1. «лучшие из лучших» пользователей Linux (то есть, если следовать логике кальвинистской морали, самые богатые) обзаведутся Mac'ами; собственно, уже обзаводятся;
2. «лучшие из худших» (то есть в меру обеспеченные и законопослушные граждане, которых, надеюсь, среди читателей этого сочинения большинство) приобретут лицензионную Windows;
3. «худшие из худших» – те, что, подобно попам, студентам и офицерам, вистуют на девятерной (соответственно, из жадности, от бедности или по пьяни), вернутся на Windows пиратскую.
И не только потому, что их к этому подвигнет принудительная сила реальности. Нет, к этому подталкивают сами разработчики и майнтайрнеры многих современных дистрибутивов. Ибо в момент, когда Linux на определённом витке диалектической спирали доходит до состояния готовности к созданию законченных систем для применителя, они начинают активное внедрение очередных новшеств, выводящее весь пар через гудок.
В своё время Андрей Боровский в своём блоге написал материал с умышленно провокационным заглавием – «Почему Линукса нет и не будет на десктопах», главный тезис которого сводился к тому, что Linux битву за десктопы проиграл. Это не так. Linux не проиграл битву за десктопы. Он от неё постоянно уклонялся именно в те моменты, когда, следуя завету Бонапартия, в драку следовало ввязываться – «а там будет видно».
Вот уже полтора десятилетия по Сети гуляют оценки количества пользователей Linux’а по отношению к числу «персоналок» вообще. И все эти годы оценки они не меняются, составляя 1-2%. Что рассматривается как свидетельство отсутствия роста «десктопной» доли этой ОС. На счёт «доли» – согласиться можно, хотя каковы источник таких оценок – тайна сия велика есть. Но предположим, что источники эти вполне компетентны. Хотя эмпирические наблюдения показывают, что абсолютное число «настольных» пользователей Linux’а растёт. Только среди моих личных и виртуальных знакомых оно за те же пятнадцать увеличилось минимум на порядок.
Объяснение этому парадоксу легко найти, если вспомнить, что за то же время число пользователей персональных компьютеров вообще увеличилось порядка на два. Причём число потребителей росло опережающими темпами по сравнению с количеством применителей. Превратившись в бытовой прибор, персональный компьютер стал своего рода предметом мебели современной квартиры, используемым для разговоров по скайпу, сидению в социальных сетях, потребления всякого рода мультимедии и тому подобных занятий, далёких от производственной деятельности и не очень располагающих к применению Linux’а. Так что остаётся только удивляться сохранению процента линуксоидов на протяжении времени, столь длительного и столь насыщенного переменами в отношении к «персоналкам».
Возникает глубокое подозрение, что большинство разработчиков Linux и майнтайнеров его дистрибутивов панически боятся того, что Linux станет по настоящему десктопным. То есть в тотально придёт на машины применителей. Ведь тогда им пришлось бы отвечать за тех, кого приручили. А не с азартом чукчи хирурга восклицать: «Опять ничего не получилось!» И начинать перекраивать всё заново и по-живому. Обрекая тем самым Linux на участь испорченной и урезанной копии потребительских систем.
Я планировал в этой главе говорить не о тенденциях развития Linux'а, а об эволюции состава его пользователей. И уж тем более не хотел заканчивать её на минорных тонах. Так что попробую найти поводы для оптимизма – их у нас (пока?) есть. Потому что, во-первых, не все майнтайнеры занимаются кардинальными «улчшениями» системы – некоторые уделяют внимание и развитию инфраструктуры, равно пригодной для разработчиков и применителей их разработок. Ярким примером таких дистрибутивов является Ubuntu, вокруг которой выросло большое количество «применительских» решений.
А во-вторых, потому,
Что есть ещё на свете горы, Куда так просто убежать.
То есть BSD-системы – последний рубеж применителей в мире UNIX-подобия.
Часть III. История интерфейсов
Глава двадцать первая. История shell'ов
Долгое время первым интерфейсом, с которым сталкивался применитель любой POSIX-совместимой ОС, был интерфейс командной строки: именно его он видел после ввода пароля и логина в текстовой консоли. И с ним же последним он расставался, выходя из системы с помощью одной из команд завершения работы. Нынче это обычно не так, вход в систему обычно выполняется в графическом режиме, через какой-нибудь дисплейный менеджер. Однако интерфейс командной строки (Command Line Interface, далее просто CLI) по прежнему остаётся Интерфейсом номер один для многих применителей. Почему его история в этой части книги и должна быть рассмотрена первой.
Конкретные реализации CLI представлены классом программ, именуемых командными интерпретаторами, командными оболочками или просто шеллами (shell – раковина, скорлупа). Большая часть командных оболочек делится, на основе синтаксиса интерпретируемого ими языка, на две группы – sh- и csh-совместимые. На самом деле различия между ними синтаксисом команд не исчерпываются, а лежат глубже – в подходе к обработке командных конструкций, но к истории, которую мы в данный момент обсуждаем, это отношения не имеет.
Первой командной оболочкой для первозданного UNIX'а была программа, которая сначала именовалась, за отсутствием других, просто shell. Она была написана в 1978 году Стефаном Борном, вследствие чего за ней позднее закрепилось имя «шелл Борна» (Bourne shell). Язык её интерпретатора был основан на Algol 68, что определило мощные по тем временам возможности составления сценариев: достаточно сказать, что многие команды, позднее вошедшие в золотой фонд классических UNIX-утилит (породивших, в свою очередь, BSD- и GNU-утилиты), первоначально были реализованы именно как shell-скрипты. Примеры этому можно найти в книге Рассела Сейджа Приёмы профессиональной работы в UNIX, изданной около тридцати лет назад, но в методическом отношении представляющей интерес и по сей день.
Однако, средства интерактивной работы в первозданном шелле Борна были, мягко говоря, не очень хорошо развиты.. В известной таблице сравнения командных оболочек для UNIX, некогда составленной Брайаном Блэкмором (Brian Blackmore), во всех её строках, имеющих какое-либо отношение к интерактивности, можно видеть красноречивое NO . То есть в ней не было почити ничего из того, к чему мы привыкли с младых линуксовых ногтей: ни автодополнения, ни истории команд, ни возможности редактирования командной строки, ни даже возможности изменить вид приглашения.
Да, мы знаем, что потом всё это постепенно и по очереди будет появляться – сначала в шелле Корна (ksh), и в шелле Альмквиста (ash), затем изобильно в bash'е (возрождённом шелле Борна), и, наконец, в zsh, ставящем на сегодняшний день последнюю точку в развитии командных оболочек. Но сейчас-то мы находимся в далёких 70-х годах прошлого века, когда UNIX только вышел из родительских пенат AT&T (см. главу первую) и отправился в (почти) свободное плавание по университетам Америки, Европы и сопредельных стран вроде Австралии. Пришвартовавшись, в частности, и в университете Беркли, штат Калифорния.
В Университете Беркли, как мы помним по главе второй, в это время вовсю разрабатывался собственный вариант UNIX, который позднее получит имя BSD4.4 и ляжет в основу всех свободных операционок берклианского семейства. И один из перворазработчиков BSD, Билл Джой, которому мы обязаны также текстовым редактором vi, уже в 1979 году предложил свою командную оболочку, получившую имя C-shell (или просто csh).
Почему? Если Борн при создании shell'п опирался на язык Алгол, то Джой для языка своего шелла применил синтаксис, сходный с таковым языка Си, исконного для UNIX. Это сделало оболочки sh и csh несовместимыми на уровне сценариев. Но зато в csh было добавлено множество интерактивных возможностей – автодополнение, буфер истории, средства навигации внутри командной строки и её редактирования, настройка вида приглашения, различие схемы настройки интерактивного и неинтерактивного шелла... Короче, всё то, что потом в той или иной мере инкорпорировали shell-совместимые оболочки, включая bash и zsh. И что ныне кажется нам неотъемлемым атрибутом любого шелла – всё это в конечном итоге происходит из csh.
Так что C-shell очень быстро стал непременной принадлежностью разрабатываемой в Брекли BSD-системы. Разработчики же коммерческих UNIX'ов пошли другим путём.
Как возрождался шелл
Как только что было сказано, по своим интерактивным возможностям шелл Борна, с одной стороны, оставлял желать лучшего. Со стороны же другой, перед глазами разработчиков проприетарных UNIX'ов был уже C-Shell, существенно более продвинутый в этом отношении. И потому у них появилась потребность обогатить /bin/sh средствами интерактивной работы.
