восемь стандартных отклонений происходит раз в 6 триллионов событий. Двадцать пять стандартных отклонений – это несуществующее число, во всяком случае его невозможно представить и понять. Необходимо отметить, однако, что реальное распределение цен далеко от нормального, и его выводы о выходе за 25 сигм не имеют математического смысла.
Что там произошло в 1987 году? Рынок за один день [96] рухнул на 21–22 %. Интересно, что это случилось по всему миру. Такое падение за один день было невозможно предсказать, потому что по любой теории оно было невозможным. Самое смешное, что это было просто падение цен на акции. Фундаментально в мире ничего особенно не изменилось – ни доходы компаний, ни прогнозы. Просто вот такой незаурядный финансовый праздник.
Цены на акции тогда упали, а вот на облигации – выросли. Когда люди продают активы, им надо куда-то девать деньги. Ну вот, они пошли на долговой рынок. Было мощнейшее ралли в госбумагах в октябре 1987 года. Итак, акции были дешевле, а бонды – дороже. По идее, надо купить то, что дешево, и продать то, что дорого. А что сделали управляющие эндаумент-фондами? Если посмотреть на их отчеты за июнь 1987-го, акций у них было больше, чем в предыдущие 15 лет. Семидесятые были плохим временем для акций, а вот в 1982-м начался хороший рост. Пять лет рынок акций рос, и люди этому дико радовались, поэтому на момент кризиса доля акций в портфелях была самая большая за 15 лет. Деньги должны откуда-то приходить, поэтому доля облигаций в портфелях была на 15-летнем минимуме.
Перемотаем на год вперед и увидим, что доли акций в портфелях упали, и не просто упали – они снизились больше, чем цены на акции во время октябрьского коллапса. А доли облигаций увеличились куда больше, чем выросли цены на облигации. Вывод простой: все эти особо умные управляющие огромными фондами продали акции и купили облигации – потому что они обоссались от страха. Их действиями управляли эмоции, а не рациональные экономические расчеты. Только к 1993 году – через 6 лет – фонды вернулись к предыдущим соотношениям акций и бондов в портфелях – и это во время самого мощного бычьего рынка за все времена!
Решение тут простое: избегать тайминга вообще. Движущая сила выбора времени входа в рынок – это эмоция. Страх, жадность, попытка обыграть индекс или соседа, итог – покупаем после роста, расстраиваемся, продаем после снижения, опять расстраиваемся. Это действия вопреки рациональности: ведь куда лучше купить что-то по привлекательной цене и продать против ветра, когда оно дико растет.
21.6. Чудеса селекции
Последний «источник» доходов – выбор ценных бумаг. Мы уже говорили о том, что это игра с нулевой суммой. Единственный вариант купить больше акций Форда в свой портфель – это когда у кого-то на рынке будет в портфеле меньше этих акций. И только один из управляющих окажется прав. Измеряется это последующим поведением портфеля: выигравший (перегрузивший акциями Форда) портфель получит столько же, сколько потеряет портфель, их недогрузивший. Но сама игра-то тоже не бесплатная! Если посмотреть на гонорары и комиссии портфельных управляющих и менеджеров хедж-фондов, станет очевидно, что их заработок растет. Поэтому из игры с нулевой суммой выбор каждой отдельной акции превращается в игру с отрицательной суммой. Конечно, речь о портфеле, ведь если вы торгуете всего несколькими бумагами, вы можете сильно обогнать рынок. Но можете и сильно отстать.
По данным компании Russel, в 2005 году очень широкий индекс Wilshire 5000 (там 5 тысяч компаний – куда больше, чем у Доу Джонса или S&P500) показал среднегодовую доходность в 9,9 % за 10 лет. А средний доход активно управляемого фонда составил 9,6 % годовых. Разница меньше одной третьей доли процента, и все менеджеры думают – ну, я же лучше среднего, треть процента-то я обгоню.
Но что-то не выходит.
21.7. Парадокс Дикаприо и эффект заднего числа
Это очень важный феномен, который надо обязательно держать в голове при анализе этих исторических данных по доходности фондов. Это касается и индивидуальных доверительных управляющих, и инвестиционных компаний, и любых организаций, которые предоставляют собственную отчетность. Концепция называется «парадокс выжившего».
Дело в том, что цифры, которые появляются в отчетах за последние 10 лет, поступают только от тех компаний, которые продолжают вести эту деятельность. Но ведь некоторые из управляющих давно отошли от дел. Как вы думаете, какие? Очевидно, те, которые показывали слабые результаты. Проблема гораздо более жесткая, если посмотреть на отчеты управляющих компаний.
ОНИ ИГРАЮТ В ЦИНИЧНУЮ И МЕРЗКУЮ ИГРУ: ЕСЛИ ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕДОНОШЕННЫЙ В ПЛАНЕПОКАЗАТЕЛЕЙ ФОНД, ОНИЕГО ТИХОНЕЧКО ХОРОНЯТ,ХОТЯ ЭТО НЕ ТАК ЧАСТОВСТРЕЧАЕТСЯ.
А вот что бывает гораздо чаще – берется плохой, негодный фонд и сливается с хорошим, годным фондом. Внезапно строка с результатами фонда «Гениальный орангутан торгует Газпромом» с доходностью в минус 20 % годовых пропадает из отчета компании, а все его активы переносят в фонд «Надежные суперинвестиции в лучшие компании страны», который показывал 10 % годовых на протяжении последних лет. Смотришь через некоторое время статистику по всем фондам этой конторы – а там никаких орангутанов будто бы и не было, одни только восхитительные фонды вокруг! Красота!
Насколько сильное влияние оказывает этот эффект? Если посмотреть на данные Russel, в 1996 году было 307 управляющих, которые докладывали о своих результатах. А как подошел 2005-й, их оказалось 177, то есть 130 куда-то провалились (сказать куда?). Но данные-то поступили от намного большего количества управляющих. Откуда же взялись новые? Фишка в том, что, когда на горизонте появляется фонд с хорошей доходностью, они вписывают в табличку его доходность за предыдущие 10 лет. Как вы думаете, будут ли они вписывать результаты неудачников? Нет! Они будут кричать: «Ой, смотрите, тут у него новый крутой подход к инвестициям – он показывает отличную доходность в последние годы!» Беда в том, что
