Стивен Левитт - Когда грабить банк и другие лайфхаки

Одна из основных обязанностей всякого налоговика... умолять конгресс и Белый дом об увеличении финансирования. Идея, что налоговая служба не упустит из долгов государству ни доллара, весьма привлекательна. Однако по понятным причинам большинство политиков не рвутся выступать за более сильную налоговую службу. Майкл Дукакис попробовал делать это во время президентской кампании 1988 года, но не вызвал восторга у публики.

Вынужденная навязывать непопулярный налоговый кодекс населению, которое знает, что может обманывать как угодно, налоговая служба делает, что может.

Почему конгресс так себя ведет? Возможно, там собрались знатоки истории, столь проникшиеся духом нашей республики, что у них из головы не выходит «Бостонское чаепитие»: как бы население не взбунтовалось, если в налоговой сфере закрутят гайки. Но ведь мы говорим о взыскании налогов, то есть о задаче налоговой службы, а не о налоговом законодательстве, которым занимается конгресс. Иными словами, конгресс спокойно устанавливает нынешнюю налоговую нагрузку, но хочет показать, что не дает разгуляться плохим копам, которые пойдут собирать эти налоговые доллары.

Быть может, нужно подавать сбор задолженностей в ином свете. Поскольку конгресс тратит бешеные суммы на «войну с террором» и «войну с наркотиками», не пришло ли время объявить «войну с налогами» (ну ладно, «войну с налоговым мошенничеством»)? Что, если демонизировать неплательщиков, подчеркивая, что сумма недополученных налогов почти равна дефициту федерального бюджета? Не легче ли будет политикам выделять ресурсы для взимания налогов? Может, стоит изображать мошенников на пакетах молока, развешивать их портреты на улицах и даже на стендах «Их разыскивает полиция»? Может, дело сдвинется с места? И если «войну с налоговым мошенничеством» вести должным образом, это решит проблему?

А пока смиримся с тем, что налоговая служба передает это дело агентствам, которые и впрямь соберут некоторые деньги, хотя и далеко не столько, сколько надо. А значит, уйма денег — из налогов, уплаченных честными гражданами, — будет по-прежнему тратиться впустую.

Поднимите руку, если вы ненавидите библиотеки.

Так я и думал. Кто может их ненавидеть?

Возможный вариант — книгоиздатели. Могу ошибаться, но, если вам есть дело до книг, выслушайте меня.

Недавно я обедал с несколькими сотрудниками издательств. Одна женщина только что вернулась с национальной конференции библиотекарей, где пыталась продать книги как можно большему числу участников. Она сказала, что там было 20,000 библиотекарей. И еще сказала, что, если бы договорилась с большой библиотечной системой (вроде чикагской или нью-йоркской), это означало бы продажу нескольких сотен экземпляров каждой книги, поскольку многие филиалы берут по несколько экземпляров.

Звучит очень привлекательно, правда?

Или... не очень. От писателей я часто слышал такую жалобу. Подходит к тебе человек за автографом и говорит: «Я в восторге от вашей книги! Взял ее в библиотеке, потом сказал всем друзьям, чтобы они тоже взяли ее в библиотеке». Писатель думает: «Спасибо, конечно, но почему вы ее не купили?»

Разумеется, библиотека обзавелась экземпляром. Книгу прочтут, скажем, человек пятьдесят. Конечно, не будь такой возможности, не все из них ее бы купили. Но допустим, купили бы пятеро. Значит, писатель и издатель потеряют доход от четырех экземпляров.

Правда, можно взглянуть на вещи иначе. Мало того, что библиотеки сами покупают книги, они в конечном счете способствуют продажам. Судите сами.

1. Библиотека прививает молодежи навык чтения. Дети вырастут и будут покупать книги.

2. Библиотека открывает людям книги, которые те иначе не прочтут. Читатели смогут купить другие произведения того же автора или ту же книгу, чтобы иметь ее дома.

3. Библиотеки воспитывают культуру чтения. Без них будет меньше дискуссий, критики и информации об этой сфере в целом. Значит, книги будут покупаться реже.

И здесь я подхожу к главной мысли. Если бы публичных библиотек не было и, скажем, Билл Гейтс предложил создать их в городах по всей стране (как сделал некогда Эндрю Карнеги), какой была бы реакция?

Думаю, заупрямились бы книгоиздатели. Какие бушуют споры об интеллектуальной собственности! Вы можете представить, что издатели захотят продать один экземпляр книги, а затем позволить, чтобы владелец давал ее читать всем подряд?

Едва ли. Быть может, дело закончилось бы лицензионным соглашением: владение книгой стоит $20, и за каждый дополнительный год выплачивается еще по $2. Да мало ли можно придумать вариантов! Но я абсолютно уверен: если бы библиотечная система (как и некоторые другие) выстраивалась в наше время с нуля, выглядела бы она совершенно иначе, чем выглядит сейчас.

Если и было время, когда имело смысл заключать с профессорами экономики бессрочный контракт, оно кануло в Лету. Это касается и других университетских (и тем более школьных) дисциплин.

Чем плохи бессрочные контракты? Они развращают. Они резко усиливают стимул тяжело трудиться в начале карьеры и сильно уменьшают стимул впоследствии, что может привести к значительному снижению усилий.

Конечно, есть ситуации, в которых такой подход разумен: скажем, если нужно узнать много нового, чтобы обрести навык, но потом можно обходиться без усилий, а знания никуда не денутся. Но это относится к езде на велосипеде, а не к науке.

С социальной точки зрения худо, что с заключением бессрочного контракта стимул исчезает. Ведь для многих должность в вузе — чистейшая синекура, и они даже свой оклад не отрабатывают. Плохо и то, что стимулы столь сильны до заключения контракта: в любом случае у молодых преподавателей есть множество причин тяжело трудиться.

Говорят, бессрочные контракты защищают ученых, деятельность которых невыгодна политикам. Какая нелепость! Теоретически защита может понадобиться, но я не помню ни одного случая, когда она была бы востребована. Бессрочный контракт отлично защищает ученых, которые валяют дурака, но разве есть в экономике нечто качественное и при этом чреватое гонениями? И как бы то ни было, у нас рынок. Если один институт уволит человека за политические или научные взгляды, его возьмут на работу другие вузы. В последние годы были случаи, когда ученые-экономисты фабриковали данные, растрачивали деньги и т. д. — и ничего, устраивались на хорошую должность.