музея, выпей водки, одень чулки и сними нормального опылителя, чтоб прокачал до самых до мослов. Жалко тётку. Хороший ведь материал. Говорит на английском по-английски. Закончила частную закрытую школу для девочек в Род-Айленде. Публия Овидия Назона читала в своём Гарварде. Даже знает, кто такой Рабирий Постум, в отличие от тебя, мой милый. Узнай и напиши.
Так и твоя жизнь пойдёт псу под хвост, если не окружишь себя, во-первых, золотым валом, и, во-вторых, не соберёшь себе коллекцию людей для общения. Лично я не имею ни золотого вала — потому что я денежный сирота, ни людей — потому что я мизантроп и не очень новые знакомства люблю. Почему, спросишь ты? Отвечу искренне: потому что у них, как правило, нет денег, и через две недели знакомства начинаются попытки занимать у меня. За что мне их любить?
Душевной красоты и сострадания к самому себе у меня через край. Так преданно и внимательно слушать меня, как я сам себя слушаю, меня никто не будет. Зачем мне деланное сочувствие, когда я имею всамделишнее, идущее изнутри, из недр самого себя.
К слову сказать, это большая проблема социума — иметь и культивировать сочувствие к другим и не иметь сочувствия к себе. За это я сильно недолюбливаю значительную часть нашего народца — они бы весь мир спасли, да жиды не дают. Садились — бодрились, срали да упали, не иначе как жиды подтолкнули.
Если б ты меня спросил, какая моя самая сокровенная мечта после победы коммунизма во всём мире, я бы тебе так сказал — чтобы все эти так называемые патриоты с крошками каши в броде взяли бы да сгинули куда-нибудь к такой матери со своими помыслами, чаяниями и надеждами. Чтобы остались в России одни правильные люди, вменяемые и неагрессивные. Одни-одинёшеньки в свой собственной России, а не в какой-то там территории киотских протоколов. Гуляли бы по полям и лесам, собирали бы гульбарий, делали бы из мышей чучела. И даже обошлись без ботанических корочек.
Вот так, мой дорогой, надо стоять на охране своей драгоценной души от внешних посягательств. Тебя постоянно будут пичкать информационным мусором, проблемами, к возникновению и решению которых ты не будешь иметь никакого отношения. Но вынужден будешь на эту байду разбазаривать нервную силу своего внимания. Береги душу. Кроме этой эфемерной субстанции у тебя ничего нет.
Счастье не в труде, а в его результатах. Всякое дурачьё будет тебя грузить, что надо трудиться. Что счастье — в труде. Я тебе говорю — не надо. Надо развлекаться. При этом не возбраняется что-либо делать, можно даже руками. Работа по душе — это не труд. Труд — от слова трудно. Работа — и то от слова раб. Различай работу, труд и занятие. Занимайся делом, и оно принесёт тебе признание и деньги.
Что же касается светского общества, то в нынешних условиях его нет и не будет. Свет — это прежде всего смотрины, место рабочих контактов в неформальной обстановке. Ныне, при развитии ресторанно-кофейного дела, саун и борделей, мобильной связи и Интернета, нужда в салонах и балах объективно отпала. Конечно, труп пытаются гальванизировать, придумывая всякие гольф-клубы (запрещаю играть тебе в гольф!), английские клубы и «монолиты» (большие человеческой клоаки), реанимировать всякие Венские балы и ставить мёртвому прочие прочие припарки. Не поможет: нет наследственной аристократии — нет и светскости. Пиши.
Письмо 3
Маленький говнюк, ты опять мне не пишешь, а посылаешь меня эсмээсками. Пусть это остаётся на твоей совести. Ей ещё пачкаться и пачкаться.
Видел я тут какую-то твою заметочку об Октябрьском перевороте и дедушке Ленине. Мой маленький дурачок, что ты можешь знать об этом? Тебе всего-навсего двадцать лет, а ты уже считаешь, что держишь Ильича за яйца?
Видишь ли, история всегда есть, была и будет предметом бесстыдной фальсификации. Но ты этого не поймёшь, если не будешь или постоянно думать об этом, или тебе кто-то подскажет такой ракурс. Я тебе подсказываю. Но сначала о главном.
По молодости лет ты считаешь себя патриотом страны. Это похвально. Я квасной патриотизм не очень сейчас понимаю; хотелось бы в себе разобраться, за что люблю свою Россию и почему я не свалил отсюда в твоём нежном возрасте.
Что значит для меня Россия? Я родился и вырос в Москве на Арбате. Даже не на Арбате — на Поварской, где бессменно живу в родовом гнезде. Для меня Россия — это либо крошечный фрагмент Москвы, либо Питера. Я иногда сажусь в «Красную Стрелу», опорожняю бутылочку-другю-третью «Вдовы», и прихожу в себя на Невском. Но станции метро «Пионерские» в обеих столицах — это уже не столицы. Шушары — это не Питер, как и Солнцево, и Южное Бутово — это не Москва. А другой России у меня для тебя нет, милый мальчик. Также для меня Франция — это 16-й арондисман, а Англия уместилась между Пикадилли и Оксфорд-стрит. Всей Америки для меня достаточно на Манхеттене, а вся Земля обетованная разлеглась в радиусе трёх километров от Стены плача. Можно было бы обозвать это метросексуализмом, но какой из меня сексуал? Так, обычный московский стареющий плейбой — бабник, пьяница и сквернослов.
Так что в отличие от Бродского, собиравшегося помирать на Васильевском, я собираюсь помирать у себя в Трубниках. На крайняк — у себя в имении под Вязьмой. Для меня родина и Россия — это родовые места. Другими я не интересуюсь. Если подыхать — то вот именно за это. Зная родину без прикрас, относишься к ней с особой болью. А без прикрас её историю знать надо, иначе какой-же ты русский аристократ.
.
Что я могу тебе в двух словах поведать про русскую историю? Началась она с рэкета, убийств, вымогательства и вероломства. Лубочные картинки придворных историков выдают времена домонгольские за расцвет самобытной культуры. Долго рассказывать, но не верь. Брат убивал брата. Такие были дела — чисто братоубийственные. Эта склонность к братоубийству не потребовала от монголов особых усилий для установления контроля за нашей территорией и сбору с неё налогов. Монголы любезно разрешили местному самоуправлению оставаться на местах — они выдавали ярлык на княжение, нечто вроде удостоверения губернатора или главы муниципального образования. Главное, чтоб администрация из местных вовремя заносила — всё как сейчас. Съехали с нас монголы по внутренним причинам, можно сказать, по состоянию здоровья. Собственно, иго было необременительное и соскок с него незаметным. Ничего героического
