С точки зрения экономической эффективности это вызывает недоумение и даже подозрения в иррациональном поведении. Предполагается, что получение наличных денег всегда более предпочтительно, чем общественных благ в натуральной форме, по причинам, которые мы рассматривали в разделе, посвященном подаркам. Деньги можно рассматривать как универсальные подарочные сертификаты: если жители получают компенсацию в денежной форме, они всегда могут объединиться и потратить полученные средства на строительство все тех же парков, библиотек и детских площадок, если это будет максимизировать общественную полезность. При этом никто не лишает их возможности сделать иной выбор и потратить эти деньги на личное потребление.
Но эта логика оказывается ущербной, когда сталкивается со случаями гражданской жертвенности. Предоставление общественных благ является более подходящим способом компенсации, чем персональные денежные выплаты за причиняемый членам общины вред и неудобства, поскольку такие блага выражают признание гражданской жертвы, которую приносят члены общины, соглашаясь на реализацию непопулярных решений. Денежные выплаты жителям за согласие разместить на своей территории новые взлетно-посадочные полосы или свалки можно рассматривать как взятку за согласие общины поступиться своими правами и интересами. Зато новая библиотека, детская площадка или школа воспринимаются как достойный ответный шаг на гражданский поступок членов общины, который соответствует духу сообщества и ведет к его укреплению.
День пожертвований и опоздания за детьми
Наличие противоречий между финансовыми стимулами и моральными принципами общества можно заметить и на других, менее драматичных примерах, чем те, что связаны с ядерными отходами. Каждый год в День пожертвований израильские студенты ходят по домам и собирают пожертвования на благие цели – на разработку лекарств против рака, помощь детям-инвалидам и т. п. Два экономиста провели эксперимент, чтобы определить, как финансовые стимулы влияют на мотивацию студентов.
Они разделили студентов на три группы. Первая группа прослушала краткую мотивирующую речь о важности того дела, которым им предстоит заняться. Второй и третьей группе после точно такой же речи было предложено денежное вознаграждение, которое должно было определяться исходя из суммы собранных пожертвований. Членам второй группы был обещан один процент от собранных средств, членам третьей группы – десять процентов. При этом студентам было сообщено, что деньги на выплату вознаграждений будут взяты не из суммы собранных ими благотворительных пожертвований, а получены из отдельного финансового источника[175].
Как вы думаете, какая группа студентов собрала наибольшую сумму пожертвований? Если вы решили, что это была группа, собиравшая деньги бесплатно, значит, вы оказались правы. Студенты, которым не было обещано вознаграждение, сумели собрать на 55 процентов больше чем те, кому был предложен один процент комиссионных. Те, кто должен был получить 10 процентов, собрали значительно больше пожертвований, чем представители второй группы, но все же меньше, чем те, кто работал за идею (первая группа добровольцев собрала на 9 процентов больше, чем высокооплачиваемая третья группа)[176].
В чем мораль этой истории? Авторы исследования пришли к выводу, что если вы собираетесь использовать финансовые стимулы для мотивации людей, то вы должны либо «платить достаточно много, либо не платить вовсе»[177]. И хотя замечание о том, что высокая оплата может помочь вам получить нужный результат, может быть верным, это еще не главный вывод, который можно извлечь из истории о сборе пожертвований. В ней заключен урок о том, как деньги вытесняют моральные нормы.
В какой-то степени данный эксперимент подтверждает известное утверждение о том, что денежные стимулы работают. В конце концов, группа, которой платили десять процентов комиссионных, собрала больше пожертвований, чем те, кому был предложен только один процент. Но вот интересный вопрос, почему обе группы, работавшие за деньги, отстали от своих коллег, которые делали это бесплатно? Скорее всего, это произошло потому, что плата за доброе дело изменила характер деятельности. Сбор средств на благотворительность стал в меньшей степени ассоциироваться с выполнением гражданского долга и в большей – с получением заработка. Финансовые стимулы превращают патриотическую активность в оплачиваемую работу. В случае и с жителями швейцарской деревни, и с израильскими студентами внедрение рыночных норм приводит к замещению или, по крайней мере, к искажению моральных и гражданских обязательств.
Аналогичный урок вытекает из другого примечательного эксперимента, проведенного теми же исследователями в израильских детских садах. Как мы уже знаем, введение штрафа для родителей, поздно забирающих своих детей, привело не к уменьшению, а почти к двукратному увеличению количества опозданий. Родители рассматривали штраф как вполне посильную плату за услугу. Больше того: когда примерно через двенадцать недель штраф был отменен, тенденция к увеличению количества опозданий не изменилась. Введение денежной платы подорвало отношение к моральным обязательствам, и возродить былое чувство ответственности оказалось сложно[178].
Эти три случая, связанные с размещением хранилища ядерных отходов, благотворительным сбором средств и, наконец, с опозданием родителей в детские сады, иллюстрируют то, как рыночные отношения меняют отношение людей, замещая собой моральные и гражданские обязательства. Искажающее влияние рынка иногда оказывается достаточно сильным для того, чтобы вызвать обратный ценовой эффект: предложение финансовых стимулов, чтобы добиться согласия на размещение опасного объекта, или повысить собираемость пожертвований, или сократить количество опозданий, приводило к получению не лучших, а даже худших результатов.
Почему нас должна беспокоить отмеченная тенденция к вытеснению рынком нерыночных норм? По двум причинам: одна из них носит финансовый, а другая этический характер. С экономической точки зрения социальные нормы, такие как общественная добродетель и гражданский дух, являются ценными категориями. Они мотивируют общественно полезное поведение, что весьма дорого ценится. Если бы вам пришлось полагаться исключительно на финансовые стимулы, чтобы получить согласие общины на размещение на ее территории хранилища ядерных отходов, это обошлось бы значительно дороже, чем в том случае, если бы вы могли полагаться на чувство гражданской ответственности. Если бы вам пришлось нанимать школьников для сбора благотворительных пожертвований, вам не удалось бы ограничиться десятью процентами комиссионного вознаграждения, если вы хотели добиться того же результата, который был получен бесплатно, когда единственным стимулом к выполнению работы служила гражданская ответственность.
