— Хорошо, — откликнулся я на его хоть и несколько бесцеремонный, но не вызвавший во мне никакого протеста призыв. — Я думал о том, как во время нашей первой встречи вы спросили меня о моих целях. Помню, что тогда я задумался… — Я сделал акцент на последнем слове и, приподняв бровь, взглянул на собеседника, давая понять, что придаю особое значение своему высказыванию.
Он улыбнулся. Я продолжил:
— Помню, я подумал, что нет смысла иметь целей, если не веришь в собственную способность когда-либо их достичь.
— Вот именно! — воскликнул мой собеседник, едва не подпрыгнув на месте. — И какой, по-вашему, постоянный настрой формировали вы в своем подсознании этой своей мыслью?
— Не слишком оптимистичный.
— А теперь только представьте, — продолжил он в задумчивости, — сколько людей вокруг не ставят перед собой целей, не видят перспектив, перестали мечтать — и все потому, что не верят — в традиционном смысле этого слова — в реальность осуществления своих даже еще не сформулированных планов. Несколько лет назад Гарвардским университетом было проведено исследование, по результатам которого выяснилось, что только три процента представителей взрослого населения Америки могли письменно изложить свои жизненные цели. Не кажется ли вам, что все остальные с большим оптимизмом отнеслись бы к письменному представлению своих планов на будущее, если бы знали, что им не обязательно обладать непоколебимой верой в возможность и реальность их осуществления? Если бы знали, что достаточно любить свои мечты и что им нужно лишь влюбиться в свои цели и фантазии?
— Вот так так, — подумал и сказал я. — Вот так так.
— Как я уже говорил, — доверительно продолжил он, — я и впрямь думаю, что во всем этом что-то есть.
Я оцепенел. В голове бурлил круговорот мыслей. Я сам с собой рассуждал о любви к собственным целям, словно внутри меня действительно сидел кто-то, с кем можно было поговорить.
Поразительно!
* * *
Мы ушли из ресторана около полуночи. Я чувствовал, что «загрузился» великолепной едой и по-прежнему заряжен интересом к состоявшемуся разговору. Когда мы подошли к нашим машинам — моей и его серому знакомому джипу, — Величайший Сетевик спросил:
— Так что я могу для вас сделать? — и внимательно посмотрел на меня, ожидая ответа.
Моей первой реакцией была мысль о том, что мне не нужна никакая помощь… Тогда как на самом деле это было не так, вернее, не совсем так. Скорее я просто не мог решиться выразить желание, которое уже созрело во мне. Я боялся того, что он мог обо мне подумать, если я выскажу свою просьбу.
Да, я боялся отказа — его отказа мне. Впрочем, на этот раз вместо обычного для меня стыдливого молчания с внутренними проклятиями и чертыханиями я нашел в себе смелость поделиться с ним своими опасениями и сомнениями.
Он внимательно слушал, глядя мне прямо в глаза. Когда я закончил описывать свои переживания, завершив признания упоминанием «воображаемых перспектив, воспринимаемых как реальность», он улыбнулся и сказал:
— А вы действительно быстро учитесь, друг мой. Спасибо, что доверили мне свои мысли. Ценю вашу искренность. И ценю вас самого.
Меня удивляла его способность заставлять меня чувствовать себя легко, причем для этого было достаточно нескольких его слов.
— Так о чем, собственно, вы хотели просить?
Меня удивляла к тому же его способность заставлять меня испытывать смущение, причем для этого также было достаточно лишь нескольких его слов.
Я перевел дыхание и решил прямо высказать свое желание:
— Я хочу, чтобы вы стали моим ментором, наставником.
И тут же меня охватило смешанное чувство облегчения и страха.
— Буду рад, — немедленно откликнулся мой собеседник.
— П-правда? — не веря столь скорому положительному для себя ответу, переспросил я, заикаясь.
— Нет, пошутил, — парировал он и разразился таким непринужденным и громким смехом, что я забеспокоился, не разбудит ли он всю округу. — «П-п-правда?» — передразнил он меня. — Говорю же, буду рад. Для меня это большая честь. Но что вы хотели бы получить от меня как от ментора?
— Я хочу узнать, как мне построить свой бизнес. Хочу стать в сетевом маркетинге столь же преуспевающим, как вы, — ответил я. — Я хочу… хочу…
— Д-да? — игриво подбадривал он меня.
— Хочу быть Величайшим Сетевиком Мира, — выпалил я, втайне рассчитывая, что в моих словах прозвучало невысказанное: «Ничего, что я замахиваюсь на такое?»
Словно прочитав мои мысли, он ответил:
— Все верно. Другого я от вас и не ожидал. Цель всякого настоящего учителя — сделать так, чтобы ученики превзошли его самого. И это тем более необходимо в сетевом маркетинге. Спонсор, который не стремится к тому, чтобы его люди преуспевали в бизнесе больше его самого, — не спонсор, а самозванец… Самозванец, — повторил он, явно любуясь удачным определением.
— Кстати, вы знаете, откуда пришло к нам слово «ментор»? — спросил Величайший Сетевик, придерживая дверцу моего автомобиля, пока я устраивался за рулем.
— Пожалуй, нет, — ответил я. — Хотя постойте… — В памяти вдруг всплыли обрывки знаний, некогда полученных еще в школе. — Одиссей. Одиссей, Улисс. Ментор был в те времена царем или кем-то в этом роде.
— Близко. Ментор был советником Одиссея, его близким другом. Когда Одиссей отправился на войну с Троей, Ментор остался в Итаке охранять дом и семью Одиссея. Все мы обязаны Гомеру и грекам идеей о необходимости иметь своего ментора-советчика. Кстати, корень слова «ментор» созвучен с men — люди — и mental — думать. Любопытно, не правда ли?
— Да, любопытно. Означает ли это, что вы, как ментор, будете заставлять меня думать?
— В определенном смысле я могу заставлять вас делать всякое; полагаю, что так. Но у меня есть одно условие, — добавил он. — Давайте договоримся, что думать мы будем вслух. Я придерживаюсь той точки зрения, что вся наша жизнь — это общение с себе подобными.
— Не хотите ли вы развить свою мысль?
— С удовольствием. Но сейчас уже довольно поздно, и вам, думаю, пора домой.
— И то верно, — согласился я.
— Только одно, прежде чем мы сегодня расстанемся, — сказал он, закрывая дверцу моей машины и наклоняясь, чтобы продолжить разговор через открытое окно. — По существу, есть только одно, ради чего стоит заводить себе наставника. По крайней мере, исполнение обязанностей вашего ментора представляет для меня интерес и имеет смысл только в одной области.
