что вожделенная карьера старшему лейтенанту теперь не светит. И теперь его личный враг тот, кто всё это устроил….
Глава-4 °Cвязи решают всё
Сидеть и молча ждать у моря погоды, я не мог. Было страшно выдать себя расспросами, но ещё хуже было находиться в неведении. Бесполезно пытаться что-то выяснить у Димки. Откуда ему знать, оставят его или нет, после всех этих скандалов. У кого бы спросить? Однако, вскоре ничего выяснять не пришлось.
— Это хорошо, что ты за друга волнуешься, — сказал секретарь парткома, скульптор Попцов, который сам ничего толком не знал, — скоро состоится открытое партийное собрание. Будет представитель из Министерства культуры, будет возможность ознакомиться с результатами расследования. Вот тогда всё и узнаем.
Я с этой новостью пошёл к Димке, но он уже об этом знал.
— Я звонил в ЦК, заведующему Отделом Пропаганды и Агитации. Он сказал, что вопрос закрыт.
— Ты? звонил в ЦК? — я был ошарашен Димкиной наглостью, — почему ему? Как же ты решился? Мы же, вроде, под Отделом Культуры ходим?
Все знали, что зав отделом Пропаганды ЦК, истый зверь, и ломает людей как спички. К нему идти, верная смерть.
— Председатель Союза Художников сказал, что он курирует дело. А он меня знает. Я однажды у него на приёме был.
— Ты? На приёме? Зачем? Ты же не коммунист.
Димка никогда не говорил, что знает кого-то из ЦК. И на тебе….
— Он, кстати, хороший мужик, — продолжал Димка.
— Хороший мужик?! Да перед ним наш министр, дрожит, как осиновый лист!
— Ну, я то не министр. Выгонят, картины писать буду. Я однажды к нему на приём записался, прямо с улицы. Раз в два месяца, каждый зав отделом ЦК принимает в Общественной приёмной, посетителей с улицы. Ну, я и пошёл.
— Зачем? Почему к нему-то?
— А он сам позвал. Я подумал, почему нет? Я тогда только начинал работать в Худ фонде. А он устроил большое собрание для начальников низшего звена, занятых в идеологии, и промывал мозги. Сказал, что мы — солдаты партии! Но, предупредил, чтобы перестали звонить в ЦК по пустякам, а то «завели манеру, понимаешь!». Говорит, если кому-то надо, запишитесь на приём, как нормальные граждане. Ну, я и записался. Мне тогда, бюрократы работать не давали. То это нельзя, то, то нельзя. Хотел уже увольняется. Потом подумал, схожу, спрошу, хуже не будет.
— Ты, что на начальство стучал? — Димка открывался для меня с неожиданной стороны.
— Да ни на кого я не стучал. Я действительно хотел понять, что делать, когда кругом непреодолимые инструкции, запреты всякие, ревизоры. Бюрократы заели!
— По-твоему, законы неправильные? Хочешь обойти?
— Какие законы? Холодильник нельзя купить по безналу, он мне для работы нужен. А наличные не дают. И такая хрень, на каждом шагу. Теперь вот даже следствие устроили. «Брал деньги? Давал деньги?» Людей таскают! А кто всё это устроил? Почему обязательно, всё нужно через задницу делать?
— Ты ему так сказал?
— Ну, да. Только не сказал, а спросил, что в таком случае делать?
— Ни хрена не понимаю, и он тебя слушал? И не выгнал?
— Нет, наоборот. Как-то даже странно получилось. Сам не ожидал. Я в очереди на приём отсидел, передо мной старики с медалями были, чинуши какие-то. Наконец захожу, а в кабинете двое. Он и ещё женщина с кучей бумаг, видно помощница. Он меня увидел, и удивился, смотрит как на знакомого. Чего, говорит, «сюда» пришёл? В смысле, в Общественную приёмную, а не в ЦК. Ну, я говорю, Вы же сами сказали, на встрече с активом, так сказать. Пока мы говорим, женщина карточку посетителя заполняет, и всё время вопросами перебивает. Имя?… Отчество… Фамилия?… Возраст?… Ему надоело, и он ей продиктовал: «беспартийный, высшего образования не имеет, заместитель директора Художественного Фонда, 27 лет», и усмехнулся, «один он у нас, такой». Я это услышал, язык к нёбу присох. Он знал про меня всё, кроме того, что я приду на приём. В общем, поговорили, и я ушёл.
— Так он, что-нибудь сделал? Помог как-то?
— Помог. Холодильник купили. Бухгалтерия кошмарить перестала. Если что, звони, говорит, напрямую.
— Холодильник купили? — я уже ничего не понимал.
— Ну, я же про то, что купить не разрешают, рассказал. Холодильник нужен был, чтобы хранить краску. К нам тогда попала редкая импортная краска. Много, очень хорошая была, разных цветов, в трёхлитровых банках. Но, если банку открыть, то она уже не хранится, сворачивалась. Короче, по полбанки выбрасывали. А до +10 градусов, хранилась неплохо. Там так и написано было. В общем, обычный бытовой холодильник вполне краску спасал. А купить не разрешают, говорят холодильники для народа, а не для краски. Он выслушал, бесхозяйственность, говорит. Фамилию инструктора ЦК назвал. Кивнул помощнице, та мне на бумажке написала. Кто, говорите, не разрешает? Инструкция Госбанка? Запишитесь на приём к управляющему. Объясните ситуацию. А если не поможет, звоните этому товарищу, он разберётся.
— И что, разобрался?
— Разобрался. Там вообще забавно было. Пошёл в Госбанк. Отсидел, как положено, полдня очереди, в приёмной. Председатель Правления банка выслушал, и матом на меня. Мол, ходют тут с пустяками, работать мешают. Короче, выгнал меня. Я к тому инструктору. Он вопросов много не задавал, его уже предупредили. Звонит по вертушке в Госбанк управляющему, включил на громкую связь. Тот ему, у меня инструкция! Инструктор говорит, ну понятно, инструкция. Скажите, пожалуйста, говорит, Ваш заместитель член Коммунистической Партии? Может быть, он не откажет в просьбе её Центральному Комитету? Тот услышал, и заскулил, — не надо заместителя, пожалуйста, я всё понял, я всё понял, я не знал… Короче, вот так вот.
— Так, что же ты не позвонил в ЦК, когда следствие началось?
— Что я, дурак. Зав отделом ЦК мне не родственник. Если бы что-то нарыли, было бы только хуже. Я бы на его месте подумал, что раз следствия испугался, значит, мордочка в пушку. Нет уж, вот проверили, я и позвонил. Спросил, что со мной решили. А он, поверишь ли, извинился, искренне. Говорит, если бы мы глубокую проверку не провели, на нас бы тут на самих писать начали. А теперь, говорит, всё нам понятно!
— Так что, тебя теперь не снимут?…
— А судьбу, говорит, твою, будет решать твоё непосредственное начальство.
Выскочив от Димки, мне нужно было срочно хлебнуть коньячку, чтобы успокоиться. Это надо же, у него связи даже, Там…. Как же так, он даже не коммунист. Теперь, меня искать будут, все, все…. Господи, за что мне всё это…
