с улыбкой общайся. И помни – не уходить от него без денег. Понял?
– Понял, – ответил просветленный Александр, сияя лицом, а понял он еще и то, что этот парень неспроста попал в его купе.
«Спасибо, господи, – подумал он, – наверное, ты что-то имел в виду, когда послал этого крутого Владимира сюда…»
Они проговорили до самого Харькова: Владимир вспоминал случаи из своей, как оказалось, богатой на события жизни – и всякий раз поминал с благодарностью какого-то неведомого Клеменцо, которого Александр уже любил как родного. Ему и Владимир теперь казался родным, и был момент, когда Александр потянулся к сумке и вытащил оттуда затрепанную, испещренную почеркушками и зарисовками записную книжку, чтобы предложить обменяться адресами. Но не решился. И тут заглянула проводница:
– Подъезжаем – Харьков, вам выходить! – с симпатией обратилась она к Владимиру.
– Ну, все, приехали, пора. Помни закон Клеменцо и всегда любые дела начинай именно с него, действуй по нему. Удачи тебе, Александр!
Владимир крепко пожал ему руку, повторил цитату из «Маугли»: «Мы с тобой одной крови – ты и я», и быстрым шагом пошел к выходу.
Александр сидел в опустевшем купе и переваривал информацию. Прокручивая в голове картинки своих бизнес-встреч, переговоров, он начал понимать, что не всегда следовал этому правилу, но когда делал по Клеменцо, то все получалось. Но в основном он поступал не по Клеменцо, а по-своему.
Вдруг поезд резко дернулся и поехал медленно. Александр осознал, что Владимира уже нет в вагоне: «Надо же, я даже не поблагодарил его – да, руку-то пожал, но ведь толком и не поблагодарил!..»
Он побежал к двери вагона. Поезд тихонько набирал обороты, и в проеме стояла грозная грудастая проводница.
– Извините, можно выглянуть?
– Конечно, – неожиданно потеплела и улыбчиво сказала проводница, отступила в сторону, держа руки на обоих поручнях, и глянула нежно, – только не выпади из вагона!
Надо же, как она изменилась, подумал Александр. Ха-ха, закон уже работает!
Он высунулся в дверь между плечом и рукой проводницы. И, на свое счастье, увидел на перроне Владимира.
– Спасибо, Владимир, спасибо! Удачи тебе!!! – крикнул он с запасом громкости.
Вагон тем временем нагнал Владимира – тот остановился на минутку, посмотрел на Александра и сказал:
– Я верю в тебя, друг мой, не забывай товарища Клеменцо. Завтра ты еще лучше его узнаешь, когда закон сотворит первое чудо. Удачи…
Александр повернулся и пошел на свое место. Он посчитал деньги: ровно девять тысяч рублей. Начал прикидывать: билет до Москвы стоит 4500 рублей, оттуда до Воронежа – еще 1000 рублей, белье 500 рублей. На все про все у него останется всего-то 3000. На все удовольствия, о коих говорил Владимир…
– Ваше белье и чай с лимоном, – шепнула прямо на ухо, приблизившись с улыбкой, проводница. – Это вам от пассажира Живкова [10], и вот еще – три тысячи «на утреннее настроение», так он вам и просил передать.
– Спасибо большое, – ответил ей растерянно Александр и протянул пятьсот рублей, что планировал заплатить за белье.
– Нет-нет, – снова обворожительно улыбнулась она, – господин Живков меня уже отблагодарил, все отлично. Еще утром вам чай принесу, все оплачено.
Сидя за чаем, Александр раскрыл записную книжку, в которую так и не попал адрес Владимира, поискал чистую страничку и по давней привычке наскоро записывать и зарисовывать все вокруг себя, чтобы не забылось, стал делать «конспект» недавней встречи. Через несколько минут с листа ему заулыбался вооруженный совком и метлой гадкий утенок в тельняшке, рожденный летать и со временем обещавший превратиться в лебедя. Прекрасного, успешного и богатого.
Быстро, приятно, легко! (рисунок автора 1993 г.)
Когда дорисовал, допил горячий чай и окончательно согрелся, почувствовал, что его разморило. Александр закрыл книжицу и начал раскладывать простыни. Наскоро достелился и лег спать под пахнущее хлоркой и торфом одеяло…
Но заснуть было сложно. Он всегда сам учил всех, как поступать, что можно и чего нельзя. Но в данном случае ему преподнесли хороший урок – закон Клеменцо. Надо не зарисовывать, а записать все подробно, подумал он. Хотя какой там записать: понятно, что забыть урок он уже не сможет НИ-КОГ-ДА. Осталась малость – испытать этот закон. А ведь такой человек интересный, этот Владимир Живков. Теперь он знал его фамилию. Значит, болгарин. И вправду мы с ним одной крови. Я бы тоже оставил денег на его месте, подумал Александр. Ведь мало ли: может, у соседа нет ни копейки, а ты ему советуешь купить что-то суперприятное.
Глава 4
Сон во сне, или Просто Мария
В тепле нагрянул отличный сон. Александр на темно – синей «Вольво 940» выезжает со двора ВГУ и выворачивает на улицу Докучаева. Рядом сидит Мария, его однокурсница, в желтом коротеньком платье, с синим платочком, повязанным на шее, смотрит на него голубыми влюбленными глазами. Она прекрасна, как всегда. Яркий свет солнца, проходя сквозь ее кудрявые золотые волосы, создает некий солнечный ореол или даже нимб. Как же сильно он любил ее! И любит сейчас, и, наверное, будет любить вечно. Его первая и последняя истинная любовь – Мария. Александр полюбил ее не сразу, а где-то ближе к концу второго семестра. Он запомнил этот день с того мига посекундно. Мария сидела в крайнем ряду, на две парты дальше, чем Александр со своим ближайшим другом Михаилом. Она никогда не снимала очки в толстой коричневой оправе, слишком громоздкой и непропорциональной для черт ее изящного лица. Эти очки придавали Марии вид строгой школьной учительницы математики.
Случилось это майским утром, как раз после возвращения Александра из очередного шоп-тура, из Турции. Это была первая лекция за восемь дней, остальные из-за поездки пришлось прогулять. Профессор начал с пятиминутной микролекции о безобразном поведении некоторых студентов типа Аксенова, которые, имея колоссальный талант и обучаемость, пропускают занятия неделями. Аксенов, конечно же, извинился, и преподаватель наконец перешел к теме лекции. В один из моментов, когда не надо было конспектировать, Александр обернулся назад – посмотреть на курс, на друзей, кого не видел больше недели, и его взгляд остановился на ней, на Марии. Мария в этот момент снимала очки! Сняла их и изящным движением головы откинула волосы назад. И начала пальцами массировать переносицу рядом с бровями и потом веки. Он никогда не видел ее без очков. Это было какое-то колдовство: как мог он раньше не замечать, как она безумно, неописуемо прекрасна! Эта загадочная, мечтательная улыбка, напоминающая улыбку Моны
