Основанием для решения суда в пользу Баррона стала перерегистрация фонда в организацию социальной поддержки, что судья безоговорочно признал не имеющим законной силы. В его решении сказано, что после смерти Конрада фонд не имел права изменять свой статус, целью чего было сделать незаконным опцион Баррона.
– Мы считаем это возмутительным заключением, – заявил адвокат фонда Томас Брорби, – явно противоречащим завещанию Конрада Хилтона.
Баррон возразил:
– Я рассматриваю это как очень важную победу.
Получив это решение, Баррон официально подал апелляцию против первоначального решения суда. И в марте 1988 года он выиграл дело в апелляционном суде Калифорнии.
В ноябре 1988 года эта борьба – длившаяся почти десять лет – закончилась решением, согласно которому фонд передал Баррону Хилтону основное количество оспариваемых акций – две трети.
– К этому времени речь уже шла о сумме около 2 миллиардов, – рассказывал Майрон Харпол. – В конце концов у Баррона оказалось четыре миллиона акций, которые стоили примерно три четверти миллиарда долларов. Фонд получил 3,5 миллиона акций [размещенных в Фонде Конрада Хилтона], и оставшиеся акции [около 5 миллионов] были размещены в Объединенном благотворительном Фонде У. Баррона Хилтона. Согласно договоренности, Баррон получал 60 процентов дивидендов от акций этого фонда, а Фонд Конрада Хилтона – 40 процентов до 2009 года, после чего авуары Объединенного фонда возвращались Фонду Конрада Хилтона.
В результате Баррону не пришлось платить за вновь приобретенные акции стоимостью в три четверти миллиарда долларов – ни по цене, которая была на момент смерти Конрада Хилтона, ни по цене 1988 года. Ему уже не нужно было собирать большую группу инвесторов, которые имели бы право на две трети акций. «Ему пришлось бы потратить целое состояние, чтобы позволить себе такое количество акций, а затем его разорили бы налоги на приобретенные акции, – объяснял Майрон Харпол. – Поэтому они и основали Объединенный благотворительный фонд У. Баррона Хилтона, это законный прием, который позволил Баррону получить акции и не платить за них. Некоторые сочли это хитрым маневром, благодаря которому он переписал завещание Конрада Хилтона. Но Баррон, конечно, с этим не соглашался».
Даже спустя все эти годы Майрон Харпол по-прежнему считает, что, внося в завещание параграф об опционе, Конрад вовсе не хотел, чтобы Баррон сорвал столь огромный куш.
– Конрад покровительствовал сыну в других сделках, и на момент спора Баррон уже стоил около 26 миллионов, – рассказывает он. – Так что отец вовсе не оставил его нищим. Но в результате оспаривания завещания – а также из-за неких специфических факторов и повышения стоимости акций – Баррону досталось полмиллиарда долларов. Однако я понимаю причины, заставившие Баррона оспорить завещание. Речь шла о невероятно огромных деньгах. Он не мог просто так оставить такие деньги. Ведь он был Хилтон, сын Конрада. Самый лучший и яркий из всех его сыновей. Он и поступил как истинный Хилтон, вступил в борьбу и честно ее выиграл. Нужно отдать ему должное – потому что, когда он начинал эту борьбу, на кону стояли 26 миллионов, а когда он ее выиграл, они уже превратились в полмиллиарда, разница, мягко говоря, весьма ощутимая.
А Баррон все это время придерживался мнения, что он лишь выполнял желания отца, хотя некоторые из них неудачно сформулированы в его завещании.
– Теперь мы можем без проблем выполнить две задачи моего отца – держать контрольный пакет акций в руках семьи и оказывать благотворительную помощь через Фонд Конрада Хилтона, – сказал в момент урегулирования спора Баррон. – Я уверен, что отец был бы доволен этим решением.
Глава 1
Досадное недоразумение
После смерти Конрада Хилтона и неудачного оспаривания его завещания Франческой Жа-Жа продолжала свою яркую и непредсказуемую жизнь. В августе 1986 года, оформив развод с Фелипе де Альбой, она вышла замуж за Фредерика Принца фон Анхальта.
Фредерик Принц фон Анхальт – его настоящее имя Ганс Роберт Лихтенберг, и родился он в Вальхаузене, Германия, – утверждает, что в 1980 году, уже во взрослом состоянии, он был усыновлен принцессой Марией-Августой Анхальтской, невесткой кайзера Вильгельма II. Он на двадцать три года моложе Жа-Жа Габор. Если ему верить, он приехал в Америку с единственной целью – познакомиться с Жа-Жа, что он и сделал, уплатив фотографу 10 тысяч долларов за то, чтобы он представил его Жа-Жа и сфотографировал их вдвоем. Они стали встречаться, и, как это часто происходило в полной неожиданностей жизни Жа-Жа, вскоре стали супругами.
Хотя Жа-Жа всегда удавалось выдерживать на публике имидж уверенной в себе и невозмутимой светской львицы, к концу 1980-х этот образ начал разрушаться. Так, в 1989 году ее судили из-за пощечины, нанесенной полицейскому, и приговорили к штрафу в размере 13 тысяч долларов и 72 часам заключения. Видимо, роль светской львицы давалась Жа-Жа уже с трудом. Об этом можно судить по рекламной листовке крема для лица, который она в то время продвигала на рынок. В ней говорилось: «Волнение, толпы репортеров, постоянные звонки незнакомых людей – это ужасно! Тем не менее по моему лицу этого не скажешь. Я всегда выгляжу прекрасно. Но, дорогие, вы-то знаете, как страдает Жа-Жа!»
Возможно, отчасти ее нервные срывы объяснялись двойственными чувствами к Конраду Хилтону, которые не оставляли ее и в новом десятилетии. Как она позднее сказала, постепенно она примирилась с тем, что Конрад ничего ей не оставил, однако с участью Франчески ей было труднее смириться. Стоило Жа-Жа вспомнить о многолетнем сложном отношении Конрада к ней и Франческе, как в ней вспыхивала ярость. В самом деле, время шло, а ее злость не утихала.
В 1990 году Жа-Жа Габор было уже семьдесят три года, и она решила подвести итог своей жизни. Так появились ее воспоминания «Одной жизни мало», которые вышли в том же году.
Сравнивая их с ловко написанной автобиографией 1960 года «Жа-Жа Габор. Моя история», читатель невольно поражается обилию сплетен и противоречий в последней книге. Так, в автобиографии 1960 года она писала: «Однажды вечером я встретила Конрада, вернувшегося из офиса, нежным поцелуем. Ники с усмешкой сказал: «Пап, что нужно сделать, чтобы получить от Жа-Жа такой поцелуй?» В книге 1990 года написано: «Как-то раз Конрад подарил мне коробку шоколада, и я поцеловала его. И Ники, не в силах сдержать зависть, сказал: «Пап, что должен сделать человек, чтобы Жа-Жа так нежно поцеловала его?» Конрад закатил сыну такую пощечину, что я испугалась, не получил ли он сотрясение мозга!»
Одной из ее воображаемых побед, описанных в книге, был роман с Ники Хилтоном. Она утверждала, будто после развода с Конрадом у нее на протяжении трех лет были любовные отношения с Ники, которые продолжались и во время его брака с Элизабет Тейлор. «Ники Хилтон был первым из целого ряда мужчин, которые были моими любовниками и одновременно интимными приятелями Элизабет Тейлор».
Жена Ники Триш Хилтон не верила этому вздору. «Вы думаете, мой муж имел роман со своей бывшей мачехой и ничего мне не сказал? Конечно нет. Я любила Жа-Жа, мы с ней дружили. И я, и Ники часто встречались с ней. И если бы между ними была связь, он обязательно сказал бы мне. Впрочем, в лицо мне она никогда этого не говорила, зная, что я сразу разоблачу ее ложь».
Дело становится еще хуже, когда в своей новой книге Жа-Жа описывает человека, который досаждал ей на протяжении десятков лет, – Конрада Хилтона. Последнее слово он всегда оставлял за собой, возмущенно говорила она. Даже из могилы он ухитрился сказать последнее слово о Франческе. Но больше этому не бывать! Теперь Жа-Жа утверждала, что на самом деле Франческа была зачата не во время неожиданного свидания в Манхэттене в июле 1946 года, а во время ужасной сцены, когда Конрад изнасиловал ее.
«Однажды он прислал за мной лимузин с просьбой, чтобы я приехала к нему в «Плаза», – писала Жа-Жа. – Я повиновалась, потому что давно привыкла выполнять его прихоти. Войдя в номер, я обнаружила Конрада в постели с ногой в гипсе из-за полученной им травмы. Сначала мы выпили кофе. Затем (это может показаться невероятным, но надо знать Конрада, его напористый характер и энергию) он меня изнасиловал. И через девять месяцев родилась наша дочь Франческа».
Новая версия Жа-Жа о зачатии Франчески была мрачным перепевом старой истории. Три раза она под присягой давала показания о своих отношениях с Конрадом, но ни разу не упомянула об изнасиловании.
Лживая история Жа-Жа еще больше ухудшила и без того напряженные отношения Франчески с Хилтонами. Если Франческа желала добиться более благосклонного отношения со стороны своих родственников, вероятно, ей следовало бы сразу разоблачить ложь матери. Но как она могла это сделать? Ведь это утверждала ее мать. Несмотря на постоянные разногласия и даже ссоры, их связывала сильная взаимная любовь. Франческа опять оказалась втянутой в отвратительную борьбу своей взбешенной матери с холодным человеком, которого всегда называла своим папой. Поэтому, когда заходила речь об этом предположении, она отделывалась шуткой: «Меня не спрашивайте. Меня при этом не было!»
