которые генерируются в нашей префронтальной коре.
По-научному это называется «идеаторные страхи» (или тревоги), то есть они порождаются не рецепторикой, не тем, что мы видим или слышим угрозу, а тем, что мы её создаём, конструируем как абстрактный интеллектуальный объект.
Это был первый «инстинкт мышления» — думай, чтобы выжить, спастись. А сейчас мы переходим к другому способу решать задачи, который в основе своей имеет социальный (или иерархический) инстинкт самосохранения.
Задача выживания в группе — это вопрос статуса: чем выше ваш статус в социальной группе, тем шире у вас доступ к ресурсам. Поэтому неудивительно, что стайные животные большую часть времени тратят на выстраивание отношений, создание союзов, конкуренцию за власть.
Выдающийся нидерландский этолог Франс де Вааль, изучавший этот феномен на приматах, даже использовал термин «обезьяний „макиавеллизм“». Он восходит к идеологии итальянского политика и мыслителя Никколо Макиавелли: мол, цель оправдывает средства, а мораль лишь мешает, поэтому цинично манипулируй и добивайся своего.
Звучит, конечно, не слишком лицеприятно для нашего цивилизованного уха, но жизнь в дикой природе такая: кто не спрятался — я не виноват и кто первый встал — того и тапки. Да и бизнес, честно говоря, не место для сантиментов.
В отличие от индивидуального инстинкта самосохранения и от полового инстинкта, социальный является самым эволюционно молодым. Стадами, конечно, и саранча передвигается, и какие-нибудь антилопы гну, но стадо — это не стая, у них совершенно разные принципы функционирования.
Стадо — это толпа: куда все — туда и я; а вот стая — это войсковой строй: строго по чину и по команде. Поэтому, для того чтобы оказаться членом стада, особых мозгов не нужно, а вот для того, чтобы создать группу и выживать вместе, требуются самые сложные мозги.
Кажется, что за социальный инстинкт должна отвечать та же самая префронтальная кора. Да только вовлечена в нашу социальную жизнь не внешняя сторона лобных долей, а внутренняя поверхность обоих полушарий — медиальная — область префронтальной коры головного мозга, а также расположенные рядом с ней области орбитофронтальной коры.
Судя по всему, это связано с локализацией главного, так скажем, социального центра нашего мозга — передней поясной коры. Последняя тесно сообщается и с эмоциональной лимбической системой, и с большими пространствами корковых областей (рис. 2).
Рисунок 2
Расположение «социальных» отделов головного мозга — передняя поясная кора, медиальная префронтальная кора и орбитофронтальная кора
Особенностью передней поясной коры является то, что в ней располагаются специфические — веретенообразные — нейроны, обладающие очень длинными отростками. Учёным удалось обнаружить такие клетки только в мозгах высших приматов и почему-то слонов.
Не знаю, что там со слоновьим мышлением, но веретенообразные нейроны передней поясной коры мозга и в самом деле вызывают восторг. Их отростки, буквально как интернет-кабели, связывают самые значимые с точки зрения мышления области мозга.
Что такое «слои Данбара»?
И раз я упомянул орбитофронтальную кору, то скажу и про её специфическую особенность. В 2012 году группа исследователей из университетов Ливерпуля и Манчестера под руководством выдающегося антрополога Робина Данбара опубликовала научную статью «Объём орбитальной префронтальной коры головного мозга позволяет прогнозировать размер социальной сети».
Тот случай, когда смысл статьи понятен из её названия: чем больше ваш социальный круг, тем больше образов других людей вы должны держать в вашей голове. Теоретически это было понятно и раньше, но данное исследование чётко показало, где эти «другие люди» в вашей голове располагаются — в той самой орбитофронтальной коре, прямо у вас за глазами.
Впрочем, лобными долями наше «социальное мышление» отнюдь не ограничивается. Сюда также относится и та область нашего мозга, в которой локализуется наше представление о самих себе, наше «я».
Не секрет, что «личность» человека является просто набором определённых паттернов поведения, возникающих у нас в процессе нашей социализации, того самого врастания в культуру: мы все, как тот Буратино, были выструганы социальными отношениями из биологического (животного) полена в приличных людей.
То, что мы о себе думаем, — это отражение социального отношения к нам, ну и местечко нашим представлениям о самих себе выбрано в мозге соответствующее — в верхней части височной доли, на границе с теменной, аккурат над островковой долей, что вполне логично, и между двумя речевыми центрами Брока и Вернике, которые я вам уже показывал.
Наконец, мы не мы — без нашего жизненного опыта, а наш жизненный опыт — это люди и наши взаимодействия с ними. Хранилищем нашей памяти являются теменные доли — так называемая третичная ассоциативная кора. Причём «социальная» память локализуется, как и в случае лобных долей, на внутренней — медиальной — поверхности полушарий головного мозга.
Таким образом, наш «социальный инстинкт» заставляет нас думать о людях и отношениях с ними, как о сложных интеллектуальных объектах.
Причём, если сами люди (точнее — их образы) находятся у нас в орбитофронтальной коре, то думаем мы о них в связи с их отношением к нам, к нашему прошлому и будущему, а за эти знания отвечают уже совершенно другие области мозга.
Вспомните сейчас любого человека, которого вы, в целом, неплохо знаете. Какие образы вам приходят в голову? Скорее всего, вы вспомните, когда и где с ним познакомились, с кем из ваших близких он дружен, какие у вас с ним совместные планы, где и чем он занимается и т. д.
Если я вас спрошу об этом человеке, то вы, чуть подумав, станете говорить о его качествах или навыках — мол, хороший парень, в беде не бросит, лишнего не спросит, занимается продажей автомобилей.
Но какие образы стоят за этими абстрактными характеристиками, что вам позволяет так думать? Да, какие-то жизненные сюжеты — ситуации, события, моменты жизни.
То есть вы как бы поднимаете из небытия, из разных отделов своих «чертогов разума» множество разрозненных воспоминаний и создаёте целое поле, целую галерею образов, обстоятельств, примеряете их друг к другу, соотносите одно с другим и лишь затем делаете вывод, который озвучиваете в своём ответе на вопрос.
Нельзя не признать, что это такая особая интеллектуальная стратегия, не та, что в случае борьбы за выживание. Ну и очевидно, что именно её вы используете, выстраивая отношения с другими людьми:
• вы вспоминаете ситуации, которые вас связывают с другим человеком, и из этого строите свою модель поведения;
• вы вспоминаете, как он себя повёл в той или иной ситуации, и исходя из этого думаете о нём так или иначе;
• вы вспоминаете, наконец,
