Мы не понимаем уровни доверия
Профессионалы забывают следующую реальность. Не оценка или прогноз имеют большое значение, а уровень доверия к этому мнению. Положим, вы собираетесь в поездку осенним утром и вам необходимо сформулировать предположение о погодных условиях до упаковки багажа. Если вы ожидаете, что температура будет 17 градусов, плюс-минус 2-3 градуса (скажем, в Аризоне), то вы не стали бы брать никакой зимней одежды и никакого портативного электрического обогревателя. А что, если вы собираетесь в Чикаго, где, как вам сказали, погода может изменяться на 10 градусов, даже будучи в настоящий момент 17? Вы были бы должны упаковать и зимнюю, и летнюю одежду. Здесь ожидание температуры не слишком важно относительно выбора одежды - имеет значение только возможное изменение. Теперь, когда вам сказали, что изменения могут достигать 10 градусов, ваше решение о том, что упаковывать заметно изменилось. Теперь давайте пойдем дальше. Что, если вы собираетесь на планету, где предполагается также 17 градусов, но плюс-минус 100? Что бы вы упаковывали?
Можно видеть, что моя активность на рынке мало зависит от моего предположения о том, куда рынок идет. Но очень сильно зависит от степени ошибки, которую я допускаю вокруг такого уровня доверия.
Признание
Мы закрываем эту главу следующей информацией: я рассматриваю себя столь же склонным к глупости, как и любой другой человек, которого я знаю, несмотря на мою профессию и время, потраченное на строительство моих знаний относительно предмета. Но есть исключение: я знаю, что я очень, очень слаб на этот счет. Моя человеческая суть будет пытаться мешать мне - я должен быть начеку. Я был рожден, чтобы быть одураченным случайностью. Это будет исследовано в части III.
Воск в моих ушах - жизнь со случайностями
Одиссей, герой Гомера, имел репутацию человека, использующего хитрости, чтобы одолевать более сильных противников. Я нахожу, что наиболее захватывающее использование такой хитрости происходило не против другого противника, а против него самого.
В главе 12 Одиссеи, на острове, находившемся недалеко от скал Сциллы и Харибды, герой сталкивается с сиренами. Известно, что их песни погружают моряков в безумие, непреодолимо заставляя их бросаться в море рядом с островом сирен и погибать. Неописуемая красота песен сирен противопоставляется с бесформенными трупами моряков, которые заблудились в море вокруг этого острова. Одиссей, предупрежденный Цирцеей, изобретает следующую уловку. Он заполняет уши всех его людей воском, до полной глухоты, и заставляет их привязать его к мачте. Моряки строго приказано не освобождать его. По мере приближения к острову сирен, море успокаивается, и по воде плывут звуки музыки, столь восхитительные, что Одиссей пытается освободиться от пут, расходуя необычное количество энергии, чтобы развязать себя. Его люди связывают его еще сильнее, пока они благополучно не миновали полосу отравленных звуков.
Первый урок, который я извлек из этой истории - не надо даже пытаться быть Одиссеем. Он -мифологический персонаж, а я - нет. Он может быть привязанным к мачте, а я могу только достигнуть уровня моряка, который должен заполнять свои уши воском.
Я не столь разумен
Крещение в моей карьере в случайности, произошло тогда, когда я понял, что я недостаточно разумен и недостаточно силен, чтобы даже пытаться бороться с моими эмоциями. Кроме того, я верю, что нуждаюсь в своих эмоциях, чтобы формулировать мои идеи и получать энергию для их выполнения.
Я лишь достаточно разумен, чтобы понять, что я имею предрасположение быть одураченным случайностью, и принять тот факт, что я являюсь довольно эмоциональным. Я нахожусь во власти своих эмоций, но как эстет, я счастлив от этого факта. Я точно такой же, как каждый отдельный персонаж, кого я высмеял в этой книге. И не только. Я могу быть даже хуже них потому, что может быть отрицательная корреляция между верованиями и поведением (вспомним Поппера-человека). Различие между мной самим и теми, кого я высмеиваю в том, что я пытаюсь быть осведомленным об этом. Независимо от того, как долго я изучаю и пытаюсь понять вероятность, мои эмоции ответят на любой набор вычислений то, что мои невежественные гены хотят, чтобы я сделал. Если мой мозг может определить различие между шумом и сигналом, то мое сердце не может.
Такое невежественное поведение охватывает не только вероятность и случайность. Я не думаю, что достаточно разумен, чтобы не обращать внимания на невоспитанного водителя, который сигналит мне одной наносекундой позже того, как зажегся зеленый сигнал светофора. Я полностью признаю, что такой гнев самоубийственен и не дает никакого преимущества, и что если бы я давал волю своему гневу по поводу каждого идиота вокруг меня, делающего что-то подобное, я давно был бы мертв. Эти маленькие ежедневные эмоции не рациональны. Но мы нуждаемся в них, чтобы функционировать должным образом. Мы предназначены, чтобы отвечать на враждебность враждебностью. У меня достаточно врагов, чтобы добавить немного специй в мою жизнь, но мне иногда жаль, что у меня нет еще нескольких (я редко хожу в кино и нуждаюсь в развлечениях). Жизнь была бы невыносимо вежливой, если бы мы не имели никаких врагов, на которых можно тратить впустую усилия и энергию.
Хорошие новости в том, что есть уловки. Одна такая уловка -необходимо избегать контакта глазами (через зеркало заднего обзора) с другими людьми в таких случаях, как ситуации дорожного движения. Я пытаюсь вообразить, что другой человек -марсианин, а не человек. Это иногда работает - но это работает лучше всего, когда человек представляет другую разновидность. Как? Я - энергичный дорожный велосипедист. Недавно, когда я ехал наряду с другими велосипедистами, замедляя дорожное движение в сельской местности, маленькая женщина в гигантской машине открыла свое окно и сыпала на нас проклятия. Мало того, что это не расстроило меня, но я даже не прерывал своих мыслей, чтобы обратить на неё внимание. Когда я еду на своем велосипеде, люди в больших грузовиках стали разновидностью опасных животных, способных угрожать мне, но неспособных рассердить меня.
У меня есть, как у любого человека с собственным сильным мнением, коллекция критиков среди академиков от финансов и экономистов, раздраженных моими нападками на неправильное употребление ими вероятности и недовольных моих объявлением их, как псевдоученых. Я неспособен сдержать своих эмоций при чтении их комментариев. Лучшее, что я могу сделать - просто не читать их. Аналогично, с журналистами. Нечтение обсуждений ими рынков экономит мне множество эмоциональной энергии. Я буду делать то же самое с рецензиями на эту книгу. Воск в моих ушах.
