Именно поэтому в свое время подавляющее большинство людей остались глухи к словам Иисуса. И это объяснялось не интеллектуальной ограниченностью людей того времени, а их внутренними психологическими установками, их мировоззрением. Думается, что если бы сейчас Иисус появился среди нас, то Его опять бы распяли и не только с не меньшим удовольствием, а, быть может, с гораздо большим. Формально знаний теперь стало больше, но реальная нравственная и психологическая сущность людей осталась прежней. Столь же деструктивной и дисгармоничной.
Библейская Мария увлеклась беседой с Иисусом не от легкомысленности, банального любопытства, погони за новыми впечатлениями от скуки, жаждой любых развлечений, особенно упрощенных и приземленных. А совсем по другим причинам. Мария, осознавала себя достаточно неглупым человеком, тем не менее, прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее реальный интеллект – это далеко не предел мечтаний и насущных желаний. Она, как минимум, интуитивно ощущала то, что мир огромен, и количество явлений в нем бесконечно. И вряд ли одной жизни, даже самой интенсивной и продолжительно будет достаточно для освоения бескрайнего космоса. Но, видимо, задатки интеллекта выше среднего (как минимум) создавали в ней здоровое и нормальное чувство беспокойства о своей личности, о ее развитии и совершенствовании. И, понимая то, что абсолютный идеал, скорее всего, недостижим, она, тем не менее, ощущала насущную потребность в развитии своего ума. И, как выясняется из реальной жизни, это далеко не такое простое и обычное желание, если его даже минимальное проявление встречается лишь у одного человека из десяти, умеренное – у одного из ста, а выраженное – у одного из тысячи. Исходя из этой жесткой, но достоверной статистики (автором проанализировано более сорока пяти тысяч людей), получается, что выраженное желание самосовершенствования – это элемент аристократичности, присущий многим истинным интеллигентам. И, в зависимости от доминирующей сферы проявления (что имеет место быть чаще всего), эта аристократичность может быть интеллектуальной или психологической, духовной или эстетической. В особо редких случаях, аристократичность может быть смешанной – двух-трех типов одновременно. Но то, что у библейской Марии был элемент интеллектуальной аристократичности – это, несомненно.
Иисус, почувствовав своим внутренним чутьем этот момент, счел возможным и целесообразным провести длительную индивидуальную беседу с Марией. И не потому что Ему было скучно. Или не с кем было поговорить. Или Он страдал чрезмерной жаждой самоутверждения или стремлением навязчивой рекламы своих философских идей. Он просто увидел именно в Марии благодатную почву для выращивания своих Божественных мыслей.
Собственно, то, что Марфа осталась в стороне от беседы Марии с Иисусом – это не случайность, а закономерность. Для Марфы мир мыслей даже средней степени сложности является принципиально чуждым. О мире мыслей высокой степени сложности речь, в данном случае, вести вообще не стоит. Сложные идеи, требующие продолжительного и интенсивного, а главное – полноценного осмысления, вызывали у Марфы лишь раздражение и отторжение своей принципиальной неудобоваримостью. Это было подобно попытке открыть замок, имеющий трехплоскостной ключ, ключом с одной плоскостью. Вроде бы, с формальной точки зрения, тоже ключ, но принципиально и категорически не тот, что действительно нужно. Не говоря уже о том, что далеко не каждый и трёхплоскостной ключ мог бы подойти к конкретному замку в силу наличия в нем конкретного элемента индивидуальной неповторимости в виде особой секретной композиции. Но это уже дополнительные тонкости рассматриваемой ситуации.
И вот ведь как интересно получается: Мария, осознавая себя неглупым человеком, совершенно этим не гордилась. И специально свой ум ни перед кем не демонстрировала. По ее мнению, быть неглупым и даже умным человеком – это нормально и естественно. А вот быть очень умным и, тем более, мудрым – это, что называется, совершенно отдельная песня. Вот то, что вызывало в ней особое уважение и расположение, радость и симпатию, почтение и преклонение. Но не механическое и раболепное, а искреннее и бескорыстное, утонченное и трепетное. Это было тем, что могло вызвать в ней самый большой и глубокий, всепоглощающий восторг. Звучит, на первый взгляд, довольно-таки просто. Но на деле, это далеко не так просто, как нам всем этого хотелось бы. Ибо, девяносто – девяносто пять процентов людей принципиально не в состоянии отличить неглупого человека от умного, умного от очень умного, очень умного от мудрого. Да что там говорить о таких изящных тонкостях дифференцированного и градуированного восприятия жизни, если большинство не способно отличить просто неглупого человека даже от истинно мудрого. Вот в чем проблема и драма человеческого бытия и в прошлом, и в настоящем, и в обозримом будущем. Люди, как правило, не знают и не понимают даже самой элементарной иерархии явлений жизни. Состоящей из трех основных ступеней: простые явления (то, чем живет девяносто процентов людей, в первую очередь), явления средней степени сложности, явления высокой степени сложности.
Автор сознательно не включил в эту иерархию явления очень высокой степени сложности. Ибо, они пожизненно остаются принципиально недоступными почти для всех людей. Полноценно оперировать понятиями такой степени сложности способен лишь один человек из миллиона. И то, в лучшем случае. Реально же, для девяноста девяти процентов людей, даже явления высокой степени сложности остаются, как правило, вне поля их зрения. Так сказать, тайна за семью печатями. О чем, они, естественно, совершенно не догадываются и не предполагают. А, встречаясь с ними в реальной жизни, терпят регулярное и закономерное принципиальное фиаско. При этом, обвиняя всех и вся во всех смертных грехах, совершенно не подозревая того, что главная и истинная причина находится в них самих, в их принципиальной несостоятельности.
Истинный интеллигент стремится развивать свой интеллект в наибольшей степени. Причем, пожизненно.
