Тем не менее язвительные замечания приехавших с востока акционеров продолжались, и к половине четвертого, когда собрание длилось уже два часа, мистер Каппель стал терять терпение; он принялся нервно расхаживать по сцене, а его ответы становились все короче и короче. «О’кей, о’кей», — это было единственное, что он ответил на обвинение в диктаторских замашках. Кульминация наступила во время пререканий между ним и миссис Сосс по поводу того, что AT&T, хотя и представила деловые связи своих кандидатов в буклете, розданном на собрании, не сделала этого в материалах, разосланных акционерам по почте, притом что большинство акционеров не смогли приехать на собрание и вынуждены голосовать по доверенности. Почти все другие крупные компании пишут об этом в своих уведомительных письмах, и поэтому акционеры вправе ждать от директоров AT&T вразумительного объяснения причин, почему это не сделано. Однако по ходу перепалки вопрос о причинах как-то отошел на задний план. Миссис Сосс говорила грубо, а мистер Каппель холодно. Что касается остальной толпы, то она шумно порицала христиан, если иметь в виду под ними миссис Сосс, и так же шумно поддерживала льва, под которым следовало понимать мистера Каппеля. «Я плохо вас слышу, сэр», — заявила миссис Сосс. «Конечно, не слышите. Надо меньше говорить и больше слушать», — ответил мистер Каппель. Потом миссис Сосс что-то сказала, но я не разобрал что — однако, вероятно, она сильно задела председателя, потому что ледяной тон сменился вспышкой ярости. Мистер Каппель энергично погрозил миссис Сосс пальцем и сказал, что не потерпит оскорблений, и отключил микрофон, который она держала в руках. Сопровождаемая на расстоянии 3–5 м охранником, под оглушительные выкрики и топот в зале, миссис Сосс по проходу подошла к сцене и остановилась перед мистером Каппелем, который сказал ей, что она провоцирует его на то, чтобы он удалил ее из зала, но он не поддастся на провокацию.
В конце концов миссис Сосс вернулась на свое место, и в зале наступила тишина. Остаток собрания был посвящен ответам на вопросы и комментарии акционеров-любителей. Обстановка стала менее оживленной, что не способствовало повышению интеллектуальности содержания. Акционеры из Гранд-Рапидса, Детройта и Энн-Арбора в один голос утверждали, что будет лучше, если компанией начнут управлять директора, а акционер из Гранд-Рапидса робко попенял на то, что в его городе телевидение перестало транслировать передачу «Час телефонных звонков». Какой-то мужчина из Плезант-Ридж (Мичиган) от имени пенсионеров, держателей акций AT&T, попросил компанию меньше вкладывать в развитие и за счет этого увеличить дивиденды. Акционер из сельской луизианской глубинки пожаловался, что, когда он недавно снял телефонную трубку, оператор не отвечал пять или десять минут. «Хочу донести это до вашего сведения», — сказал он с очаровательным южным акцентом, и мистер Каппель заверил, что совет директоров разберется с этим вопиющим случаем. Миссис Дэвис упрекнула Каппеля в том, что AT&T тратит слишком много денег на благотворительность, чем дала Каппелю возможность отметить: он очень рад тому, что мир состоит из людей, более милосердных, чем миссис Дэвис (искренние аплодисменты). Один человек из Детройта сказал: «Надеюсь, что оскорбления, которым вы подверглись со стороны нескольких недовольных, не помешают вам провести и следующее собрание на нашем великом Среднем Западе». Было объявлено, что доктор Аркин проиграла выборы в совет директоров, получив голоса 19 106 акций за и 400 000 000 — против, включая данные по голосованию по доверенности (одобряя список директоров, голосующий по доверенности может возражать против тех или иных кандидатур, даже ничего о них не зная). Вот так прошло ежегодное собрание акционеров одной из крупнейших в мире компаний, точнее, вот как оно шло до половины шестого, когда в зале осталось не больше нескольких сотен акционеров, а я поехал в аэропорт, чтобы сесть в вылетающий в Нью-Йорк самолет.
Собрание акционеров AT&T погрузило меня в невеселую задумчивость. Ежегодное собрание, думал я, — испытание для поклонников представительного демократического правления, особенно если этот поклонник, совершая грех, втайне симпатизирует председателю, которого просто травят репликами из зала. Профессиональные акционеры в состоянии разгула — секретное оружие совета директоров. В состоянии аффекта какая-нибудь миссис Сосс или Дэвис могут заткнуть за пояс таких акул, как коммодор Вандербильт и Пьерпон Морган — те на их фоне выглядят пожилыми любезными джентльменами, — а магната помягче, как мистер Каппель, просто заставляют выглядеть как муж-подкаблучник или по меньшей мере поборник прав акционеров. В такие моменты профессиональные акционеры становятся врагами разумного несогласия. С другой стороны, я считаю, что они заслуживают сочувствия независимо от того, правы или нет, потому что находятся в положении представителей молчаливого большинства, не желающего, чтобы кто-то выступал от его имени. Трудно представить себе человека, менее склонного к изъявлению демократических прав или более подозрительного в отношении любого отстаивающего его права, чем избалованный получением жирных дивидендов акционер. Берле утверждает: держание акций предрасполагает к поведению «пассивно-принимающему», а не «активно-творческому». Мне показалось, что большинство акционеров AT&T, присутствовавших на собрании в Детройте, смотрели на компанию как на Санта-Клауса, перейдя из состояния «пассивно-принимающего» к поведению, характерному для активной корыстной любви. Думаю, что профессиональные акционеры взяли на себя миссию столь же неблагодарную, как попытка вербовать комсомольцев из молодых менеджеров Chase Manhattan Bank.
Помня о предостережении, сделанном председателем совета директоров General Electric Филиппом акционерам компании в Скенектади в 1965 году и о создании в компании специальной группы по работе с акционерами, я решил проследить за продолжением этой эпопеи и сел в поезд на юг, чтобы посетить ежегодное собрание акционеров компании General Electric. Оно должно было проходить в зале административного здания в Атланте, во внутреннем дворе, в саду с деревьями и лужайкой. Несмотря на дождливую погоду сентябрьского утра, там толпились около 1000 человек. Насколько я мог судить, трое из них были неграми, а вскоре я обнаружил в толпе и миссис Сосс.
Хотя председатель Филипп был страшно разозлен предыдущим собранием в Скенектади, он все же решил провести собрание 1966 года. Надо сказать, что на этот раз председатель совета директоров превосходно владел собой и ситуацией. Говорил ли он о безупречном бухгалтерском балансе или о научных открытиях или спорил с профессиональными акционерами, голос его оставался монотонным и лишенным всякого выражения, а сам он искусно балансировал на тонкой грани между терпеливостью, осторожной откровенностью и иронией. В статье в Harvard Business Review Сэксон написал: «Руководство находит необходимым учиться ослаблять неблагоприятное влияние нескольких возмутителей спокойствия на большинство акционеров, одновременно усиливая положительные стороны ежегодных собраний». Я несколько раньше узнал, что мистер Сэксон был нанят компанией GE советником по вопросам отношений с акционерами, и не смог удержаться от подозрения, что поведение мистера Филиппа — сэксонизм в действии. Профессиональные акционеры, со своей стороны, мгновенно усвоили двусмысленный стиль, и диалог принял тональность разговора двух людей, которые поссорились, а потом — не вполне, правда, искренне — решили наладить отношения (например, профессиональные акционеры могли поинтересоваться, сколько денег потратила компания на обучение искусству укрощать их, но этот шанс они упустили). Один из диалогов не был даже лишен некоторого остроумия. Миссис Сосс, заговорив приторным тоном, обратила внимание присутствующих, что один из кандидатов на пост члена совета директоров — Фредерик Ховди, президент Университета Пурдье и бывший председатель научно-консультативного совета армии США, — владел лишь десятью акциями GE. Она сказала, что, по ее мнению, в совет должны входить люди, владеющие более солидными пакетами акций. На это мистер Филипп столь же елейным тоном заметил, что тысячи акционеров компании владеют десятью и менее акциями, и в их числе сама миссис Сосс, и, вероятно, мелкие держатели акций заслуживают права состоять в совете директоров хотя бы только по принципу численности. Миссис Сосс осталось только уступить мягкому нажиму председателя, что она и сделала. В другом случае, хотя обе стороны старательно соблюдали внешний декорум, согласие достигнуто не было. Несколько акционеров, включая миссис Сосс, официально предложили, чтобы при формировании совета директоров применялось накопительное голосование, при котором акционер имел бы право отдать все свои голоса одному кандидату, а не распределять их по всему списку. Такой подход предоставил бы миноритариям больше шансов избрать одного своего представителя в совет директоров. Идея накопительного голосования совершенно здравая, хотя ее по понятным причинам не приемлют в кругах крупного бизнеса. Оно обязательно для компаний, зарегистрированных более чем в 20 штатах, а кроме того, используется в 400 компаниях, зарегистрированных на Нью-Йоркской фондовой бирже. Тем не менее мистер Филипп не счел нужным ответить миссис Сосс по существу. Вместо этого он сослался на короткое заявление компании по поводу накопительного голосования, предварительно разосланное акционерам по почте. В заявлении говорилось, что присутствие в составе совета директоров G.E. лиц, избранных в результате накопительного голосования, может привести к лоббированию интересов узких групп, а на деятельность компании это произведет «разрушительный эффект». Конечно, мистер Филипп не стал пояснять, что компания в состоянии распространить достаточное количество уведомительных писем, чтобы утопить это предложение.
