получится. Нельзя меня в часть отправлять, без прохождения курса молодого бойца. Ты говорят, даже честь отдать не сумеешь, что ты за солдат. А подготовка молодняка в войсках уже заканчивается, так что пойдёшь в следующий призыв. Облом, и не сбежишь никуда.
— Димка, к тебе пришли, спустись вниз, — в палату заглянул дежурный санитар.
— Пришли? Кто спрашивает, не сказали?
— Не знаю. Милиция вроде, — санитар ушёл.
Милиция? Зачем я понадобился милиции? Неужели из-за кисточек тех…. Но их больше нет, — размышлял я, пока одевал халат и тапочки, — главное, не паниковать…
Милиционера я увидел со спины, он почему-то был в белой рубашке без кителя. Был ещё кто-то, женщина, милиционер её заслонял.
— Извините, это Вы меня спрашивали?
Милиционер повернулся. Фуражка с кокардой на нём, тоже была белого цвета. Лицо расплылось в улыбке.
— Привет! Не узнал?
Это был Димка. Я действительно его не узнал, настолько неожиданным было это явление. Тот самый Димка, которого, думал, никогда больше не увижу. И которого меньше всего хотел увидеть. Как он здесь оказался, и что это за маскарад? Что ему нужно?
— Вот, Танечка, познакомься, это тоже Дима, он тоже художник, и мой лучший друг.
Полностью сбитый с толку этим неожиданным явлением в белой фуражке, я только сейчас сообразил, что вторым посетителем была девушка в ярком платье.
— Таня, — слегка присев и поклонившись, сказала девушка. По этому движению я понял, что она вероятно танцовщица или балерина.
Я тряс её руку, и в растерянности не знал, что сказать. Мы вышли во двор госпиталя и сели на скамейку. Погода была чудесной, воздух прозрачным и пьянящим после душной палаты. В лучах солнца фигуры посетителей буквально засияли на фоне серого двора и мрачных окон. Я никогда не думал, что милицейская форма может быть красивой. Девушка-Таня, держа Димку под руку прижималась к нему, не оставляя сомнений в их отношениях. Ниже верхней пуговички её платья открывалось круглое низкое декольте. То, что было видно там, светилось восхитительным цветом. Таня знала, что товар нужно показывать лицом. Это было прекрасно. Представив себе, как Димка запускает туда руку, свою волосатую клешню, у меня потемнело в глазах. Этот гад снова издевался надо мной.
А Димка, вдруг достал откуда-то апельсин и протянул мне. Извини, говорит, ещё два мы по пути к тебе съели. Как тут кормят, тебе хватает? — Димка говорил так, как будто мы только вчера с ним расстались, хотя прошло уже месяцев восемь.
А я смотрел ошалелыми глазами то на апельсин, то на Танечку, то на белую фуражку, и ничего не понимал. Я приставил себе, что думает сейчас обо мне эта красавица, глядя на моё помятое заспанное лицо, на застиранный серый, казённый халат и древние как мир, стариковские тапочки. Он снова унижает меня.
— Ничего не понимаю, как вы здесь оказались, и что это за маскарад? Ты что, в милицию пошёл?
— В армии я, в армии служу! Я думал, ты знаешь, — Димка улыбался счастливой улыбкой, обнимал за талию и прижимал к себе девушку, которая с любопытством поглядывала на меня, уткнувшись лицом в Димкино плечо.
— Вы рубашечку белую, помадой не испачкаете? — не выдержал я.
Издевается. Это он так в армии служит. Ага, а её тебе вместо ружья дали.
— Ха! Пусть пачкает. Не стесняйся Танюша, кусай, пусть пацаны позавидуют, — заржал Димка, — мы у тебя дома были. Мама твоя сказала, что ты в госпитале лежишь. Вот, решили навестить.
— А домой, зачем приходили?
— Хотел тебя с Танечкой познакомить. Мы рядом оказались, вот и решили зайти.
Понятно. Девчонку привёл, чтобы хвастаться. Вот мол, посмотри, кого я сейчас…, «рисую…».
— Так, почему форма милицейская?
— Внутренние войска, милицейский батальон, часть недалеко от твоего дома. Неужели не знаешь?
— Так что, туда в армию берут?
— Ну, как видишь.
— Да ты гонишь, я же вижу, форма офицерская. Солдаты такую не носят. Материал даже другой, — было ощущение, что меня разыгрывают с какой-то целью. Уж больно всё происходящее было неожиданным. Я внимательно разглядывал всё, ожидая подвоха.
В военном госпитале, за 2 месяца я насмотрелся на разные формы и униформы, и уже научился различать их. Сукно для офицерской формы отличалось, солдатское было попроще, а у полковников, там вообще сукно было, как на выходной костюм. Но главное, на Димке были настоящие штаны-галифе и новенькие, надраенные до блеска офицерские хромовые сапоги, чего на солдатах я точно никогда не видел. Единственная нелепая деталь Димкиного наряда были серые, невзрачные милицейские погоны без каких-либо знаков различия, болтавшиеся на плечах белой офицерской рубашки.
— Обыкновенная форма, у нас все такую носят, — ухмыльнулся Димка.
— Ты, что рядовой?
— Ну да, солдат. В генералы ещё не вышел.
— Все в белых рубашках ходят? Что это за армия такая?
— Праздник у нас сегодня, день рождения части. Вот и нарядили в белые рубашки. А так, у нас всё серое, как эти штаны.
— А, фуражка белая, это что вторая?
— Это не фуражка, белый колпак поверх фуражки натягивается. Чтобы можно было постирать. Тоже часть парадной формы.
— Так почему форма офицерская, ты, что ли блатной какой-то? — в этот момент я увидел, что Танечка смотрит на Димку восхищёнными глазами. Получается, что я тут перед ней Димку рекламирую. Он особенный, прям офицер весь из себя! Тфу, дура.
— Потому, что батальон каждый день патрулирует город. Для жителей мы не солдаты, а милиция. Форма не офицерская, а милицейская, обыкновенная. В казарме в другой форме ходим. Чего ты к этому привязался, форма и форма, какая разница? Завидуешь что-ли? Давай о тебе поговорим, как ты тут? Тоже в городе оставили служить? Тоже художником?
Пришлось рассказать, как я оказался в госпитале, и что служить мне ещё только предстоит. А куда заметут, неизвестно. Может, куда-нибудь к белым медведям. Папаши-то у меня такого нет, как у Димки.
— Ну, ты рисуешь, работаешь?
— Рисую, здесь в госпитале. А то бы вообще с ума сошёл от скуки. А с работой, никак. Я же думал, в армию заберут, кто меня на работу возьмёт.
— Здесь, что мастерская есть?
— Какая мастерская, мать блокнот принесла, большой. Карандашом рисую, и углём иногда. Рисую портреты в основном, солдат, медсестёр. Для себя, чтобы навык не терять.
— А, можно посмотреть? — подала голос Танечка.
— Да, покажи, — подхватил Димка.
— Посмотреть? Можно, почему нет. Сейчас принесу.
Пока шёл в палату за блокнотом переваривал услышанное. Димка, значит, остался в городе. Здесь служит. Но почему он не в казарме. Что это за служба такая, с девчонкой подмышкой. Я бы, так тоже служил.
