Дарон Аджемоглу - Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты

В основе транспортной революции и, если взглянуть более широко, всей реформы землевладения, которая протекала в XVIII веке, лежали парламентские акты, изменившие саму природу собственности. До 1688 года считалось, что вся земля в Англии в конечном счете принадлежит короне (прямое наследие феодальной организации общества), однако это была всего лишь юридическая фикция. Многие участки земли были обременены различными архаичными формами владения и многочисленными встречными тяжбами. Много земли находилось также в так называемом доверительном владении (equitable estates), а это означало, что владелец не может заложить, сдать в аренду или продать свою землю. Общинная земля часто могла использоваться только для традиционных нужд. Существовало огромное множество препятствий к тому, чтобы использовать землю экономически наиболее выгодным образом. Парламент начал менять такое положение дел, разрешив группам землевладельцев обращаться с петициями, в которых они просили упростить и реорганизовать права собственности. Соответствующие изменения затем были включены в сотни парламентских актов.

Эта реорганизация экономических институтов проявилась и в возникшем на повестке дня вопросе защиты английского текстильного производства от импорта. Неудивительно, что в этом случае парламентарии и их избиратели не возражали против различных входных барьеров и монополий. То, что могло увеличить их собственный рынок и их прибыль, встречало поддержку. Однако, что существенно, работа плюралистических политических институтов — тот факт, что парламент представлял широкие слои общества, наделял их властью и прислушивался к ним, — означала, что эти барьеры входа не должны душить других предпринимателей или препятствовать появлению новых, как это произошло в Венеции благодаря La Serrata (стр. 209). Могущественные производители шерсти вскоре сделали это открытие.

В 1688 году одним из главных предметов импорта в Англию были ткани из Индии, ситец и муслин, что составляло примерно четверть всего текстильного импорта. Также имел значение шелк из Китая. Ситец и шелк импортировались Английской Ост-Индской компанией, которая до 1688 года владела государственной привилегией на монопольную торговлю с Азией. Однако эта монополия и политическая мощь Ост-Индской компании поддерживались огромными взятками, которые компания давала королю Якову II. После 1688 года компания оказалась в уязвимом положении и вскоре подверглась атаке. Борьба вокруг Ост-Индской компании протекала в форме напряженной войны петиций, которые подавали купцы, желавшие свободно торговать на Дальнем Востоке и в Индии. Они требовали у парламента, чтобы им предоставили возможность конкурировать с Ост-Индской компанией, а компания, в свою очередь, отвечала встречными петициями и заодно предлагала ссудить парламенту денег. Компания в конце концов проиграла, и для конкуренции с ней была создана еще одна, новая Ост-Индская компания. Но производители текстиля желали не только того, чтобы торговля с Индией была открыта для новых игроков: они также хотели, чтобы импортируемые из Индии дешевые ткани облагались пошлиной или даже вовсе были запрещены. Английские производители с трудом конкурировали с дешевым индийским импортом. И хотя в тот момент наиболее крупные английские мануфактуры производили шерстяные ткани, производители тканей из хлопка становились все более заметными и с экономической, и с политической точки зрения.

Производители шерсти начали предпринимать попытки защитить себя уже в 1660-е годы. Они инициировали принятие ряда законов против роскоши, которые, среди прочего, запрещали использование более легких тканей. Также они пролоббировали в 1666 и в 1678 годах законы, согласно которым хоронить покойников разрешалось исключительно в шерстяных саванах. Эти меры должны были защитить рынок шерстяных тканей от натиска конкурентов из Азии, с которым английским производителям пришлось столкнуться. Однако в то время Ост-Индская компания все еще была достаточно сильна, чтобы противостоять попыткам ограничить импорт азиатских тканей.

Ситуация изменилась после 1688 года. В 1696–1698 годах производители шерсти из Восточной Англии и западной части страны объединились с изготовителями шелка из Лондона, Кентербери, а также с Левантийской компанией с целью ограничения импорта. Импортеры шелка из Леванта, пусть они и потеряли незадолго до этого свою монополию, все же хотели запретить импорт шелка из Китая, чтобы создать нишу шелков из Оттоманской империи. Эта коалиция обратилась в парламент с петицией, в которой требовала установить ограничения на ношение азиатского хлопка и шелка, а также на окрашивание и набивку азиатских тканей в Англии. В результате в сентябре 1701 года парламент издал «Акт о более действенном найме на работу бедняков посредством поддержки производителей в нашем королевстве». В нем говорилось:

«Все выделанные шелка, бенгальский хлопок и материи, смешанные с шелком, от производителей из Персии, Китая или Ост-Индии, все ситцы, раскрашенные, набитые, окрашенные или расписанные там, которые ввозятся или будут ввозиться в наше королевство, запрещаются для ношения».

Итак, носить азиатские шелка и ситцы было теперь в Англии противозаконно. Однако их было все еще можно импортировать с целью реэкспорта в континентальную Европу или в другие части света, особенно в американские колонии. Более того, необработанный ситец можно было ввозить в Англию и обрабатывать там, а муслиновые ткани не были под запретом. После еще одного длительного раунда борьбы все лазейки в законодательстве (или то, что таковыми считали английские фабриканты шерстяных тканей) были закрыты Ситцевым актом 1721 года:

«После 25 декабря 1722 года для любого человека или группы людей будет противозаконно использовать или носить в Великобритании, в составе любого предмета одежды или швейного изделия, любой набивной, раскрашенный, расписанный или окрашенный ситец».

Хотя новый закон избавил английские шерстяные мануфактуры от азиатской конкуренции, он по-прежнему вынуждал их конкурировать с английскими производителями хлопка и льна — эти материалы смешивали для производства популярной фланелевой ткани. Избавившись от азиатской конкуренции, шерстяные фабриканты начали атаку на лен. Лен по большей части выращивался в Шотландии и Ирландии, что давало английским шерстянщикам некоторые формальные основания для того, чтобы требовать запрещения импорта из этих стран.[29] Однако влиятельность производителей шерсти имела определенные границы. Их новые притязания встретили сильное сопротивление со стороны производителей фланели в активно развивающихся промышленных центрах — Манчестере, Ланкастере и Ливерпуле.