Лояльность была вознаграждена участием в формировании аграрной политики: президент Российского зернового союза был назначен руководителем рабочей группы Общественного совета при Минсельхозе, которая вырабатывала рекомендации по «переносу» господдержки сельского хозяйства из «желтой» корзины ВТО в «зеленую», разрешенную.
Менее очевидно, почему стратегию публичной лояльности выбрали те, кто потенциально проигрывал от вступления в ВТО, например, Союз производителей молока. По множеству позиций вступление в ВТО им было невыгодно, однако они присоединились к группе «лояльных». Видимо, дело заключалось в том, что угроза, исходящая от ВТО, была потенциальной, тогда как единое таможенное пространство с Казахстаном и Белоруссией (обе страны – не члены ВТО) уже привело к массе серьезных проблем.
Импорт молочных продуктов из Белоруссии был обильным, дешевым и имел позитивный имидж у потребителей. Но борьба за молочный рынок велась не только рыночными методами, помимо этого активно использовался и административный ресурс[7]. Демонстрация публичной лояльности по вопросу ВТО давала надежду на рост административной поддержки в защите молочного рынка от белорусских товаров. Словом, на фоне угрозы, исходящей от ближайшего соседа, и ВТО была не страшна. Кроме того, в связи с ВТО появлялась удобная рамка для апелляции к западному опыту: социальная реклама молока, введение продовольственных карточек, обеспечение школьников молочными продуктами.
Характерно, что на встречу с правительством РФ по поводу вступления в эту торговую организацию (июнь 2012 г.) от бизнеса были приглашены: А.А. Мордашов – владелец металлургического гиганта «Северсталь», представитель черной металлургии, потенциально выигрывающей от вступления в ВТО; А.Л. Злочевский – президент Российского зернового союза, мало чувствительного к условиям ВТО; А.Л. Даниленко – член совета директоров ООО «Российская молочная компания», представляющий сектор, потенциально страдающий от вступления в ВТО. Три градации бизнеса – выигрывающий, нейтральный и проигрывающий – были призваны засвидетельствовать поддержку курса на вступление в ВТО. Забегая вперед, скажем, что надежды молочной отрасли на покровительство власти не оправдались, и вскоре позиция по отношению к ВТО того же А.Л. Даниленко стала резко критической.
Сравнение стратегий аграрного бизнеса накануне присоединения к ВТО представлено в табл. 12.
Таблица 12
Сравнение стратегий аграрного бизнеса накануне присоединения к ВТО
Стратегии адаптации аграрного бизнеса к условиям ВТО
Борьба против вступления в ВТО или за изменение условий присоединения потеряла смысл 22 августа 2012 г., и бизнес начал приспосабливаться к работе в новых условиях. Какие стратегии адаптации продемонстрировали российские аграрии? Какие прогнозы сторонников и противников присоединения к ВТО оправдались? И как сегодня оценивают аграрии условия работы в рамках ВТО?
Для ответа на эти вопросы были проведены полуформализованные интервью с представителями аграрных ассоциаций и руководителями агрохолдингов[8]. Интервью включали следующие блоки: 1) ожидания и реальность; 2) внутренняя поддержка сельхозпроизводителей; 3) поддержка экспорта; 4) защита внутреннего рынка от импорта; 5) деятельность ассоциации по защите интересов бизнеса в новых условиях.
При всей неоднозначности ситуации в различных аграрных отраслях общим фоновым суждением аграриев является признание негативных перемен, произошедших за период членства в ВТО. Фраза «произошедшие за период членства в ВТО» представляется нам максимально точной, поскольку строгой причинно-следственной связи между членством в ВТО и негативными явлениями может и не быть, однако доминирующий в аграрной среде дискурс вменяет в вину ВТО все, что произошло в этот период.
В целом аграрный бизнес преодолел «алармистские» настроения, к чему его так настойчиво призывали чиновники летом 2012 г., и научился работать в новой реальности. Условно отрасли аграрного комплекса можно разделить на три группы: адаптация первой группы свелась к стратегии «обороны», т. е. к поиску способов погасить негатив, связанный с ВТО; представители второй – перешли в «наступление», осваивая возможности ВТО для своего развития; а третьи, не испытывая ни позитивных, ни негативных последствий членства в ВТО, отвели себе роль «наблюдателей», которые судят о ситуации по опыту других отраслей и воспринимают ВТО как пространство возможностей, применять которые они пока не пытаются.
Стратегия «обороны» нацелена на выживание и развитие отрасли в неблагоприятной ситуации, порожденной членством в ВТО. Подчеркнем нашу позицию: мы не утверждаем, что истинные причины трудностей отрасли связаны исключительно или преимущественно с ВТО. Мы лишь показываем, как ситуация выглядит с точки зрения представителей той или иной отрасли, т. е. фиксируем декларированную ими позицию. «Оборонительная» стратегия сводится к утверждению, что ситуация для отрасли однозначно изменилась в худшую сторону, как прямое следствие членства ВТО, но удалось найти выход из крайне затруднительного положения и научиться работать в новых условиях. Рассмотрим «оборонительную» стратегию на конкретном примере, предоставив слово представителям промышленного свиноводства.
Кейс 1: промышленное производство свинины
Перечень претензий, высказанный свиноводами к условиям вступления в ВТО, долгий и убедительный: «В отличие от птицеводства и производства говядины, пошлины на свинину обнулили. Пошлины на живых свиней на убой снизили с 40 до 5 %…По говядине и птице после 2020 г. разрешено продление квотного режима, а по свинине нет…Хоть и говорят, что квоты снижены, но их подняли. Было 500 тыс. тонн. Пока работал Зубков, мы на фоне нашего роста готовили постановление правительства, что квота будет 350 тыс. тонн – это решили в начале 2012 г. на 2013 г. Вместо этого устанавливается 430. Кроме того, когда мы говорим о птице, то у них субпродукты включены в квоту, а у нас – нет. Кроме этой квоты в 430 тыс. тонн, мы еще примерно 500 тыс. тонн завозим в виде субпродуктов и шпига, на которые вообще нет квот. Мы говорим, что это надо считать в нашей квоте, они говорят “нет”. Мы столько по свинине потеряли во время переговоров!..»
Причины, по которым проигнорировали интересы свиноводов, не являются секретом: «Предельно коротко: по свинине было оказано на переговорщиков самое большое давление. По птице никто уже усилий не предпринимал, собственное производство начало активно расти с 2000 г. и уже заняло 90 % собственного рынка, по этому направлению было бесполезно давить на Россию, эта битва уже была проиграна. По говядине – ничего нет, мы еще долгие годы будем импортировать, там и так все хорошо для тех, кто экспортирует сюда. По свинине на фоне нашего колоссально растущего производства в мире возник большой испуг, и на этом фоне стали давить».
Пессимистичные прогнозы свиноводов оправдались: «объем импорта за август-декабрь 2012 г. увеличился на 26 %, а сверхквотный импорт вырос на 98 %. Это привело к тому, что цены на оптовом рынке рухнули на 35 %. По свиноводству в результате присоединения к ВТО был нанесен, я не хочу сказать страшный, но очень чувствительный удар». Добавим к сказанному выше рост цен на корма и эпидемию африканской чумы свиней, чтобы понять ситуацию в отрасли.
Однако со временем свиноводам удалось сократить импорт и нарастить объемы собственного производства. Их опыт поучителен в том смысле, что проблемы решались с помощью норм, принятых в рамках ВТО. Во-первых, в полном соответствии с формальными правилами ВТО удалось исключить Бразилию из числа развивающихся стран, пользующихся преференциальным режимом при ввозе мяса, что давало право на оплату лишь 75 % пошлины. В апреле 2013 г. эта преференция была отменена на том основании, что с точки зрения экспорта мяса Бразилия является вполне развитой страной. Во-вторых, стали активно использовать возможности санитарного контроля, очищая внутренний рынок от опасного товара или того, чью безопасность продавцам доказать не удалось. Многие помнят историю с запретом на импорт американского мяса, содержащего стимулятор роста раптопамин (февраль 2013 г.). «Когда американцы возмутились, что мы “закрылись” от раптопамина, у нас был самый простой и короткий ответ: десятилетие уже европейцы не разрешают ввозить мясо с раптопомином. В этом случае Европейский союз не нарушает договоренности, а мы, что, нарушаем?» В феврале 2014 г. «закрылись» от европейской свинины на основании зафиксированных случаев африканской чумы свиней в Польше и Литве. И хотя в первом случае это совпало с актом Магницкого, а во втором – с обострением отношений с ЕС по поводу Украины, суть не меняется. Претензии санитарных служб были обоснованными, а умелое использование политического контекста делает честь бизнесу. Подчеркнем, что наши свиноводы учились использовать инструменты ВТО непосредственно у Евросоюза, который под видом угрозы африканской чумы свиней не пускал на свой рынок бразильскую свинину, несмотря на то что последний случай этой болезни был зафиксирован в Бразилии в 1984 г. Но то что позволено Евросоюзу, не позволено России. «На нас оказывается сейчас давление посильнее, чем на Украину. Не вылазят от нас все их комиссары-эмиссары». Кроме того, удалось пролоббировать субсидии на производство свинины. Чтобы понять масштаб этой победы свиноводов, достаточно сказать, что подобные субсидии непосредственно попадают в «желтую» корзину, сокращение которой является основным вектором изменения государственной поддержки сельхозпроизводителей. И простыми упованиями на «Доктрину продовольственной безопасности» здесь не обошлось, нужны были более весомые аргументы, которые и были представлены в виде ссылок на середину инвестиционного цикла, в которой находятся новые модернизированные свиноводческие комплексы. «Свиноводство, помимо того что оказалось самым ущемленным, оно еще оказалось в самой середине инвестиционной фазы. Птицеводы в основном этот этап уже проскочили. У нас сейчас самое время отдавать кредиты, а для этого нужна маржа. Мы не скрывали, что добиваемся маржи тем, что цены на внутреннем рынке выше, чем на мировом. Нам нужна рентабельность 25–30 %, чтобы вернуть эти кредиты. После того как цены на корма выросли, а цены рухнули, у нас рентабельность стала 10–12 %. Это хорошая рентабельность, но не достаточная, чтобы выплатить кредиты…Нам нужна помощь, чтобы пройти инвестиционный цикл, иначе будет невозвращение кредитов, банки рухнут. Поэтому мы убедили, что нужны специальные меры на ближайшие 3—5лет. Не успел – дальше твои проблемы».
