестве управляющих или советников. Это положение лучше всего можно выразить следующими словами одного из авторитетных авторов, выступавших по вопросам истории Мэйдзи: «В результате традиционного двоевластия обстоятельства сложились так, что когда император был поднят до положения правящего монарха, он не был в состоянии должным образом выполнить свою роль. Среди ближайшего окружения его двора не было никого, кто был бы в достаточной мере способен править вместо него. Номинальные руководители кланов находились в этом отношении не в лучшем положении. Большинство из них были физически слабы и не блистали умом, тогда как сильное, здоровое меньшинство почти не обладало качествами политических деятелей. Симадзу, глава клана Сацума, так погряз в консерватизме и был настолько высокомерен и горд, что ничего хорошего от него ожидать было нельзя, и лидером клана фактически стал прославленный Сайго, хотя номинально он считался оруженосцем Симадзу. Поэтому людьми, способными руководить новым правительством, были только самураи. Они-то и осуществляли политическую власть, хотя и не занимали высших должностей в правительстве».
