Однако теория, описывающая тенденции аграрного общества не подошла для индустриального. Т. Мальтус усовершенствовал свою теорию и опубликовал ее в «Принципах политической экономии», вышедших в 1820 г. Теперь численность населения лимитировалась уже не столько наличием доступного продовольствия, сколько возможностью обеспечения его работой, при сохранении определенного социального статуса и уровня эффективности производства. Другими словами, утверждал Т. Мальтус, необходим баланс между потреблением и производством{128}. В случае нарушения баланса предупреждал Мальтус: «гибель в той или иной форме просто неизбежна. Человеческие пороки — это очень активные и умелые пособники уничтожения людей. Они передовой отряд великой армии, сеющей смерть и разрушение, и часто сами завершают эту зловещую работу»{129}.
Проблема индустриализации становилась вопросом жизни и смерти самой цивилизации. Переход к индустриальному обществу решал сразу два вопроса: увеличения производства и одновременно снижения темпов прироста населения! Города ненасытно поглощали избыточное крестьянское население. Немецкий экономист Ганзен даже «высказал мнение, которое пытался утвердить разбором данных статистики населения г. Мюнхена, что городское население, предоставленное само себе, вымерло бы, так как смертность здесь превышает рождаемость»{130}. До Ганзена еще в середине XVIII в. Ж. Руссо назвал большие города «могилами человеческого рода», в то время смертность в больших городах превышала рождаемость. Дж. Лондон, назвал столицу самой богатой страны мира начала XX в. — Великобритании «Бездной» и отмечал, что: «Бездна — это поистине колоссальная человекоубойная машина»{131}. По словам С. Вигге: «Во всех государствах Западной Европы <…> теснота жилища, плохое питание, чрезмерное отягощение работой ведут к вырождению (фабричного рабочего) населения»{132}. По этому показателю Россия шла вслед за Францией и Англией с опозданием на полвека…{133} Данный факт наглядно подтверждала статистика, количества детей в центральных российских городах, приводимая С. Прокоповичем.
Размер семьи с.-петербургского рабочего (чел.) в зависимости от его годового заработка (руб.){134}
«При заработке менее 400 р. число женатых рабочих ничтожно <…>, — комментировал результаты своих исследований С. Прокопович в 1909 г. — При бюджете в 600 р. петербургский рабочий только в исключительных случаях может воспитывать детей, а так как средняя заработная плата петербургского рабочего равняется 300–350 руб., то только незначительная часть всего числа рабочих может иметь в городе семью и детей. Петербург не был исключением, так по данным переписи 1897 г. в Москве из 288 169 рабочих одинокими были 268 325 человек»{135}.
«Средний размер семьи петербургского рабочего 1,27 человека. Положение провинциальных рабочих только немногим лучше. Средний размер рабочей семьи в 50 губ. Европейской России — 1,98 чел., показывает, что ряды пролетариата пополняются у нас не пролетарскими детьми, а пришельцами со стороны крестьянства». «В то же время средняя семья всех классов по России состоит из 5,63 человек… Заработок русского рабочего недостаточен для воспитания детей; о содержании же потерявших трудоспособность стариков не может быть и речи», — заключал С. Прокопович{136}.
Несмотря на общие закономерности перехода от аграрного к индустриальному обществу, Россия значительно отставала в этом вопросе от стран Запада. Величину этого отставания наглядно демонстрирует ключевой для переходного периода показатель — доли городского населения. По этому показателю даже Европейская часть России уступала основным конкурентам, например, таким как Англия или Германия в 4–5 раз.
Россия уступала развитым странам и в динамике увеличения доли городского населения. В конечном счете, отставание стало столь велико, что предопределило невозможность движения России по европейскому пути развития. Понимание причин этого отставания лежит в основе понимания всей последующей истории России. И здесь мы вынуждены обратиться к теории, для того, что бы выявить различия в развитии России и Европы:
Доля городского населения в общей численности населения в 1910 г., в %{137}.
Объемы производства, о которых говорил Т. Мальтус, определяются в экономике производственной функцией — Q, которая, согласно модели экономического роста Р. Соллоу, состоит из труда — L, капитала — К, природных ресурсов — R и технического прогресса — Т.
Q = (L,K,R,T);Другими словами выпуск продукции, при прочих равных условиях, определяется вкладом труда, капитала, природных ресурсов и применением достижений научно-технического прогресса. При этом общий выпуск определяется объемом лимитирующего фактора.
С другой стороны объем выпуска ограничен емкостью платежеспособного рынка сбыта:
Q = (P,V); где:
Р — цена товара; V — объем товара.
Анализ этой зависимости имеет смысл начать с природных ресурсов, поскольку именно они являются той точкой опоры всей системы, к которой затем прикладывается и труд, и капитал. В аграрном обществе основным и определяющим, первичным природным ресурсом является Земля.
Результаты накопления капитала будут различны в разных странах в зависимости главным образом от плодородия земли.
Д. Рикардо{138}Если взглянуть на климатическую карту мира, то в первом приближении бросается в глаза тот факт, что практически вся современная индустриальная цивилизация получила свое наиболее полное воплощение в весьма узких границах: 0°С — изотермы января ± 4°С. Это буквально «индустриальный климатический пояс» современной эпохи. В нем находятся все ведущие регионы и центры мира, включая Лондон, Париж, Берлин, юг Скандинавии, Нью-Йорк, Чикаго, Токио, промышленные районы Китая и Южной Кореи{139}. Другими словами благоприятный климат имеет ключевое значение для возникновения и развития цивилизации. Но не всё…
Второе приближение демонстрирует, что практически все центры мировой цивилизации имеют непосредственный выход к океанам, которые обеспечивают их не только живительной влагой, но и возможностью наиболее дешевого и массового транспортного сообщения. Значение этого фактора, подчеркивает та данность, что именно дешевизна и удобство путей сообщения создают условия для перехода от натурального хозяйства к меновому, которое и приводит к появлению первого типа капитализма — торгового.
Но кроме этого, выход к океанам дал возможность европейским странам осуществлять колониальную экспансию, обеспечившую приток капитала в метрополии почти со всего мира. Само зарождение современной цивилизации непосредственно связано с колониализмом, и даже более того является его прямым следствием: колониализм дал цивилизации первоначальные накопления — стартовые капиталы.
Карта январских изотерм{140}
Приток капитала из колоний понизил процентные ставки, что сыграло переломную роль в европейской истории. Так, например, Т. Эштон указывает, что «историки никогда не уделяли должного внимания важности снижения процентных ставок в течение пятидесяти предшествовавших промышленной революции лет. Если бы мы искали единственную причину (хотя это было бы неправильным) повышения темпов экономического развития в середине восемнадцатого века, то надо было бы обратить свой взгляд именно на это. Построенные во время промышленной революции многочисленные шахты, фабрики, каналы и дома были порождением относительно дешевого капитала»{141}. А с конца XVIII в., следует добавить, и дешевого сырья «Кто говорит “индустриальная революция”, тот говорит “хлопок”», — замечал Э. Хобсбом; «хлопок», выращиваемый трудом рабов в Америке, добавляет Г. Кларк{142}.
Третье приближение отсылает нас к ключевому возобновляемому и непрерывному источнику капитала — к земле. Отдача последней в первую очередь зависит от природно-климатических условий и большинство стран лидеров современной цивилизации здесь так же находятся в чрезвычайно благоприятных условиях. Оптимальные соотношения температуры, влажности, солнечной радиации, дают им возможность получать высокий уровень урожаев. В период зарождения капитализма сельское хозяйство стало для этих стран одним из основных источников накопления капитала.
Климат и география предопределяют практически все стороны жизнедеятельности народов: уровень их экономического и научно-технического развития, их обычаи и привычки, политический строй и даже религиозные верования… Для того, что бы развить эту тему потребуется отдельная книга. В данном же случае нас интересует, прежде всего, Россия, и ее пример может быть весьма показательным для понимания объективных природных условий задающих судьбы народов. Но главное, данная глава может служить надежным компасом, по. настоящей книге, позволяющим сверять направление развития страны с курсом заданным природой.
