Даниэль Буррус - Озарение. Как выйти за границы привычного и увидеть в переменах новые возможности для бизнеса

То же самое верно относительно будущего. Вам не кажется, что ныне в мире слишком много неопределенности? Больше, чем раньше? Вам никогда не приходило в голову, что в мире, в котором все слишком быстро меняется, будущее становится слишком уж туманным?

Даже если вы ответите на эти вопросы утвердительно, все равно это не совсем так или даже совсем не так. И не важно, что нам кажется. Наоборот, я берусь утверждать, что сейчас заглянуть в будущее легче, чем когда-либо. Мы знаем о нем гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Нужно просто понять, в каком направлении смотреть.

Чем больше мы фокусируем внимание на неопределенности, чем чаще говорим себе, что мы чего-то не знаем, – тем меньше шансов на то, что мы преуспеем.

Давайте рассмотрим пример американской автомобильной промышленности.

Осенью 2004 года на вечере, организованном Американской ассоциацией общественного транспорта, мне посчастливилось сидеть рядом с Риком Вагонером, президентом и главным исполнительным директором «Дженерал Моторс».

Когда официальная часть была закончена и вечер перешел в стадию неформального общения, Рик сделал несколько предположений, касающихся будущего автомобильной промышленности и самой экономики США, в которых я услышал отголоски речей, произнесенных в разное время премьер-министрами, президентами и лидерами различных организаций из разных стран.

Мы этого, к сожалению, не знаем… Мы пытаемся понять, но кто в действительности может знать, куда это все приведет?.. Правда заключается в том, что сказать ничего невозможно, и не важно, как много информации вам удалось собрать. Как бы вы ни пытались проецировать то, что вы знаете, на будущее, проблема в том, что реально предсказать его нельзя.

Если бы так было в действительности, люди бы испытывали по отношению к будущему суеверный страх, боялись его, – как адепты разных первобытных религий боялись необъятного мира, выходящего за рамки их понимания. Если бы будущее было таким непредсказуемым, мне кажется, жизнь была бы безнадежным предприятием. И я бы никогда не стал тратить время на эту книгу.

В будущем нас ждет много такого, что предсказать совсем не сложно. В начале двадцатого века в мире не было страны, обладающей таким потенциалом, как у Соединенных Штатов. Американскую автомобильную промышленность ожидало такое великое будущее, о котором коллеги из других стран и помыслить не могли. Американский автомобиль в то время стал символом новаторской технической мысли. Страна жила, думала, ходила по магазинам и судам, воевала и насаждала мир. В 1953 году, в середине столетия, президент «Дженерал Моторс» сделал заявление, эхо которого можно было слышать спустя десятилетия. «То, что хорошо для «Джи Эм», хорошо для всей страны», – сказал он.

Так как же шли дела у «Джи Эм»? В тот момент, когда я сидел за столом вместе с Риком Вагонером, не слишком хорошо. К осени 2004 года «Джи Эм» потеряла миллиарды долларов и вынуждена была закрыть более десятка заводов и выгнать за ворота десятки тысяч рабочих. Но это был еще не конец. В первом квартале 2007 года, впервые за семьдесят пять лет, первенство по годовому производству автомобилей перешло к компании «Тойота». Летом 2009 года Рик вынужден был подать в отставку; «Дженерал Моторс», бывшая раньше самой большой автомобильной компанией мира, пережила самый крупный финансовый провал в истории корпоративного бизнеса.

Американское автомобилестроение началось с невероятно яркой искры озарения. Так что же произошло? Индустрия стала жертвой естественного человеческого желания сохранять и защищать устоявшийся порядок вещей. Компания перестала заглядывать в будущее и пытаться ответить на вопрос «Что нам о нем известно наверняка?».

Во время выступлений я часто говорю: «Разве не здорово уметь предсказывать будущее и делать это с высокой точностью?» Аудитория неизменно встречает этот вопрос бодрым смехом. Все смеются, потому что на инстинктивном уровне понимают: если некто заявляет, что ему известно будущее, он почти наверняка ошибается. (Действительно, часто ли вам приходилось читать в газете о том, что известный экстрасенс выиграл в лотерею?) С другой стороны, возможно, люди смеются от удовольствия, потому что знают – если будущее действительно можно предсказать, это здорово. Давайте я еще раз спрошу: «Разве не здорово уметь предсказывать будущее и делать это с высокой точностью?» Представляете, какие возможности раскрылись бы перед вами?! В книге, которую вы читаете, как раз об этом и написано.

Есть и еще одна вещь, о которой я неизменно говорю во время выступлений: «Будущее можно предсказывать с высокой точностью. Вам нужно лишь отбросить заведомо мнимые предположения».

И после этого утверждения, как правило, все смеются. Но я говорю серьезно. И что самое удивительное, когда мнимые догадки отброшены, оставшиеся предположения с высокой долей вероятности окажутся точными. Вопрос в том, как научиться отличать ошибочное предположение от верного. Об этом повествуется в главе, которую вы читаете.

В книге Экклезиаста царь Соломон написал: «Суета сует; все – суета». Похожую мысль можно найти у греческого мыслителя Гераклита – «panta rhei», что означает «все меняется». Им вторит и Лао-цзы, написавший: «Нет ничего более постоянного, чем временное».

Я склонен согласиться с ними: в мире остается постоянным только одно – это перемены. Все в мире изменчиво, лишь в одном можно быть уверенным – в том, что изменения не прекратятся. Это неприятно – ведь мы ищем постоянства, а такое положение дел не оставляет ни единого шанса его найти. Или все же оставляет?

На самом деле в самой изменчивости заключено определенное постоянство, потому что перемены происходят по определенной схеме, точной, как часовой механизм.

Есть два сценария, по которым происходят перемены, или два типа, к которым их можно отнести. Первый тип – цикличные изменения.

К примеру, сейчас в Северном полушарии осень, и я могу с уверенностью сказать, что через шесть месяцев будет весна. Природа – самый богатый источник примеров цикличных изменений:

смена времен года, погодные явления, посевы и урожаи, миграция животных и птиц, приливы и отливы. Поняв механизм этих перемен, люди смогли создать цивилизацию.

Многое в экономике и политике подчиняется тому же принципу: бум или спад, экспансия и оборонительная позиция той или иной страны. Шекспир писал: «В делах людей прилив есть и отлив. С приливом достигаем мы успеха». Это утверждение верно по отношению к любой стороне жизни. Поднимаются и падают цены и проценты, которые банки стремятся получить, выдавая кредиты. Демократы получают большинство в Конгрессе, потом им на смену приходят республиканцы. Порой общество начинает клониться в сторону тоталитаризма и «твердой руки», обеспечивающей порядок и безопасность; потом тенденция меняется – люди начинают мечтать о свободе и либерализме. Социальные стандарты смягчаются; потом появляется желание «закрутить гайки». Маятник летит в одну сторону, пока сила притяжения не начинает тянуть его к земле. Тогда он меняет курс и устремляется в другую сторону.