Генри Хэзлитт - Типичные ошибки государственного регулирования экономики

Обычное припрятывание карманных денег, когда это происходит иррационально, беспричинно и в больших масштабах, для большинства экономических ситуаций весьма пагубно. Но подобный вид накоплений крайне редок. Нечто похожее на это, но что необходимо четко отделять, часто происходит после того, как в бизнесе начался спад. Потребительские расходы и инвестиции сокращаются. Потребители сокращают свои покупки, и делают они это отчасти из-за боязни, что могут потерять работу, а потому и хотят сохранить свои ресурсы. То есть потребители сокращают покупки не потому, что хотят меньше потреблять, а потому, что хотят быть уверенными в том, что их способность потреблять будет продлена на больший срок, если они действительно потеряют работу.

Но потребители сокращают покупки и по другим причинам. Например, если цены на товары уже упали, они опасаются дальнейшего их падения. Потребители верят, что если они отложат свои расходы, то смогут приобрести больше. Они не хотят хранить свои ресурсы в товарах, падающих в цене, но хотят хранить в деньгах, которые, как они надеются вырастут (относительно) в ценности.

Те же самые ожидания не позволяют потребителям инвестировать. Они либо потеряли уверенность в прибыльности бизнеса, либо уверены в том, что если выждать несколько месяцев, то акции и облигации можно будет приобрести по более дешевой цене. Мы можем рассматривать потребителей, или как людей, которые не хотят иметь на руках товар, или как тех, кто держит деньги для их роста.

Это неправильное употребление термина, когда временный отказ покупать называют «сбережением». Он не проистекает из тех же мотивов, что и нормальное сбережение. И еще более серьезной ошибкой будет утверждать, что подобного рода «сбережения» являются причиной депрессии. Они, наоборот, являются следствием депрессии.

Верно, что подобный отказ покупать может усилить и продолжить депрессию. Во времена капризного вмешательства правительства в дела бизнеса иногда бизнес даже не знает, чего ожидать далее от правительства, и создается неопределенность. Прибыли не реинвестируются. Фирмы и индивиды позволяют наличным остаткам накапливаться в банках, создавая большие резервы на случай непредвиденных обстоятельств. Такое накопление наличности может показаться причиной последующего спада деловой активности, однако реальная причина заключается в неопределенности, вызываемой правительственной политикой. Большие наличные остатки фирм и индивидов – лишь одно из звеньев цепи последствий от этой неопределенности. Обвинять «чрезмерные сбережения» в деловом спаде – равнозначно тому, что и возлагать ответственность за падение цен на яблоки не на небывалый урожай, а на людей, отказывающихся дороже за них платить.

Но когда однажды люди начинают высмеивать какую-либо практику или нечто установленное, то любой контраргумент, независимо от того, какой бы нелогичный он ни был бы, признается достаточно хорошим. Утверждается, что отрасли, производящие различные потребительские товары, основаны на ожидании определенного спроса, и что если люди будут делать сбережения, то они не оправдают этих надежд, и начнется депрессия. Это предположение основывается, прежде всего, на ошибке, которую мы только что изучали, а именно: забывается то, что сэкономлено на потребительских товарах, расходуется на капитальное имущество, и то, что «сбережения» вовсе не обязательно означают сокращение общих расходов даже на один доллар. Единственный элемент истины в этом утверждении – что любая неожиданная перемена может выбить из колеи. В равной мере может выбить из колеи неожиданное переключение спроса потребителей с одного потребительского товара на другой. Еще большую сумятицу может вызвать переключение спроса сберегателей с капитального имущества на потребительские товары.

Но существует и такое возражение против сбережения: это просто очевидно глупо. XIX век высмеивается за внедрение наивной доктрины о том, что человечество через сбережения должно идти к тому, чтобы выпекать все больший и больший «пирог», даже никогда его не пробуя. Сама картина этого процесса наивна и несерьезна. Лучше всего, возможно, представить себе более реалистичную картину того, что действительно имеет место.

Давайте представим себе народ, который совокупно сберегает каждый год около 20 % от всей произведенной за год продукции. Эта сумма значительно превышает сумму чистых сбережений, исторически имевших место в США[22] , но это округленная цифра, которой легко оперировать, а также она оправдывает, за недостаточностью улик, всех тех, кто полагает, что мы «слишком много сберегаем».

Итак, в результате этих ежегодных сбережений и инвестиций совокупное ежегодное производство в стране будет каждый год возрастать. (Чтобы вычленить проблему, мы не включаем в расчеты взлеты, падения и другие колебания экономики.) Предположим, что ежегодный рост производства составляет 2,5 процентных пункта. (Такое исчисление взято вместо сложных процентов лишь для простоты расчетов.) Картина, полученная для одиннадцатилетнего периода, будет в индексах выглядеть примерно так:

При анализе приведенных данных прежде всего следует обратить внимание на то, что совокупный рост производства каждый год происходит благодаря сбережениям, без них этого роста просто не было бы. (Вне сомнений, можно представить, что улучшения и новые изобретения при замене оборудования и других средств производства по ценности не выше, чем существовавшие, но что они приведут к росту национальной производительности; но этот рост в сумме своей будет весьма небольшим и аргументация, в любом случае, включает в себя предположение о том, что изначально были сделаны достаточные инвестиции, которых хватило для того, чтобы имеющееся оборудование существовало.) Год за годом сбережения использовались для того, чтобы увеличивать количество или улучшать качество существующего оборудования, а следовательно, увеличивать национальное производство товаров. Каждый год существует, и это верно (если это по каким-то странным причинам подвергается сомнению), все больший и больший «пирог». Каждый год, что также верно, потребляется не весь производимый текущий продукт, хотя в этом не существует иррациональных или кумулятивных ограничений. Ибо каждый год, фактически, потребляется все больший и больший «пирог»; пока, по истечении одиннадцати лет (как в нашем примере), среднегодовой потребительский «пирог» не станет равным совокупному потребительскому и производственным «пирогам» первого года. Более того, капитальное оборудование, возможность производить товары сама по себе на 25 % больше, чем в первый год.

Рассмотрим некоторые другие моменты. Тот факт, что 20 % национального дохода каждый год идет на сбережения, в ни коей мере не нарушает работу отраслей, производящих потребительские товары. Если отрасли продают только 80 единиц, производимых в первый год (а роста цен не было в связи с неудовлетворительным спросом), они, естественно, не будут дураками, строящими производственные планы на основе предположения о том, что в следующем году они продадут 100 единиц. Отрасли, производящие потребительские товары, другими словами, уже связаны с предположением о том, что прошлая ситуация в отношении уровня сбережений будет сохраняться. Лишь непредвиденный и значительный рост сбережений может выбить их из колеи и оставить с нереализованными товарами.

Но подобным же образом будут выбиты из колеи, как мы уже наблюдали, отрасли, производящие средства производства, если произойдет неожиданное и резкое снижение объемов сбережений. Если деньги, ранее использовавшиеся на сбережения, будут направлены на закупку потребительских товаров, то это приведет не к повышению занятости, а лишь к повышению цен на потребительские товары и к снижению цен на средства производства. Первым результатом этого станет форсированное изменение занятости и временное ее снижение в отраслях, производящих средства производства. Долгосрочным же эффектом будет сокращение производства ниже уровня, который был бы достигнут в ином случае.