Рассуждая в том же духе, можно сказать, что без рабского труда пирамиды в Египте до сих пор были бы не построены (Некоторые ученые недавно подвергли сомнению тот факт, что пирамиды строились рабами. Если это подтвердится, просто подставьте вместо пирамид любое иное строительство, которое действительно основывалось на рабском труде.). Никто не сомневается, что с помощью государственного вмешательства в данный момент данный конкретный проект будет осуществлен быстрее, чем без оного. Гингрич обращает внимание на то, что видно, и упускает из виду то, что не видно.
Ресурсы, необходимые для строительства железной дороги, требовалось отвлечь от других направлений использования. Какова была их ценность по сравнению с железной дорогой? Если верно то, что говорит Гингрич, и трансконтинентальная железная дорога была бы построена лишь через поколение, то напрашивается вывод, что, по мнению предпринимателей, существовало множество других проектов, которые требовались потребителям гораздо настоятельнее, чем железная дорога. Несомненно, железная дорога весьма удобное и полезное изобретение, но то же самое можно сказать и про многое другое. В мире ограниченных ресурсов нам приходится выбирать из множества желаемых вещей что-то одно. Некоторые мы можем получить довольно быстро, но при этом с удовлетворением других желаний требуется повременить. Гингрич попросту считает, что трансконтинентальная железная дорога должна была появиться прежде тех альтернатив, которые предприниматели могли бы создать с помощью тех же самых ресурсов.
Гингрич также придает особое значение роли армии в «охране» железной дороги. Это похоже на дипломатичный эвфемизм для таких слов, как «уничтожение тысяч индейцев, которые оказывались на пути». У нас есть серьезные основания усомниться, что индейцы считали тогда железную дорогу наилучшим способом использования ресурсов.
Представьте, что Ньют Гингрич обращается к американцам с предложением, чтобы государство профинансировало создание многоразового космического корабля для полета на Плутон. На все возражения он заявляет, что без вмешательства государства его проект не будет осуществлен еще несколько тысячелетий. Скорее всего, он прав. Но может ли это служить оправданием для реализации подобного проекта? Напротив, разве это не основание для того, чтобы отказаться от проекта с самого начала?
Другой способ, которым государство в США и многих других странах «стимулирует промышленность», заключается в помощи экспортерам. (Если вы, уважаемый читатель, живете в другой стране, просто подставляйте далее ее название вместо слова «Америка». Весьма вероятно, что ваше правительство тоже занимается подобными махинациями.) Аналитическая группа «Форин полней ин фокус» сообщает следующее: «Среди примеров дотаций и субсидий для экспортеров следует упомянуть Программу доступа к рынкам (ПДР) и Программу расширения экспорта (ПРЭ) Министерства сельского хозяйства США. ПДР, запущенная в 1990 году, располагает ежегодным бюджетом в 100 миллионов долларов и обеспечивает частичное покрытие расходов на создание рынка и продвижение продукции за рубежом. Некоторые получатели, включая компании "Санкис гроуерз", "Сансуит", "Доулфудз" и "Галло уайнз", получили за год более 1 миллиона долларов».
Безусловно, такая корпорация с миллиардными оборотами как «Доул фудз» весьма признательна за подобную поддержку. Но почему все остальные должны оплачивать ее маркетинг? Один из доводов состоит в том, что субсидии будут создавать для американцев рабочие места. Ну что ж, сомневаться не приходится, что компания «Доул фудз» сможет нанять немного больше рабочих, чем могла бы нанять без субсидий. Это то, что видно. С другой стороны, средства для программы поступили от других людей, которые, скорее всего, не стали бы жечь свои наличные на заднем дворе. (А поступи они так, это привело бы к снижению уровня цен. Конечно, экономике потребовалось бы время для адаптации, но нет никаких оснований полагать, что мы окажемся в «ликвидной ловушке», пока будет происходить адаптация.) Можно предположить, что какая-то часть из их расходов пошла бы на выплату чьей-то зарплаты. Рискнем также предположить, что в большинстве случаев рабочие места, утраченные в связи с налогами, были более ценными, чем те, что приобретались благодаря субсидиям. В конце концов, если бы в «Доул фудз» сочли, что этот маркетинг окажется выгодным, компания осуществила бы его и без субсидий. Если же в «Доул фудз» так не считают, то лишь потому, что, по их мнению, потребители гораздо охотнее отдали бы ресурсы, необходимые для маркетинговой кампании, в другие области использования.
Еще одно оправдание из этой серии заключается в том, что Америке необходимо «выровнять игровое поле», на котором действуют ее экспортеры, поскольку многие страны субсидируют своих экспортеров. Но ни одна страна не может субсидировать всех своих внутренних производителей! Выгода для субсидируемых отраслей оборачивается более высокими налогами на тех, кто субсидий не получает. Закрытие одной двери для американских производителей означает, что друга дверь открылась шире. Это верно, что отдельные отрасли внутри страны могут пострадать в результате торговой политики другого государства. Но попытка компенсировать потери путем дальнейшего искажения структуры производства ведет к последовательному ухудшению удовлетворения всех потребителей. Представьте, что вы порезались и ваша кровь капает на мои ботинки, а в ответ я раню себя, чтобы моя кровь запачкала вашу обувь.
Кто вероятнее всего получит выгоду от протекционистских мер? Уж конечно не семейное фермерское хозяйство и не владелец небольшого предприятия, у которых не хватит ресурсов для лоббирования в Конгрессе и осуществления маркетинга на зарубежных рынках. Как показывают теория общественного выбора, здравый смысл и история, контролировать подобные программы будут влиятельные и богатые деловые круги. Да, общественный протест может привести к тому, что данные программы будут охватывать лишь небольшие компании. Однако нет никаких оснований полагать, что результат будет лучше, чем при нынешнем обилии программ. Во многих случаях именно крупнейшие корпорации несут расходы на маркетинг экспорта. Но остается тот же вопрос: кто может лучше решить, сколько необходимо тратить на такой маркетинг — владельцы экспортных компаний, у которых есть свои деньги, или государственные чиновники, делающие ставки на деньги других людей?
Мой трактор и плуг Бастиа
Опубликовав предыдущий раздел в сокращенном виде еще до выхода книги, я получил массу откликов. Некоторые читатели были озадачены (и даже растеряны) примером о фермерском плуге, взятом из книги Бастиа «Что видно и чего не видно».
Выдвигаемые претензии были весьма интересны, и на них стоит остановиться подробнее. Отклики свидетельствуют о сложности восприятия реальной экономики через «колышущуюся вуаль» денег, а также об отсутствии четкого понимания разницы между мгновенным состоянием экономики в определенный момент и ее развитием во времени. Кроме того, они указывают на важное различие между австрийским и неоклассическим подходами к экономическому анализу.
Вначале рассмотрим различия между австрийским и неоклассическим анализом. Один из читателей спрашивает, не является ли «упрощенчеством» использовать для описания данного явления модель без запасов?
Это замечание говорит о полном непонимание подхода австрийской школы. Многие неоклассические экономисты пытаются создавать модели экономики, которые будут «вести» себя максимально приближенно к реальной экономике, в том смысле, что они будут выдавать количественные прогнозы, близкие к ценам и объемам производства, которые реализуются в будущем. При этом считается, что чем больше сложных факторов реального мира будет учтено в модели, тем более реалистичен подход.
Анализ австрийской школы коренным образом отличается от такого подхода. Мы используем мыслительные конструкции, которые (по нашему мнению) позволяют понять сущность экономического явления, лежащего в основе сбивающих с толку сложностей реальной экономики, а не модели, пытающиеся отразить эту сложность. Усвоив суть, мы возвращаемся к анализу более сложных ситуаций. Как отмечалось во второй главе, Карл Менгер изложил этот метод в книге «Основания политической экономии».
Бастиа, один из предтеч австрийской школы, предвосхитил метод Менгера. Комментируя свой пример с плугом, Бастиа писал: «Правда, я свел всю эту операцию к ее простейшей форме. Но приложите тот же аргумент ко всем правительственным кредитным учреждениям, как бы они ни были сложны, и вы убедитесь, что все они приводят только к одному результату — к перемещению кредита, но не к увеличению его. В данной стране и в данное время существует всегда только известное количество свободных капиталов, и все они находят себе помещение».
