В отличие от цельного идеалистического миросозерцания платонизма аристотелизм предполагал некоторый цинизм образованного естественнонаучными знаниями ума по отношению к идеалистическому мировоззрению, как бы предлагая такому уму подняться над этим мировоззрением, но признать его полезность для государственных отношений, для управления невежественными в своём подавляющем большинстве общинными людьми. Философы Нового времени под воздействием протестантской Реформации подхватили и развивали эту угадываемую мысль аристотелизма в своих политических учениях, а многие государственные деятели опирались на неё в своей практической деятельности. Таким государственным деятелем стал и Пётр Великий.
Создавая устройство Российской империи таким образом, чтобы она была в состоянии использовать успехи протестантских государств, то есть осуществлять направляемое государственной властью ускоренное развитие городского промышленного производства и морской торговли с помощью имущественных интересов семейных собственников, Пётр Великий произвёл существенное изменение Византийского образца имперских государственных отношений. Движимый обстоятельствами и наитием, а не философскими познаниями, он под влиянием своих лютеранских протестантских советников из Немецкой слободы взялся за переустройство православной церкви с позиции лютеранского аристотелизма. Подчиняя православную церковь духу аристотелизма посредством военно-бюрократического насилия, он тем самым формально сближал православие с протестантизмом. А, опираясь на это формальное изменение роли и значения православной церкви в духе аристотелизма, обосновал использование военно-управленческим сословием не объединённых в классы выразителей имущественных интересов семейных собственников для ускорения развития таких государственных отношений, которые укрепляли могущество Российской империи. Иначе говоря, в России связанные с производственными отношениями имущественные интересы городских семейных собственников появились в условиях подавления военно-управленческим сословием народных сословных отношений, и только после Преобразований Петра Великого. Используя учреждения военного и чиновничьего насилия, он создавал политические условия для существования интересов семейных собственников, в том числе и тем, что привлёк множество протестантских военных и управленцев в учреждения государственной власти и включил их в правящее военно-управленческое сословие самодержавной империи. Для закрепления и укоренения такой политики он создал новую столицу, имеющую непосредственный выход через Финский залив к Балтийскому морю, и назвал её на немецкий лад – Санкт-Петербургом. Эта столица в определённой мере наследовала роль Новгорода Великого в отношениях со странами Балтийского моря и восстанавливала свойственное, как Киевской Руси, так и Московской Руси до великорусской народной революции, диалектическое сосуществование двух столиц, двух центров духовной и политической власти, однако в новых условиях объединённых единым императорским правлением. Перенос столицы в Санкт-Петербург при подавлении военно-управленческим сословием и церкви и народных общественных отношений, в известном смысле, позволял унаследовать новгородскую традицию имущественных интересов семейных собственников и создания семейными собственниками своей политической власти, сосуществующей с великокняжеской властью. Что существенным образом повлияло на зарождение при императрице Елизавете, а становление при императрице Екатерине Второй русской дворянской демократии, как сосуществующей с императорской властью.
Иначе говоря, Пётр Великий разрушил духовно-мировоззренческое и сословное единство русского народа и породил сословный антагонизм русских сословий, как главное условие и главную причину развития самодержавной империи. Он вырвал второе дворянское сословие из состояния общественного договорного взаимодействия великорусских народных сословий и противопоставил его первому и третьему народным сословиям, заставил его вести непримиримую борьбу с ними.
После смерти Петра Великого десятилетия происходила жестокая политическая война за господство в правящем военно-управленческом сословии империи двух основных лагерей противников. С одной стороны, хлынувших из протестантских стран всевозможных военных и управленцев, которые стремились завершить превращение государственных отношений империи в протестантские народные отношения, основанные на примирении сословных интересов землевладельцев и интересов подчиняющихся им городских семейных собственников. И с другой стороны, унаследовавших этническое архетипическое умозрение русских аристократов и дворян, которые стремились восстановить народные сословные отношения в духе земледельческой Византийской империи. Очень быстрое культурное и материальное развитие государства и страны, которое было следствием петровских Преобразований, заставило русские знать и дворянство временно смириться с этими Преобразованиями, но постепенно вытеснять из правящего сословия протестантских представителей. Однако вернуться к народным сословным отношениям в созданном Петром Великим устройстве государственных отношений было нельзя, что предопределило направленность развития главных русских политических идей в Российском государстве.
Ко времени восшествия на престол Екатерины Второй культура сословного самосознания и корпоративизма русского дворянства выросла настолько, что дворянство стало самым серьёзным образом воздействовать на власть, превращаясь в главную опору государственной власти. Дворянские вольности, полученные при Петре III, закрепления и расширения которых русское дворянство потребовало от Екатерины Второй за поддержку в её борьбе за престол, подразумевали существенные изменения государственных отношений. Эти вольности основывались на историческом по своему значению преобразовании значительной части земельной собственности самодержавных царей в семейную собственность сословного дворянства. А превратившись в наследственных семейных собственников земли и крепостных, русское дворянство со времени Екатерины Второй получило возможность быть независимым в выражении своих настроений и интересов и переходить к земскому демократическому самоуправлению. Непрерывный рост интереса к древнерусской истории, который проявился в десятилетия царствования Екатерины Второй, в том числе рост интереса к истории Новгородской республики, указывал на то, что происходило восстановление духовной связи дворянского самосознания с истоками русской традиции сочетания великокняжеской государственной и общественно-государственной власти городских семейных собственников в противовес лютеранским, направляемым военными и чиновниками государственным отношениям. Начатая историком Карамзиным критика петровских Преобразований, которые остановили, по его убеждению, развитие русского народного общественного самосознания и общественного самоуправления, усиливалась другими сторонниками таких взглядов, превращаясь в устойчивую тенденцию неосознанного неприятия лучшими представителями русского дворянства государственного сословного антагонизма русских народных сословий в России.
