конкурентных преимуществ региона; установление стратегических приоритетов, целей и задач развития субъектов РФ; определение состава инструментов реализации стратегий.
Последствиями такого ограниченного выбора оказываются заметные «пробелы» в содержании стратегий, к которым можно отнести следующие:
— идентификация конкурентных преимуществ субъектов РФ сводится, как правило, к перечислению их сильных сторон, не подкрепленному оценками занимаемых и ожидаемых в будущем позиций региона на национальном и мировом рынках товаров и услуг;
— характеристика внутренних факторов развития не дополняется определением наиболее значимых факторов экзогенного действия, влияющих на состояние и перспективы развития субъектов РФ;
— определение инструментария решения ключевых задач социально-экономического развития регионов не сопровождается его «привязкой» к сферам, комплексам, отраслям экономики субъектов РФ.
Для выявления соответствия полноты результатов, полученных при решении задач разработки стратегий, систематизируем информацию и для ее визуализации используем табличный формат (Таблица К1).
Анализ информации, содержащейся в Таблице К1, позволяет сделать ряд выводов.
1. Подавляющее большинство примеров свидетельствует о том, что вместо задач, которые, по сути, должны являться мерами, необходимыми для достижения установленных приоритетов и целей [26], в анализируемых региональных стратегиях приведены либо целевые установки (обеспечение опережающего развития энергетической, инженерной, транспортной инфраструктуры; модернизация туристской инфраструктуры; создание новых высокотехнологичных производств и др.), либо направления деятельности органов государственной власти субъектов РФ (содействие развитию малого и среднего предпринимательства; стимулирование применения передовых технологий; стимулирование инновационного производства; стимулирование развития туристской инфраструктуры и др.).
2. Даже в тех случаях, когда определена направленность (обозначена объектная база) действий органов государственной власти субъектов РФ (развитие действующих кластеров, создание новых кластеров, технопарков, индустриальных парков и др.), их суть не раскрывается, т. е. остается неясным, какие конкретно мероприятия будут реализованы в среднесрочной и долгосрочной перспективе для достижения стратегических целей.
Важно и другое — постановка таких задач зачастую не сопровождается указанием «точек» в экономическом пространстве регионов (конкретные муниципальные образования), в которых планируются соответствующие процессы (создания новых, или развития действующих элементов социально-экономической системы субъектов РФ.
Справедливости ради отметим, что иногда недостающая информация содержится в Приложениях к стратегиям, в которых приведены перечни государственных программ и ключевых проектов, необходимых для ее реализации. Однако наличие такой информации в необходимой и достаточной полноте фиксируется только в единичных случаях.
3. Полагаем, что к разработке названного компонента структурной композиции региональных стратегий бизнес вряд ли был привлечен в качестве активного участника. Иначе трудно понять, почему в постановке и содержании задач отсутствуют интересующие его в первую очередь, конкретные действия (экономические, финансовые, организационно-правовые и др.), которые власти намерены совместно с ним реализовать в той, или иной сфере, отрасли, географической «точке» пространственной организации экономики региона в процессе реализации стратегий.
Обратимся к другому компоненту структуры стратегии — инструментарию ее реализации (Таблица Л1).
Анализ информации, содержащейся в Таблице Л1, позволяет сделать ряд выводов.
1. Единичными примерами, отличающимися широким спектром востребованных для достижения поставленных стратегических целей инструментов управления, использование которых основывается на взаимодействии органов государственной власти и бизнеса, являются практики разработки стратегий социально-экономического развития Воронежской области и Республики Татарстан. Их отличительными характеристиками являются также:
— «привязка» инструментов управления к стратегическим направлениям и ключевым задачам социально-экономического развития региона;
— дополнение традиционных инструментов новыми, в числе которых: Схема (план) развития и размещения производительных сил Воронежской области, прогноз научно-технологического развития субъекта РФ (Воронежская область); Программа развития и размещения производительных сил Республики Татарстан на основе кластерного подхода; консорциум глобальных университетов; агентство творческих индустрий; гарантийный фонд экспорта (Республика Татарстан).
2. Массовой является практика, ориентированная на фиксацию агрегированного варианта механизма реализации стратегий, не дополненного конкретизацией составляющих этот механизм инструментов управления региональным развитием. К основным последствиям такой практики относятся «пробелы» в содержании стратегий:
— состав инструментов управления слабо коррелирует с разнообразием общих и особенных интересов стратегических партнеров;
— «подача» инструментов зачастую осуществляется в формате установок на их совершенствование, улучшение, развитие без раскрытия сути необходимых изменений в условиях и алгоритмах их применения.
3. Полагаем, что и к разработке этого компонента структурной композиции региональных стратегий бизнес вряд ли был привлечен в качестве активного участника. Иначе трудно понять, почему во многих случаях позиционируемый инструментарий управления ограничивается преимущественно инструментами, использование которых находится только в компетенции органов государственной власти (государственные программы, прогнозы социально-экономического развития, бюджетный прогноз субъекта РФ, бюджетное финансирование, налоговые преференции).
Резюмируя, можно констатировать, что стратегическое планирование социально-экономического развития субъекта РФ пока не стало формой партнерства государства и бизнеса.
Полагаем, что в качестве причин такого положения могут быть определены следующие:
1. Несовершенство правовой базы, регулирующей порядок стратегического планирования. В связи с этим укажем, что отнесение к участникам стратегического планирования социально-экономического развития субъектов РФ только представителей публичной власти разных уровней [1] изначально существенно ограничивает роль бизнеса в разработке программных документов. Его присутствие только на общественных обсуждениях не позволяет в полной мере учесть его интересы, использовать его знания и опыт в обосновании содержания процессов и механизмов долгосрочного развития регионов.
2. Несовершенство методического обеспечения стратегического планирования. В нынешнем формате оно не включает инструменты, традиционно используемые развитым бизнесом для определения и оценки своих конкурентов на национальном и мировом рынках товаров и услуг, прогнозирования результатов своей производственной, инновационной, внешнеэкономической деятельности в среднесрочной перспективе.
3. Ограниченность информационной базы стратегического планирования. В ней, как правило, отсутствуют сравнительные оценки конкурентных позиций региональных производителей на национальном и мировом рынках товаров и услуг; достижения современной практики взаимодействия менеджмента бизнес-структур и органов государственного управления, селекция которых осуществляется посредством бенчмаркинга.
Очевидно, что преодоление названных недостатков позволит реализовать потенциал планирования регионального развития как одной из форм стратегического партнерства государства и бизнеса.
2.3 Оценка реализации стратегического партнерства государства и бизнеса на основе теории пространственного развития экономики региона
В решении поставленной научной задачи полагаем целесообразным сфокусировать основное внимание на одной из ключевых форм пространственной организации экономики, в создании и развитии которых востребовано стратегическое партнерство государства и бизнеса. Речь идет о кластерах. Такой выбор обусловлен рядом обстоятельств.
Во-первых, в отличие от индустриальных и технологических парков, территорий опережающего развития [27] с ограниченной пространственной локализацией, кластеры могут функционировать на территории ряда муниципальных образований, в том числе, относящихся к разным субъектам РФ. Следовательно, они призваны играть повышенную роль в пространственном развитии России, ее регионов.
Во-вторых, наличие разных типов кластеров позволяет обеспечить более высокий уровень разнообразия задач, в решении которых заинтересованы государство и бизнес.
В-третьих, кластеры способны обеспечить мобилизацию значительно большего числа участников, представляющих различные отрасли, виды экономической деятельности, абсорбировать намного больший объем ресурсов, чем иные формы пространственной организации экономики.
Предварим анализ практики кластеризации обоснованием авторского подхода к ее анализу. В связи этим обратим внимание на ряд моментов.
1. Современная государственная статистика пока не рассматривает кластер в качестве самостоятельного объекта изучения. Поэтому
