Следствием этих факторов является длительная и крайне болезненная адаптация экономики к рыночным условиям. Долгий, насыщенный злоупотреблениями, коррупцией и организованной преступностью процесс формирования институтов рыночной экономики, включая институты государственной власти. Шутка сказать, 70 лет милиционеров учили гоняться за цеховиками, а тут, оказывается, надо уважать право частной собственности.
Польский реформатор Лешек Балцерович сказал однажды: сделать из капитализма социализм — все равно что взять аквариум с золотыми рыбками и сварить уху. А сделать из социализма капитализм — все равно, что из этой ухи снова сделать аквариум с золотыми рыбками. Гипербола, конечно, но не столь уж оторванная от реальности, особенно в России.
Можно понять возражения против шоковой терапии. В России она, безусловно, была, но не в традиционном понимании, как метод борьбы с инфляцией, а в виде либерализации и открытия экономики, посредством которых реформаторы намеревались быстро справиться с упомянутыми выше жуткими проблемами. В полной мере, разумеется, этого сделать не удалось. И все же это благо, я бы сказал, везенье, что массовое демократическое движение, пусть даже недолговечное, оторвавшееся от почвы, создало предпосылки для прорыва, для сосредоточенных на коротком отрезке времени (около 500 дней) основных рыночных реформ; для того, чтобы Ельцин решился поручить их проведение Е. Гайдару. Если бы не это стечение исторических обстоятельств, мы до сих мучились бы из-за кучи «неразрешимых», как казалось, проблем, о которых сейчас уже забыли. Но все же мы страдаем оттого, что не решены другие проблемы: на что-то не хватило запала, что-то пришлось уступить нараставшему сопротивлению.
Так или иначе, но неминуемый и необычайный по глубине экономический кризис, порожденный коммунизмом и только проявленный либеральными реформаторами, стал важнейшим фактом последнего десятилетия, который в основном определил умонастроения в обществе и политическое развитие в стране.
Всех собак, конечно, повесили на реформаторов, иначе и быть не могло. Они в каком-то смысле даже стали изгоями. Один молодой предприниматель, объективно и по взглядам — сторонник Гайдара, сказал мне: «Нет, только не он».
Но реформаторы знали, на что шли. И могут испытывать удовлетворение: Россия стала другой, стала лучше, обрела новые шансы. У нас нет оснований комплексовать: дело сделано, коммунизм кончился, рыночная экономика возникла и развивается. Это сделали мы!
Теперь давайте посмотрим, какой расклад социальных и политических сил сложился в современной России к последним выборам. В конце концов, он определяет основные противоречия, основную интригу дальнейшего развития страны.
Советское общество, согласно заветам Карла Маркса, было бесклассовым. Но кастовым. Это общество иерархическое, социальный статус людей определялся в нем не богатством, не собственностью, не происхождением, но позицией в партийно-государственной иерархии. Верхние ступени этой иерархии М. Восленский назвал номенклатурой, и этот термин закрепился. Он обозначает советскую элиту. На нижних ступенях находились широкие трудящиеся массы, которым полагалось быть счастливыми, поскольку при нищенской зарплате власть давала им бесплатное жилье, образование, здравоохранение, а также многочисленные льготы.
Льготы были больше у тех, кто работал в приоритетных отраслях — в ВПК, АПК и некоторых других. Особая отрасль — торговля. Занятые в ней «сидели на дефиците», обслуживая прежде всего номенклатуру, но не забывая и себя. В этом секторе или около него гнездились остатки предпринимательства и теневая экономика.
Номенклатура, казалось бы, заинтересованная в сохранении статус-кво, на деле в значительной своей части стала инициатором реформ, которые, однако, должны были сохранить ее привилегии и снять ограничения для накопления и наследования богатства.
Номенклатура хотела стать буржуазией. Остальные слои общества поддержали идею реформ. Единодушие, царившее к концу 1991 года в этом вопросе, стало социальной опорой массового демократического движения.
Однако когда реформы начались, выяснилось, что выигрывают от них поначалу только неизвестно откуда взявшиеся предприниматели. Предпринимательский класс открыто начал возрождаться начиная с Закона о кооперации (1988).
Старая же номенклатура обнаружила, что со многими привилегиями придется расстаться, положение в новом мире не гарантировано, его нужно завоевывать заново, и далеко не все на это способны. Цели и ценности, бывшие в ходу у советской элиты, в том числе представления о государственных интересах, оказались под сомнением. Поэтому большая часть старой номенклатуры ушла в оппозицию.
Что касается широких масс трудящихся, то они на первых порах понесли наибольшие потери и испытали самые большие разочарования. Поэтому российские парламенты раз за разом (в 1993 году — ЛДПР, в 1995 — КПРФ) оказывались оппозиционными режиму Б. Н. Ельцина.
В итоге реформы уже к середине 1992 года остались без широкой социальной базы, они «повисли» на Ельцине, который ради их успеха заложил свой поначалу огромный авторитет. Так долго продолжаться не могло, авторитет таял, рейтинги падали.
Предпринимательство было естественной опорой рыночных реформ, но еще слабой в социальном смысле. Выделилась узкая группа наиболее удачливых, тех, кто быстро разбогател (не без помощи бюджета) и хотел влиять на власть. Только на них власть и могла опираться первое время. Их потом назвали олигархами.
Тогда же в ряды чиновничества, которое теперь одно осталось в структурах административной иерархии, было рекрутировано много новых людей, в том числе из демократов, разбавивших оставшуюся здесь часть старой номенклатуры. Единицы руководствовались идеалистическими соображениями, большинство, при копеечной легальной зарплате, мечтало об обогащении за счет занимаемого положения. Отсюда коррупция, отсюда переплетение с бизнесом, норовящим нажиться на государственных средствах. Так родилась новая номенклатура — высшая бюрократия плюс связанные с ней предприниматели, получающие от нее привилегии и оплачивающие ее потребности.
Поменялись и отраслевые приоритеты. ВПК и АПК, жившие за счет государства, враз обеднели. Обеднели люди, которых они кормили и которые составляли базу влияния соответствующих элит, утративших, однако, былую финансовую мощь. На их место пришли представители экспортных отраслей — нефть, газ, алюминий, никель, а также торговля, банки, инфраструктурные монополии. Таким образом, в стране буквально за три-четыре года произошла колоссальная ломка социальной структуры. Ее новый облик до конца не сложился и сегодня.
Тем не менее на уровне элит, их политического представительства основные силы определились:
• старая номенклатура. Ее политическим представителем стала КПРФ с претензией на представительство пострадавших народных масс, патриотов и государственников;
• новая номенклатура. Ее политическое представительство должны обеспечивать каждый раз придумываемые заново «партии власти»: то НДР, то ОВР, теперь вот «Единство». «Единство» усиленно старается сформировать для себя облик правоцентристской партии, партии либеральных государственников. Но реально это покалишь магнит для желающих быть при власти. В рамках новой номенклатуры есть конкурирующие группировки — отсюда то борьба ряда враждующих движений, то попытки их консолидации. Они стараются опереться на колеблющегося избирателя, который легче откликается на популистские лозунги;
• средний класс. Под этим понятием можно объединить: среднее, мелкое и крупное предпринимательство, не имеющее доступа к государственным ресурсам; квалифицированных рабочих и специалистов, всех тех, кто приспособился к жизни в условиях рынка, кто объективно заинтересован в свободной рыночной экономике и демократии.
К нему примыкает и крупный бизнес, если он не имеет привилегий от государства. Их естественным политическим представительством являются демократические и либеральные партии и движения — СПС и Яблоко. Разумеется, это схематичная картина — в жизни все сложней, неопределенней, изменчивей. Но она позволяет достаточно четко уяснить суть прошлых и нынешних противоречий, понять, каковы реальные конфликты интересов и силы, которые будут задействованы в их разрешении.
В 1992–1997 годах главный конфликт на фоне рыночных реформ возник между старой номенклатурой, с одной стороны, и коалицией новой номенклатуры и либеральных реформаторов — с другой. Суть конфликта: либо рыночная экономика и демократия — либо возврат назад, восстановление экономики советского типа, в лучшем случае по модели Лукашенко. Избрание Б. Н. Ельцина на второй срок при активном содействии олигархов знаменовало победу коалиции, сейчас уже видно — окончательную. Но одновременно и распад этой коалиции.
