в первую очередь интересы крупного бизнеса, Общероссийская общественная организация «Деловая Россия», претендующая на роль выразителя интересов среднего бизнеса, Общероссийская общественная организация «ОПОРА РОССИИ», традиционно считающаяся выразителем интересов малого бизнеса, торгово-промышленные палаты и общественные палаты, действующие в субъектах РФ и др.
Суть авторского подхода к трактовке принципов взаимодействия государства и бизнеса как участников стратегического партнерства, их содержательная характеристика опубликованы нами ранее: Шахов О.Ф. Стратегическое партнерство государства и бизнеса: особенности, формы, принципы взаимодействия / О.Ф. Шахов // Известия Юго-Западного государственного университета. — 2018. — Т. 8. — № 1. — С. 38–46; Шахов О.Ф. Стратегическое партнерство государства и бизнеса: теория и практика / О.Ф. Шахов. — Воронеж: Истоки, 2018. — С. 66–70.
Теоретические положения, раскрывающие авторскую позицию, опубликованы нами ранее: Шахов О.Ф. Механизм стратегического партнерства государства и бизнеса / О.Ф. Шахов // Регион: системы, экономика, управление. — 2018. — № 1. — С. 82–86; Шахов О.Ф. Стратегическое партнерство государства и бизнеса: теория и практика / О.Ф. Шахов. — Воронеж: Истоки, 2018. — С. 79–87.
Санкт-Петербург, завершив 1 декабря 1997 г. разработку Стратегического плана, стал пионером в области стратегического планирования социально-экономического развития регионов страны. Участниками этого проекта, наряду с органами государственной власти, были представители бизнеса.
Срок действия большинства таких стратегий, как правило, завершается 2020 г.
Речь идет о субъектах РФ, ранее не имевших стратегий своего развития (Республика Крым, город федерального значения Севастополь).
В нашем исследовании понятия «регион» и «субъект РФ» рассматриваются как синонимы.
Обоснование предложенного нами подхода и результаты его апробации опубликованы нами ранее: Шахов О.Ф. Оценка современной практики участия государства и бизнеса в разработке стратегий социально-экономического развития субъектов РФ / О.Ф. Шахов // Российское предпринимательство. — 2018. — Т. 19. — № 5. — С. 1519–1533.
Эти требования определены указанным выше Федеральным законом № 172-ФЗ и Методическими рекомендациями Министерства экономического развития Российской Федерации по разработке и корректировке стратегии социально-экономического развития субъекта Российской Федерации и плана мероприятий по ее реализации.
Именно так трактуется «задача» в методических рекомендациях Министерства экономического развития России по разработке и корректировке стратегии социально-экономического развития субъекта Российской Федерации и плана мероприятий по ее реализации (пункт 4.2). — Указ. работа.
Заметим, что незначительный период действия территорий опережающего развития, правовая база которых установлена Федеральным законом от 29.12.2014 г. № 473-ФЗ, исключает возможность анализа массовой практики использования этой формы пространственной организации экономики.
Данные, содержащиеся в периодических изданиях и на сайтах исполнительных органов государственной власти субъектов РФ, дают лишь фрагментарную оценку состояния и результатов процессов кластеризации социально-экономического пространства ограниченного состава регионов.
Обоснование предложенного нами методического подхода и результаты его апробации опубликованы нами ранее: Шахов О.Ф. Оценка опыта стратегического партнерства государства и бизнеса в пространственном развитии регионов / О.Ф. Шахов // Вестник Воронежского государственного университета. — 2018. — № 1. — С. 106–113; Шахов О.Ф. Стратегическое партнерство государства и бизнеса: теория и практика / О.Ф. Шахов. — Воронеж: Истоки, 2018. — С. 103–119.
В настоящее время в Российской Федерации зафиксировано 110 кластеров, из них на начальном этапе организационного развития находились 88 кластеров, на среднем — 13, на высоком уровне — 9 (по данным Российской кластерной обсерватории. — URL: http://www.hse.ru (дата обращения: 15.05.2018)).
Другое дело, что во многих случаях эта продукция является новой для российского рынка и отсутствует оценка ее возможностей успешно конкурировать на мировом рынке высокотехнологичной продукции.
Следует отметить, что крупномасштабный проект государственной поддержки формирования группы пилотных инновационных кластеров был запущен Министерством экономического развития Российской Федерации в 2012 г. Их развитие обеспечивается не только финансированием из бюджетов субъектов Российской Федерации, но и субсидиями из федерального бюджета. В настоящее время в 21 субъекте Российской Федерации действуют 26 таких кластеров (по данным российской кластерной обсерватории. — URL: / http://www.hse.ru (дата обращения: 15.05.2018)).
В 12 регионах, попавших в нашу выборку, действуют 16 инновационных территориальных кластеров.
Составлено по данным: Рейтинг инновационного развития субъектов Российской Федерации. Вып. 2. — М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2014. — С. 19; Рейтинг инновационного развития субъектов Российской Федерации: аналитический доклад / под ред. Л.М. Гохберга. — М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2012 — С. 54; Рейтинг инновационного развития субъектов Российской Федерации. Вып. 4. — М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2016. — С. 17–18; Рейтинг инновационного развития субъектов Российской Федерации. Вып. 5. — М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2017. — С. 19–20.
Составлено по: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2017: стат. сб. / Росстат, 2017. — С. 1140–1141.
Составлено по: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2015: стат. сб. / Росстат, 2017. — С. 1014–1015; Регионы России. Социально-экономические показатели. 2017: стат. сб. / Росстат, 2017. — С. 1146–1147.
Обоснование состава и содержания этапов анализа современной практики ГЧП, а также результаты, полученные при реализации такого подхода, опубликованы нами ранее: Шахов О.Ф. Особенности современной практики государственно-частного партнерства: пространственный и отраслевой аспекты / О.Ф. Шахов // Экономика и предпринимательство. — 2018. — № 4. — С. 788–791; Шахов О.Ф. Стратегическое партнерство государства и бизнеса: теория и практика / О.Ф. Шахов. — Воронеж: Истоки, 2018. — С. 119–129.
Ввод промышленности и сельского хозяйства в объектную базу государственно (муниципально) — частного партнерства осуществлен в соответствии с Федеральными законами от 29.12.2015 г. № 391-ФЗ и от 03.07.2016 г. № 360-ФЗ.
Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект, признающий IT-системы объектами ГЧП.
По данным Ассоциации «Центр развития ГЧП» по состоянию на начало 2017 г. в общем количестве стратегий ГЧП доля социальной сферы составляла 11 %, а по объему инвестиций — 13,4 %. Практически на порядок меньше даже этой доли относительное число стратегий ГЧП в информационно-коммуникационной сфере (1 %), являющейся базовым компонентом «новой» экономики (рассчитано по данным: Исследование «Государственно-частное партнерство в России 2016–2017: текущее состояние и тренды, рейтинг регионов / Ассоциация «Центр развития ГЧП». — М.: Ассоциация «Центр развития ГЧП», 2016. — С. 6).
Выборка достижений зарубежного опыта развития стратегического партнерства государства и бизнеса осуществлена и опубликована нами ранее: Достижения зарубежного опыта развития стратегического партнерства государства и бизнеса / О.Ф. Шахов, И.Е. Рисин // Регион: системы, экономика, управление. — 2018. — № 3. —
