водить ее по моему шикарному телу. Кэти хваталась за мои сильные руки и твердую грудь. Она нежно трогала мой пресс на животе и изредка касалась моего хозяйства.
— Какой ты сочный, — сказал она.
Я возбудился еще сильней. Кэти гладила меня пенной мочалкой, оттирая тонны комплексов и километры страха. С каждым новом движением я чувствовал, как превращался в уверенного мужчину, того, которого видел во сне — храброго самца с мощным либидо. Она все активней орудовала руками и все чаще касалась моего причиндала. Половой орган реагировал и становился крупней и крупней. Кэти, похоже, нравилось это. Скорей всего, она радовалась тому, что с такой легкостью подняла моего приятеля. Девушка взяла его в кулак и провела вдоль всего ствола, несколько раз заставив меня согнуться от удовольствия. Я зарычал как лев. Прижимаясь своим телом ко мне, она извивалась, словно кошка с течкой. Каждый сантиметр ее плоти врезался в мою плоть. Я горел от удовольствия. Закрыв глаза, представил, что еду на мотоцикле по ночной трассе, из колонок звучит песня "Арии”, а у меня в штанах серьезный стояк и подступающий к концу ком удовольствия. То самое расслабление, которое вот-вот обещало вырваться наружу. Нежные руки Кэти еще сильней сжали мой аппарат. Она активней прежнего водила скользкой ладонью туда-сюда. Уже через мгновение приятные судороги пробежали по всему телу, и я сгорбился крючком, напрягся от захватывающей меня эйфории. Извержение вулкана разбрызгало лаву по всей душевой кабинке. Все произошло быстро. Мы даже не успели оказаться в постели.
— И это только первые пять минут, — прошептала Кэти. — Тебя ждет еще пятьдесят пять минут нескончаемого восторга, — она прикусила губу.
По ощущениям прошла вечность. Я моргнул несколько раз от наслаждения и приобнял Кэти. Хрупкая девушка на фоне огромного живота смотрела на меня с натянутой улыбкой. Кивая в сторону кровати, она дернула меня за крайнюю плоть.
Я вновь выглядел как старая вонючая рухлядь. Моему взору открылись урождивые складки. Кэти, кажется, отчего-то морщилась, но старательно прятало свое разочарование.
У меня тут же пропало желание находится здесь. Накрыло мерзкое чувство, к горлу подступили щупальцы осьминога. Подошла тошнота. Но я держался. Меня охватила паника. Я был голый рядом с молоденькой девушкой, она сидела рядом с моим прибором, а я его не видел за здоровым животом. Ее глаза источали тоску. Она это делала не от хорошей жизни, для нее это была работа.
— Ты такой сладкий, — выдавила она из себя, — пошли покувыркаемся.
Я поддался ее зову и упал спиной на кожаную кровать. На мою грудь капнуло что-то холодное. Капля скоро превратилась в струю. Теплые руки прикоснулись к чему-то скользкому, и круговыми движениями Кэти растерла жидкость по всему телу. Пахло кокосом. Она заботливо легла на меня, прошлась упругой грудью. Частое дыхание сменилось спокойным, я потихоньку расслаблялся, вновь приглашая Антона из сна вернуться в мое тело. Я почувствовал силу. Представил, что еду на встречу с Катюшей, что вот-вот мы увидимся и она удивится тому, какой я брутальный. Вместе с маслом по телу растеклась храбрость. Я чувствовал свое превосходство и снова стал мужественным. Мой приятель между ног отреагировал. Кэти катался по мне, как на ледовом катке и терлась об меня своими прелестями.
— Хочешь еще один хэппи энд? — тихо спросила Кэти и крепко сжала мой прибор.
Мне нравилось чувствовать чужую руку у себя между ног. Это возбуждало.
— Хочу.
— Это будет стоить три тысячи сверху, — сказала она.
— Хорошо, — вырвалось из моих уст.
Я, кусая губы, направил все внимание только в область таза. Очаг возгорания был там. Кэти, как профессиональный пожарный, тянула за шланг, чтобы потушить пламя. Она работала со стопроцентной отдачей. Двигала рукой не только вдоль, но и вертела кулаком, так, точно пытаясь завязать морской узел. Мне было хорошо. Я желал лишь одного — чтобы это никогда не закачивалось. Чтобы этот балдеж остался со мной навсегда, начиная прямо с этой минуты. Я хватался за Кэти как голодный. Впивался в ее шею губами и сдавливал тонкую талию в руках. По сравнению со мной она была крохой. Я чувствовал себя Тарзаном, играющим с лемуром.
— А-а-а-а-а-а! — вопил я. Мне оставалась поднести руку ко рту, чтобы протяжный звук стал прерывистым, прямо как в фильме. Кайф подступил к основанию ствола. Я был готов к запуску ракеты.
— Десять, девять, восемь, семь…
Выстрел! И еще три залпа следом. Я бил такие смачные снаряды, что при прямом попадании мог бы потопить корабль. Кэти радовалась как дитя.
— А-р-р-р-р, — простонал я.
— А-р-р-р-р-р, — подыграла Кэти. — Какой ты сочный, — повторила она.
Я лежал морской звездой на кровати. Девушка не торопилась слезать с меня. Она все еще аккуратно ерзала, дразня меня своими сиськами.
— Папочка осилит еще один хэппи-энд? — спросила девушка.
У меня не было сил, но ее слова прозвучали как вызов.
— Два берешь, третий в подарок?
— Третий за полцены.
***
Солнце пряталось за серыми домами. На перекрестке горел зеленый сигнал светофора. Машины пропускали пешеходов. А я стоял на месте. Не понимая, что со мной произошло и откуда у меня взялось столько смелости для того, чтобы пережить то, что я только что пережил. Меня опьяняло или шампанское, или возможности, которые я почувствовал благодаря разговору с Юрием Борисовичем и его деньгам. Может, так повлиял сон с маяком или отсутствие матери. Неизвестно. Но, блин, я, можно сказать, лишился девствености. Теперь меня официально можно считать мужчиной, познавшим женщину. И пусть я не вошел в нее, зато кончил три раза за час. Мне думалось, что во мне проснулась секс-машина и что все пять миллионов я влуплю в это заведение. Попробую всех женщин здесь, а потом пойду в другие салоны отведывать плоть и там. Я представлял, как щупаю десятки — нет, сотни разных грудей и жоп. Как я испытываю хэппи-энд не только когда мне дергают за шланг, но и когда мой шланг внутри женщины. Я стоял на светофоре и чувствовал свое могущество. Мне не было никакого дела до Старухи с ее переломанными конечностями и тем более до Тамары Тимофеевны, которая звонила целых три раза, пока я оргазмировал. Я окреп духом. Кэти на прощание сказала, что ни разу не встречала мужчины, способного палить очередью несколько раз подряд. Я ответил, что теперь она его видела, оделся и ушел, положив четыре тысячи пятьсот рублей сверху.
На улице становилось прохладно. Плевать. Мне было тепло, и я был готов танцевать свой вальс уверенной жизни. С этого момента я был настоящим
