Новые факты, а также личное знакомство с руководителями крупных фирм и рейтинговых агентств усилили подозрения. Первой новостью стало сделанное в феврале 2007 года заявление HSBC о крупных убытках по низкокачественным кредитам и сделанное в марте того же года заявление о продаже всего портфеля по бросовым ценам. «HSBC должен был играть роль примерного мальчика, — замечает Винни. — Предполагалось, что он наведет порядок. Мы думали: черт возьми, столько людей гораздо хуже, чем они». Второй новостью стали результаты Merrill Lynch за второй квартал. В июле 2007 года Merrill Lynch объявил еще об одном невероятно прибыльном квартале, правда, признал падение доходов от торговли ипотечными бумагами в результате убытков по низкокачественным облигациям. Эта информация, прошедшая мимо ушей большинства инвесторов, стала открытием для Айсмана: Merrill Lynch держал значительное количество низкокачественных ипотечных бумаг! Финансовый директор банка Джефф Эдвардс поведал Bloomberg News, что рынку не о чем беспокоиться, поскольку «активное управление риском» позволяет банку снизить экспозицию по облигациям с низким рейтингом. «Я предпочел бы не углубляться в детали относительно позиции банка в тот или иной момент», — заметил Эдвардс. При этом он все же позволил себе сделать замечание относительно чрезмерного интереса рынка к операциям Merrill Lynch с низкокачественными ипотечными облигациями. По его словам, «слишком много внимания уделяется одному классу активов в одной стране».
Айсман придерживался иного мнения и через две недели убедил аналитика из UBS по имени Гленн Шорр пойти с ним на встречу Эдвардса с крупнейшими акционерами Merrill Lynch. Финансовый директор Merrill с ходу принялся заверять, что эта небольшая проблема с низкокачественными ипотечными бумагами целиком и полностью контролируется с помощью моделей Merrill Lynch. Вот что рассказал один из участников встречи: «Собрание только началось, Джефф еще толкает заготовленную речь, и тут встревает Стив: “Но ваши модели ошибочны!” В зале повисает неловкое молчание. Вы издеваетесь? Вы пытаетесь завести аудиторию надуманным вопросом? Стив, сидевший в дальнем углу, принялся демонстративно складывать бумаги, словно говоря: “Если бы это не выглядело грубостью, я бы немедленно покинул помещение”».
Сам Айсман счел инцидент вежливым обменом мнениями, к которому моментально утратил интерес. «Я сказал все, что хотел. Я понял, что этот тип вообще не в теме».
Внешне крупные фирмы с Уолл-стрит казались стабильными, однако в действительности, как начинал догадываться Айсман, их проблемы не ограничивались потенциальной потерей дохода. Если они в самом деле не видели угрозы со стороны рынка низкокачественных ипотечных бумаг, этот рынок мог их уничтожить. Вместе с командой он занялся выявлением скрытых рисков: кто что скрывал? «Мы окрестили этот процесс “Великая охота за сокровищами”», — рассказывает он. Айсман не знал точно, действительно ли эти фирмы находятся на другой стороне ставок против низкокачественных облигаций, но чем больше он об этом думал, тем больше убеждался: сами фирмы тоже не могли сказать это наверняка. Он ходил на встречи с генеральными директорами фирм с Уолл-стрит и задавал самые простые вопросы относительно их балансов. «Они не могли ответить на эти вопросы. Они вообще не знали, что держат на собственном балансе». Однажды Айсман напросился на встречу с генеральным директором Bank of America Кеном Льюисом. «Я сидел и слушал его, и тут до меня дошло: да он же кретин! Настоящее озарение. Глава одного из крупнейших банков в мире — форменный придурок!» Они продали в короткую акции Bank of America, UBS, Citigroup, Lehman Brothers и еще нескольких других. С Morgan Stanley такое не прошло, поскольку банк был совладельцем их фонда. Если бы не это, они продали бы и Morgan Stanley. Вскоре после этого к ним заглянул Брэд Хинц, известный аналитик из Sanford C. Bernstein & Co., занимавшийся крупными фирмами с Уолл-стрит. Хинц пытался разведать планы Айсмана.
«Мы только что продали в короткую Merrill Lynch», — заявил Айсман.
«Почему?» — удивился Хинц.
«Очень просто. Надвигается катастрофа, ну а какая катастрофа без Merrill Lynch?». Когда дурные рекомендации уничтожили Orange County, Merrill был замешан в скандале. В крахе доткомов не обошлось без Merrill. Merrill отличился еще в 1980-е годы, когда первый трейдер облигациями, получивший свободу действий, потерял сотни миллионов долларов. Айсман следовал логике неофициальной иерархии, сложившейся на Уолл-стрит. Goldman Sachs, заправила, верховодил во всех играх. А Merrill Lynch отводилась роль толстенького коротышки, мальчика на побегушках, который должен радоваться уже тому, что его приняли в игру. На рынке, как представлялось Айсману, шла жесткая борьба за лидерство, и Merrill Lynch занял отведенное ему место в конце цепочки.
17 июля 2007 года, за два дня до того, как Бен Бернанке, глава Федеральной резервной системы, сообщил сенату о том, что убытки на рынке низкокачественных ипотечных кредитов не превысят $100 млрд, FrontPoint пошел на необычный шаг. Он организовал собственную телефонную конференцию. Конференции для своих немногочисленных инвесторов фонд проводил и раньше, только на этот раз мероприятие было открытым. Стив Айсман перестал таиться. «Стив — один из полутора инвесторов, которые понимают, что происходит», — заявил известный аналитик с Уолл-стрит. Послушать Айсмана решили 500 человек; еще 500 впоследствии прослушали его выступление в записи. Он разъяснил аудитории суть алхимии мезонинных CDO и сказал, что ожидает убытки только в этом сегменте порядка $300 млрд. Чтобы представить реальную ситуацию, по его словам, нужно «выбросить все эти модели в мусорное ведро. Они совершенно не связаны с сегодняшним миром. Специалисты по ценным бумагам, обеспеченным активами, впервые должны просто подумать». Он рассказал о том, что рейтинговые агентства морально обанкротились и сейчас живут в страхе перед банкротством реальным. «Рейтинговые агентства напуганы до смерти, — заявил Айсман. — Они напуганы до смерти своим бездействием, поскольку этим бездействием расписываются в собственной глупости». По его оценкам, убытки грозят половине всех ипотечных кредитов — а это много триллионов долларов. «Мы участвуем в самом масштабном эксперименте в истории этой страны, — резюмировал Айсман. — И этот эксперимент устраивался не для забавы. Вам кажется это ужасным? Но вы еще не видели картины в целом». После него выступил англичанин, управлявший самостоятельным фондом в составе FrontPoint. Он немного помедлил, а затем с кривой ухмылкой заметил: «Простите, мне нужно прийти в себя, после того как Стив напророчил конец света». И все засмеялись.
В тот же день инвесторы рухнувших хедж-фондов Bear Stearns узнали, что их CDO, обеспеченные низкокачественными облигациями, с рейтингом «три А» стоимостью $1,6 млрд не просто подешевели. Они превратились в бумажки. Теперь Айсман убедился: многие крупные фирмы с Уолл-стрит не понимали своего риска и стояли на краю пропасти. В основе его уверенности лежало воспоминание об обеде с Вином Чау, благодаря которому он осознал центральную роль мезонинных CDO и сделал огромную ставку на их понижение. Возникает вопрос, что конкретно входит в состав этих CDO? «Я понятия не имел, что там намешано, — признается Айсман. — Анализу это не поддавалось. Вы не могли сказать: “Покажите мне облигации только с Калифорнией”. Никто не знал, что в них заложено». Но собранной информации хватало для вывода о том, что, как выразился Дэнни, «в них было всякое дерьмо, на понижение которого мы ставили и которое упаковали в один портфель». Но в остальном они блуждали в потемках. «Стив действует по принципу “Главное ввязаться, а там будет видно”», — говорит Винни.
И тут пришли новости. Айсман уже давно выписывал Grant’s Interest Rate Observer — информационный бюллетень, пользовавшийся популярностью на Уолл-стрит, но неизвестный за ее пределами. Его редактор Джим Грант предрекал катастрофу еще с начала долгового цикла в середине 1980-х годов. В конце 2006 года Грант решил вплотную заняться изучением этого непонятного изобретения Уолл-стрит, известного как CDO. А точнее, он поручил разобраться с ним своему молодому помощнику Дэну Гертнеру, инженеру-химику со степенью MBA. Гертнер зарылся в документы, представлявшие CDO потенциальным инвесторам, плюясь и страдая. «Через некоторое время он пришел ко мне и пожаловался: “Не могу понять, что это за штука”. А я решил: “Получится отличная статья”».
Сколько Гертнер ни копал, он так и не добрался до того, что лежало в основе CDO. По мнению Джима Гранта, этого не удалось сделать ни одному инвестору. Это подтверждало то, что Грант и так уже знал: слишком многие принимают на веру финансовую отчетность. В начале 2007 года Грант написал серию статей, утверждая, что рейтинговые агентства уже давно не исполняют свою прямую обязанность, что они присваивают рейтинги CDO, не имея ни малейшего понятия об их реальном составе. Одна статья начиналась такими словами: «Читатели увидят, как ворох ипотечных бумаг неинвестиционного уровня перекомпоновывается и превращается в CDO. И удивятся тому, как этот таинственный процесс улучшает кредитный рейтинг таких бумаг.» Гранта и его преданного помощника вызвали на ковер в S&P. «Нам практически приказали явиться в агентство, где заявили: “Вы, ребята, ничего не понимаете”, — говорит Гертнер. — В статьях Джим употребил слово “алхимия”, и оно им не очень понравилось».
