Money Coaching Institute (Институт коучинга по проблемам денег)[46] предлагает восемь типов «денежной натуры»: невинные (страусиная политика), жертвы (обвиняют других в своих денежных проблемах), бойцы (ориентированы на успех), мученики (защищают других, жертвуя собой), дураки (игроки и склонные к риску люди), артисты (практикуют творческий подход к созданию ценности), тираны (стремятся контролировать всех), волшебники (мастера обращения с деньгами). Мы приводим эту классификацию исключительно в качестве отправной точки для исследования ваших предпочтений, убеждений, страхов и страстных желаний. Денежная сторона натуры есть у всех. До тех пор, пока вы не выясните ее особенности, у вас нет шансов выбрать модель поведения. Это следует сделать, потому что… Да просто потому, что у вас есть такая возможность. (Мы всегда обрезаем жир с окорока, перед тем как поставить его в духовку. – см. Пролог.) Очень важно исцелить раны, нанесенные нам и окружающим нашей психологией и предрассудками в отношении денег. Очевидно, что понимание денег на уровне «окрестностей» освещает и дает информацию о наших взаимоотношениях с деньгами как физической материальной субстанцией. Но при этом очевидно и то, что наша внутренняя «карта денег» – не просто карта территории. Остается еще немало сделать в ходе путешествия за сутью денег – ведь мы до сих пор даже не имеем их истинного и универсального определения.
3. «Взгляд с крыши» – культурное измерение денег.
Теперь опять ступим на эскалатор и поднимемся на крышу небоскреба, откуда весь город виден как на ладони. По приметным зданиям или памятникам можно определить, где находятся те или иные районы города, но с высоты в первую очередь обращаешь внимание не на каждый отдельный район как изолированный «остров». Скорее, мгновенно понимаешь, что нити, связывающие районы города, гораздо важнее, чем то, что разделяет его жителей. Мы все – часть этого огромного столичного мегаполиса. «Взгляд с крыши» помогает выявить разделяемые всеми нами умозаключения относительно денег, т. е. культурные аспекты их сути. Мы живем и умираем с пониманием того, что деньги чего-то стоят. Экономисты говорят, что деньги – это средство сбережения и обмена.
Но даже если мы воспринимаем доллар не иначе как всемогущую силу, в деньгах нет ничего священного. Деньги – это общественное изобретение человечества, которому уже более 4 тысяч лет. Обычно мы не взимаем плату с супругов за выполнение таких обязанностей, как уборка, вытирание пыли, готовка, уход за детьми или работа в саду. Точно так же мы не платим за каждый съеденный обед. Когда-то именно так строились отношения в кланах и племенах, но в итоге экономическая жизнь настолько усложнилась, что прямой бартер стал невозможен. Поэтому условно говоря, «в восьмой день» люди изобрели деньги как универсальное средство платежа за полученные товары и услуги. Деньги обретают внутреннюю стоимость в момент обмена. Попросту говоря, это сам по себе не имеющий стоимости заменитель других товаров, который теоретически в какой-то момент может обрести ценность. Но на земле до сих пор существует масса людей, никогда не имевших дела с деньгами. Несмотря на страсть американцев к «всемогущему доллару», он почитаем далеко не во всем мире. Деньги – средство сбережения и обмена только в рамках определенного культурного соглашения. Да, с практической точки зрения в развитых странах в XXI веке они чаще всего становятся средством платежа. Но мы пытаемся добраться до глубинной сути денег, а ее невозможно постичь, гуляя по торговому центру.
«Взгляд с крыши» на суть денег позволяет изучить не только историю их возникновения и принципы экономики, но и их социологию и антропологию. И тут мы приходим к пониманию того, что наше определение денег складывается под влиянием многих культурных сил – и это дает возможность посмотреть на предмет исследования с еще большего расстояния. Например, северные американцы имеют некоторые общие взгляды на деньги и труд, но эти взгляды вряд ли окажутся близкими итальянцам или обитателям тропических лесов в бассейне Амазонки.
Как говорилось в главе 1, мы исходим из наиболее широко распространенного убеждения в том, что «рост – это хорошо». Нашей экономике просто необходимо расти – для того чтобы выжить. Многие из нас включили эту этику роста в собственную систему жизненных ценностей. Если есть одна машина, значит, нужна и вторая. Если есть одна пара брюк, значит, надо купить вторую, а там понадобится и третья. Мы игнорируем духовный, интеллектуальный и эмоциональный рост, отдавая все силы достижению физического роста другими средствами – накапливая все больше и больше материальных ценностей.
Когда страхи поднимают свои безобразные головы
Именно на этом уровне мы сталкиваемся с целым рядом экономических чудовищ – инфляцией, рецессией, высокой стоимостью жизни, депрессией. Если валовый внутренний продукт составляет отрицательную величину два и более квартала подряд, мы говорим о наступлении рецессии и (независимо от того, влияет ли это на наш собственный доход) ощущаем легкий всплеск паники. Мы принимаем эти экономические показатели на глубоко личном уровне. Если экономисты заявляют, что стоимость жизни растет, мы автоматически чувствуем себя обедневшими, даже если ныне входящие в расчет индекса потребительских цен товары буквально несколько лет назад считались предметами роскоши. Мы прекрасно обходились без них и ничуть от этого не страдали – например без отдыха в отелях и авиаперелетов. К тому же инфляция распространяется не на все товары. Скажем, цена на компьютеры сейчас намного ниже, чем полсотни лет назад, когда компьютер, равный по производительности вашему ноутбуку, занимал целый городской квартал. И хотя стоимость домов в некоторых регионах США с тех пор выросла, цены на другие товары и услуги существенно снизились; вещи, которые в 1950-е считались предметами роскоши, современные потребители могут купить в магазинах уцененных товаров.
Эти чудовища – инфляция, стоимость жизни, рецессия и депрессия – запугивают нас, подталкивая к выполнению экономического рецепта благосостояния «рост – это хорошо» и вытекающему из него выводу «чем больше, тем лучше». Как любая религия, основанная на страхе, это экономическое верование держит нас в плену по причине нашего безразличия. Мы зависим от проповедников из Федеральной резервной системы, которые обеспечивают наше безопасное путешествие от колыбели до могилы, корректируя наши доходы на стоимость жизни с коэффициентом, лишь немного превышающим темпы инфляции. Но, как многие заметили, наша Мантра Устойчивого Роста отнюдь не принесла нам безопасности и счастья, хотя мы-то думали, что они у нас уже в кармане, если только крепко верить. В то же время жизнь в этой идеальной стране вечного инфантилизма не позволяла направить энергию на достижение роста в других сферах.
Слоганы вроде «Чем больше, тем лучше», «Рост – это благо» и им подобные помимо всего прочего заражают нас коварными экономическими предрассудками. Мы начинаем оценивать себя и других исходя исключительно из достигнутого материального достатка – суммы в платежной ведомости, площади дома, стоимости инвестиционного портфеля. Мы оцениваем друг друга и передвигаем кого-то вверх, а кого-то вниз по общественной лестнице в зависимости от этих едва осознаваемых критериев. «Взгляд с крыши» немедленно обнаруживает эту своеобразную кастовую систему – в других и в нас самих.
Как бы ни отличались Джейсон и Недра по характеру, но оба были детьми приверженной девизу «Чем больше, тем лучше» Америки. Просто они по-разному на него реагировали. Недра подчинялась, а Джейсон восставал. Но оба не могли свободно определять характер своих зрелых взаимоотношений с деньгами и миром материальных ценностей – в том смысле, что Джейсоновское «деньги не имеют значения» не менее ограничивало его свободу, чем стремление Недры стать счастливой с помощью материальных приобретений. Поскольку Джейсон отказался вписываться в рамки традиционной культурной модели «работа – деньги», его возможности в жизни оказались резко ограниченны. Он обнаружил, что, стараясь обойтись тем, что у него есть, тратит на случайные заработки больше времени, чем если бы работал на постоянной основе. Молодые люди не осознавали, что живут в противоречии с общепризнанной культурной программой. Они не изучали даже начального курса экономики, им не было знакомо стандартное определение денег как средства сбережения. Подобная неосведомленность более чем типична. Кто из нас вырос с четким пониманием сути денег и их места в нашей культурной системе?
