Хью Лонг защищал покалеченных рабочих, вдов, лишённых кормильцев по вине корпораций, рыбаков, чьи угодья отняли. Его поражает несправедливость распределения национального богатства, когда 70 процентов собственности принадлежит 2 процентам людей, о чём он и пишет в новоорлеанскую Item. Да ещё и защита сенатора штата С.Дж. Харпера, в 1917 году, после вступления США в войну, издавшего антивоенный памфлет "The Issues of the Day - Free Speech - Financial Slavery", в котором тот утверждал, что американцев вынудили воевать для увеличения власти и богатства финансовой олигархии. Большое жюри обвинило Паркера в нарушении Закона о шпионаже, и требовало десять лет тюрьмы - такая вот свобода слова! Лонг стал адвокатом Паркера и успешно его защищал. В 25 лет Лонг становится публичным политиком.
На волне борьбы со Standard Oil он проходит в Louisiana Railroad Commission, вплотную столкнувшись с информационными технологиями как бизнесом. Название "Железнодорожная" смущать не должно - просто "чугунка" была первой технологией "естественной монополии", а Комиссия занималась и автодорогами, и связью, и вскоре станет зваться Louisiana Public Service Commission. Лонг был избран в неё, несмотря на противодействие крупных газет (современным аналогом их были бы "эфирные" телеканалы). На него же работала вполне сетевая структура агитаторов, расклеивающая массу афиш и листовок. Первый громкий успех Лонга был связан с отраслью ИТ. Вспомните: на что чаще всего жалуются коллеги-колумнисты? На беспредел провайдеров да опсосов. Так что ж, полагаете, в старину нравы были лучше? Отнюдь! И луизианская Cumberland Telephone & Telegraph Company радостно завысила свои тарифы. Но ей помешал Лонг - в результате процесса Cumberland Tel & Tel Co. v. Louisiana Public Service Commission восьмидесяти тысячам абонентов была возвращена сумма в 440 000 долларов.
Дальше Лонг предпринял борьбу за доступ мелких нефтепроизводителей Луизианы к трубопроводам (ничего не напоминает?). Дело в том, что Standard Oil загружала нефтеперегонные заводы более дешёвой мексиканской нефтью (вот когда пошла глобализация), что и разоряло местных производителей и позволяло за счёт монопольного положения обирать потребителей. Благодаря Лонгу был введён статус общественных нефтепроводов, а также принят закон об обеспечении доступа к ним производителей.
В 1924-м году Лонг выставляет свою кандидатуру на пост губернатора Луизианы. Большие газеты по прежнему против него. И тут Хью совершает революцию - он первым из политиков (ну разве что большевики с шуховским "Радио Коминтерна" были впереди) начинает использовать в выборной гонке радиовещание, "газету без бумаги и расстояний". Правда, по результатам голосования он пока лишь третий, но это только начало. Не скроем, Лонг баловался и тем, что мы теперь назвали бы Data mining. Приезжая в общину, он начинал накапывать компромат на её лидера, обычно шерифа. Общаясь с массой людей, он накапливал и соединял в своей фотографической памяти отдельные факты, обрисовывая с их помощью очертания хранящегося в шкафу скелета. В результате и лидер, и община голосовали за Лонга.
Четыре года спустя Лонг, добавив к радиовещанию ещё одну информационную технологию - смонтированные на автомобилях репродукторы с усилителями на катодных лампах, побеждает с небывалым за всю историю Луизианы разрывом - 17 апреля 1928 года за него подали 96,1 процента голосов! Если раньше власть принадлежала коалиции бизнесменов и плантаторов, защищающих интересы нефтяников и крупной промышленности, то теперь она перешла к сколоченной Лонгом коалиции фермеров и других "маленьких людей". И обратим внимание: новые технологии - радиовещание и громкоговорители были в тот момент на стороне слабых мира сего!
Сенатор Лонг и тогдашняя мультимедиа - микрофоны
Хозяйство Лонгу досталось незавидное. Только 500 км мощёных дорог. Три больших моста. 25 процентов неграмотных. Лонг, по работе в "Комиссии..." понимавший роль инфраструктуры, сфокусировался на ней. И к 1931-му году затраты на работы по улучшению инфраструктуры составляли 2/3 всех расходов штата. В программе строительства дорог в Луизиане было занято 10 процентов всех дорожных рабочих Америки. К 1932 году штат имел 8 000 км дорог с твёрдым покрытием, а ещё через четыре года было уже 14 500 км новых дорог. За четыре года губернаторства Лонга суммарная длина хайвеев в Луизиане возросла от 400 до 3800 км. Открывались вечерние школы для взрослых, дети получали бесплатные учебники, 2/3 населения штата было вакцинировано. Отменены налоги на недвижимость ценой до 2000 долларов, что освободило от них 80 процентов жителей. Снижены цены на телефон и электричество, построен превосходный аэропорт.
В 1932 году Лонг становится сенатором США от Луизианы. Он говорил: "США не смогут оставаться республикой, если значительная часть национального достояния будет продолжать находиться в руках 600 семейств". Уделял внимание реальной свободе информации: "Финансовые воротилы начинают определять редакционную политику почти всех публикаций в США... они позволяют нам получать только такую информацию, которую считают нужной нам знать". Ясно понимал суть Первой мировой: "В действительности мы воевали, чтобы сделать мир более безопасным для тиранов и диктаторов. Деспотизм, деградация, отчаяние в мире - это результат заговора, организованного банком Англии, чья алчность спровоцировала войну, превращая мясников войны в миллиардеров".
В начале New Deal Лонг поддержал Рузвельта, но потом резко разошёлся с ним. Разногласия были принципиальными. Оба политика видели, что развитие технологий породило концентрацию капиталов. Но Рузвельт (по Максу Веберу) приветствовал эту концентрацию, считая, что крупная бюрократия лучше справится с крупным хозяйством, что её технологии управления будут эффективние. Лонг же полагал нужным ограничить власть капитала, считая, что его концентрация убьёт и демократию, и рынок. Программа Лонга - ограничить размер капитала парой мегабаксов - осмеяна ещё в "Одноэтажной Америке" Ильфа и Петрова. Мы же обратим внимание, что размер капитала, который надлежало поделить между всеми американцами, должен был позволить каждой семье иметь не только дом и авто, но и радиоприёмник - сегодня бы фигурировал широкополосный интернет. Обогнав современных рекламщиков, Лонг с 1933 года начал издавать бесплатную газету The American Progress - сравним с сайтами, которые всё могут прочесть бесплатно...
Под мостом имени Лонга проходит десантный транспорт USS New Orleans - воплощение рузвельтовской политики глобальной власти
Популярность Лонга была крайне велика. В январе 1935 года его попытались выкинуть из офиса в Баттон-Руже (Луизиана была его оплотом) силой. От 200 вооружённых противников Лонга спасла Национальная гвардия с пулемётами и слезоточивым газом. Убили Лонга 8 сентября 1935 года. Вроде бы в него стрелял отоларинголог доктор Вайсс, отец которого попробовал на себе лонговские методы политборьбы, тут же пристреленный охраной сенатора. Но неясностей, вроде несовпадения калибров оружия, в деле много - не меньше, чем в убийстве Кеннеди и исчезновении летчицы Экхарт. In reality, Senator Long set up a Fascist government in Louisiana - такими словами помянула Лонга The New York Times, September 11, 1935. Нобелевский лауреат Синклер Льюис отобразил его в виде диктатора Уиндрипа из "У нас это невозможно". Поэт Р.П. Уоррен - как куда более сложного Вилли Старка в пулитцеровской All the King's Men, название которой перефразирует девиз Лонга - Every man a king, but no one wears a crown. Хоронили сенатора сотни тысяч человек. Имя его носит мост через Нижнюю Миссисипи у Нового Орлеана. Железо и бетон правдивей журналистских перьев.
Василий Щепетнёв: Символ России
Автор: Василий Щепетнев
Опубликовано 18 марта 2011 года
"Ревизор" как произведение, обязательное к изучению в школе, должны знать все. В теории. На практике многое зависит и от учителя. Если учитель на уроке отбывает номер, краем глаза следя за бегом времени и мечтая о ждущем в преподавательском портфеле шкалике гмызи, вряд ли питомцы пойдут далее слов "Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие".
Но учитель толковый... О, это совсем другое дело! Из "Ревизора" он устроит детектив - куда там "глухарям". Порой я жалею, что не стал учителем словесности - обыкновенно после вкусного обеда, сидя в удобном кресле. Жалею, но знаю, что после двух-трёх уроков, проведённых, быть может, и неплохо, даже совсем хорошо, впал бы в меланхолию со всеми вытекающими последствиями. Но на два, а то и на три урока меня бы хватило.
Итак, "Ревизор", самые первые сцены. Участники совещания у городничего ставят резонный вопрос: зачем в захолустный городишко послан ревизор, да ещё инкогнито и с секретным предписанием? Никакой измены нет и быть не может, отчего ж напасть? Вспоминают прегрешения, главное из которых состоит в том, что унтер-офицерскую вдову высекли, не разобравшись толком (Унтер-офицерша: "По ошибке... Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция не подоспела да схвати меня..."). Ах, да, ещё арестантам провизию задержали, и на улицах нечистота - собственно, и все упущения, однако городничий переживает, хватается за голову и принимается наводить на город благолепие доступными ему способами. Затем появляется Хлестаков, отвлекая внимание зрителя на себя, и вопрос, что делать ревизору в обыкновеннейшем уездном городке, как-то стушёвывается.
