Царская государственная власть православной и военно-чиновничьей Российской империи была не в состоянии править и управлять индустриальным пролетариатом и индустриализацией страны. Либерализация правительством экономической политики, призванная снять препятствия для товарно-денежного обмена и роста индустриальных капиталовложений, в действительности сделала господствующими спекулятивно-коммерческие и ростовщические интересы. В стране появились крупные олигархические состояния и интересы, которые довели до предела моральное и нравственное разложение имперского чиновничества, сверху до низу погрязшее во взяточничестве и мздоимстве. Обогащение, вызывающая роскошь жизни немногих сопровождались обнищанием связанных с производственными отношениями слоёв русского населения. Мировая война лишь углубила общественный и общегосударственный кризис и ускорила социальную революцию. Февральская революция 1917 года, началом которой стал взрыв недовольства пролетариата столичного Петрограда, была возглавлена городскими семейными собственниками, русской буржуазией, и направлена ими по пути буржуазной революции. Однако буржуазную революцию поддержали только в нескольких крупных городах России, где быстро складывались интересы семейной собственности и зарождались классовые политические идеологии. С одной стороны, республиканские идеологии крупных землевладельцев и крупных городских имущественных собственников, а с другой стороны, демократические идеологии слоёв средних и мелких семейных собственников.
В течение трёх лет Первой Мировой войны многие миллионы русских крестьян направлялись на фронт, где их вооружали и где они приобретали кровавый опыт использования оружия в боевых действиях. Поэтому после февральской революции 1917 года, когда была разрушена самодержавная Российская империя, для создания новых учреждений правления и управления страной понадобилось в полной мере учесть умозрение вооружённого и готового применять оружие русского крестьянства. Общинные крестьяне, представляя подавляющее большинство населения страны, вооружённые и приученные к военному насилию за годы Первой мировой войны, не поняли, не восприняли идей и призывов городских семейных собственников поддержать буржуазную революцию. Но им были понятны призывы эсеров к крестьянской народной контрреволюции, требования уничтожения крупной земельной собственности и установления общинного колхозного равноправия при землепользовании, отражающего местные традиции родоплеменных отношений. Только большевикам, которые действовали на основаниях программных положений Ленина о союзе пролетариата и беднейшего русского крестьянства, о руководстве пролетариатом беднейшим крестьянством, об учёте интересов общинного крестьянства, удалось направить русскую народную контрреволюцию в русло городской социальной революции, подчинить её индустриальной социальной революции.
Большевики добились политического успеха потому, что устанавливали власть диктатуры интересов индустриального пролетариата, представляющего несколько процентов населения страны, но таким образом, чтобы диктатура пролетариата была способной учитывать и отражать средневековое умозрение народного русского крестьянства, являющегося огромным большинством среди государствообразующего этноса и переживающего демографический взрыв, массовое обезземеливание. Иначе говоря, создаваемая большевиками русская диктатура пролетариата сочетала в себе цели индустриальной социальной революции и народно-патриотической контрреволюции, то есть превращалась в социал-феодальную диктатуру, восстанавливающую народные общественные и государственные отношения, но уже приспосабливаемые к индустриальному развитию страны. Её воплощение в политическую действительность становилось возможным потому, что русский большевизм предложил мессианское мировоззрение построения коммунистического общества с помощью диктатуры пролетариата. Коммунистическое общество в большевистском понимании было по своей сути осуществлённой Лениным рациональной марксистской реформацией идеала христианского общества, каким оно виделось византийским православием, что сделало его понятным русским народным массам.
Провозглашённая Лениным цель создания индустриального социалистического общества и государства, способного противостоять мощи других держав мира, не могла быть осуществлена без революционно решительного углубления понятного народному крестьянству разделения обязанностей между людьми, но на более существенном, более сложном уровне, чем это было в царской самодержавной России. Большевики запретили классовые идеологии и партии, а в гражданской войне и после неё уничтожили или изгнали за рубеж большинство представителей семейных собственников, тем самым они расчистили основание для выстраивания в стране новых сословных отношений, отвечающих новым историческим обстоятельствам эпохи индустриализации.
Уничтоженное революциями 1917 года и кровопролитной гражданской войной чиновно-полицейское устройство Российской империи большевики заменяли понятным русскому народному умозрению устройством пролетарско-крестьянской народной советской империи, прообразом которой служила православная Византийская империя. Но только прообразом, а не примером для подражания. Коммунистическая идеология при этом заменила народную православную идеологию, а коммунистический идеал индустриальных общественных отношений – евангелический идеал земледельческих общинных отношений. В середине XVII века патриарх Никон и его единомышленники заложили в почву русской духовной культуры зерно представлений о главенствующем значении первого сословия, подобно тому, как это имело место в католическом мире, и о необходимости выстраивать мировоззренческое имперское пространство, а не чиновно-полицейское. Ибо только так можно было выстраивать империю, в которой происходило бы направляемое церковью сословное общественное развитие. Никону и русской церкви не удалось осуществить свои намерения. Однако именно заложенное ими зерно иного видения имперских государственных отношений в России вдохновило Ленина и большевиков на выстраивание народной коммунистической империи, а точнее сказать, коммунистического имперского пространства русского народа.
Несмотря на отрицание сословий коммунистической марксистско-ленинской идеологией, новые государственные отношения самой практикой выстраивались в полном соответствии с учением Платона и школ платонизма об идеальном государстве, идеальной империи. Мудрецы философы во главе с Лениным, созданные ими школы и политическая организация большевиков превращались в правящее первое сословие, которое разрабатывало стратегию достижения коммунистического идеала всемирного индустриального общества полной социальной справедливости. А становление советского государства происходило при развитии государственных отношений как сословно-коллективистских народных отношений, приемлемых общинному крестьянству даже в обстоятельствах насильственного раскрестьянивания и индустриализации страны посредством диктатуры пролетариата. Военно-управленческие учреждения, набирая огромное влияние во время Гражданской войны, становились вторым сословием. А под руководством первого сословия они осуществляли налаживание текущего управления остальным населением, вели целенаправленное создание третьего податного сословия из народной интеллигенции, крестьян и пролетариата и отделением непригодных к производственным отношениям в необщественное сословие бесправной сволочи. Благодаря военно-управленческому сословию податное сословие насильственно изменялось таким образом, чтобы соответствовать политическим целям ленинской стратегии ускоренного построения индустриального социализма в отдельной стране, призванной быть мессианской, показывающей пример для других стран и народов остального мира. Крестьянство в этой стратегии должно было численно сокращаться, а пролетариат увеличиваться и переживать социологизацию своего сознания, подготавливаться к материалистическому мировосприятию и политическому самоуправлению. Именно коммунисты создали собственно сословные общественные отношения русского народа, и не случайно, коммунистическая партия советского государства в своём устроении с течением времени стала похожей на устроение католической церкви.
