В государственной собственности в капиталистических странах находятся дотационные отрасли, например, угольная, поскольку частный капитал не может работать там, где прибыль отсутствует или слишком низка. Национализация используется также с целью “оздоровления” отдельных предприятий и целых отраслей, попавших в трудное экономическое положение под частным управлением. Их техническое перевооружение требует огромных финансовых затрат, доступных только государству. После вложения необходимых средств и обновления оборудования эти предприятия опять передаются в частную собственность. Государство в этом случае выступает как совокупный капиталист, подтверждая слова Ф. Энгельса: “Пока у власти остаются имущие классы, любое огосударствление будет не уничтожением эксплуатации, а только изменением ее формы”[103]. Буржуазное государство основоположники научного социализма называли комитетом по управлению делами буржуазии[104].
Подводя итог, можно констатировать, что государственная собственность привлекается для решения тех задач, с которыми Другие формы собственности, в том числе частная, не справляются. Причем национализация часто оказывается временной, сменяясь приватизацией. Огосударствление собственности носит относительный — по времени и сфере применения — характер. На Западе давно поняли очевидную истину, доказанную всем ходом истории XX века: государственная собственность является наиболее эффективной в кризисных условиях, но в нормальной экономической ситуации она уступает в эффективности другим формам собственности. Вот почему госсектор занимает ограниченное место в экономике развитых капиталистических стран.
Итак, тенденция к огосударствлению собственности не является определяющей в современной капиталистической экономике. Социалистический способ производства возникает в результате последовательной реализации тенденций развития капитализма. Следователыю, социализм вовсе не подразумевает, как мы привыкли думать, господства государственной собственности на средства производства. Более того, в современных условиях государственная (общенародная) собственность объективно не является реальной альтернативой частной собственности и поэтому не должна рассматриваться в качестве такой альтернативы. Социалисты должны искать другую альтернативу частной собственности. Государственная же собственность при социализме должна играть ту же роль, что и при капитализме: присутствовать там, где не справляются другие формы собственности.
Если эти положения верны, то тотальное огосударствление собственности в СССР должно быть признано ошибочным. Впрочем, это уже мало у кого вызывает сомнения, да и все содержание этой книги подтверждает этот вывод.
Почему же господство общенародной собственности на средства производства в СССР так негативно влияло на экономику страны? И каков механизм этого влияния?
В процессе становления капиталистического способа производства произошло отчуждение (отделение) непосредственного производителя (работника) от средств производства, которые стали принадлежать капиталисту. Именно отчуждение производителя от средств производства является источником присущих капитализму противоречий. К. Маркс призывал устранить эти противоречия путем обобществления средств производства. Однако, как стало теперь очевидным, для устранения отчуждения трудящихся от средств производства недостаточно лишь формально их обобществить. Определяющее значение имеет форма, в которой осуществляется обобществление.
Марксизм рассматривает собственность на средства производства не просто как юридически закрепленное право на вещь, а как реальную совокупность всех экономических отношений, возникающих в процессе производства. То есть, право собственности на средства производства включает в себя не только право владения ими, но и широкий спектр других прав — участие в принятии решений, управлении, распределении дохода и т. п.
При господстве государственной собственности в СССР трудящийся был реально наделен только правом владения, да и это его право, как частицы многомиллионного народа, было растворено в океане прав остальных совладельцев общенародной собственности. Это право фактически не распространялось на конкретную собственность — станок, цех, завод. Все остальные права собственника от лица народа осуществляли различные органы государственного управления. Следовательно, поскольку трудящийся не мог реализовать на практике большинство прав собственника, таковым он фактически и не являлся. Как мог рабочий считать себя хозяином завода, если ни он, ни его товарищи никоим образом не влияли на деятельность предприятия?
Парадокс, но по степени отчуждения трудящегося от средств производства советский социализм практически ничем не отличался от капитализма. В обоих случаях трудящийся является объектом управления, а не его субъектом.
Следствием такого положения стало отношение к общественной собственности как к ничьей, повсеместная “растащиловка” и апатия. Ставка на сознательное отношение трудящихся к труду в долговременной перспективе оказалось безосновательной: сознательность масс должна питаться прежде всего чувством хозяина, которое отсутствовало. Этот же факт явился одной из причин недостаточной мотивации к труду, невозможности выработать эффективные стимулы к высокопроизводительному труду.
Таким образом, негативное влияние, которое оказывало обобществление средств производства в общенародной форме на экономику СССР, было обусловлено тем, что оно не устранило отчуждения непосредственного производителя от средств производства. Трудящиеся не были наделены правами собственника в полном их объеме. Цель, поставленная Марксом, не была достигнута.
И все-таки будущее принадлежит общенародной собственности. Ее грядущее торжество предопределено неизбежностью роста производительных сил общества. Точно так же в свое время был предопределен приход капитализма, победу которому, по словам К. Маркса, обеспечили машины.
Средневековая мануфактура, по существу, представляла собой ремесленников, собранных в одном помещении. Каждый работник являлся уникальным мастером своего дела и практически вручную, с помощью самого примитивного инструмента изготавливал товар от начала до конца, выполняя весь набор необходимых технологических операций или значительную их часть. Впоследствии разделение труда на простейшие операции дало возможность их механизировать. Так возникло фабричное, то есть машинное, производство. С его появлением резко ускорилось развитие производительных сил, а с ними — и капиталистических производственных отношений. Капитализм победил, потому что капиталистический способ производства оказался наиболее адекватен машинной стадии развития производительных сил. Сейчас мы находимся на стадии крупного машинного производства, при котором человек неотделим от машины, работает фактически связка: человек плюс машина.
