Стали искать в хозяйстве для молодого специалиста так называемое вторичное жилье. Нашли. Квартира стоит 900 тысяч. Вкладывают туда государственной поддержки 300 тысяч да плюс из прибыли предприятия 600. Жилье есть! Молодой специалист начинает трудиться. Но тут является родное карельское УБЭП! И к чему придираются? А к тому, что прежний владелец жилья когда-то якобы купил его за 300 тысяч. И значит, по мнению оперативников, эти люди "вступили в сговор" и нагрели руки вдвоем с хозяином на 600 тысяч! В деревне начинается следствие многомесячное. Истины никто не знает и знать не хочет. За сколько купил- за сколько продали — это ведь дело чисто коммерческое, договорное, свободное, цены каждый год менялись. Нигде закон не нарушен. Но МВД как будто изо всех сил хочется найти повод еще и с этой стороны для нажима на министра сельского хозяйства республики, прекрасного, деятельного специалиста Ванду Феликсовну Патенко. Выбивают показания из несчастного молодого специалиста-зоотехника, что именно с разрешения министра был произведен торг. Хотя В.Патенко в то время была только замом и не курировала подобные вопросы. Но зато теперь она — министр в силе, в известности. И на нее "кое-кому" из недругов выгодно "завести дело". И милиция козыряет — будет вам дело! Был бы человек, а дело всегда найдется. Ее подчиненных просят дать показания, "вам за это ничего не будет". То есть обещают прикрытие. Ванде Феликсовне приходится обращаться за защитой в прокуратуру, в ФСБ. Безрезультатно.
Нет, результат есть и — плачевный. Та самая женщина, организатор акционерного молочного общества, не выдержав передряг, тяжело заболевает. На днях ее перевезли из Кондопожской больницы в республиканскую с диагнозом заболевания иммунной системы. Как говорят в деревне, "ухайдокали убэповцы" хорошего человека.
Или еще пример. В Мегреге строится шведским Лавалем тот самый комплекс на 800 голов, согласно нацпроекта. Прежний директор, который занимался проектом с нуля, — умирает, не выдержав нагрузок. Приходит сильный, молодой — бывший полковник ВДВ. Стройка первая в нацпроекте. Внимание к ней особое. Требует "чистого баланса".
Поднимает новый директор документы — оказывается, совхоз в долгах перед бюджетом аж на три миллиона. Едет директор в налоговую инспекцию, подписывает реструктуризацию долга и погашает в первых числах февраля этого года. И это при том, что ведется одновременно новое, можно сказать, грандиозное строительство. Выплачиваются текущие платежи. Но, несмотря ни на что, в апреле здание совхозной конторы захватывает отряд МВД — другими словами подобное действие трудно назвать. С автоматами наголо приехали. Бедные конторские женщины чуть в обморок не попадали. А уже выгребаются кассовая книга и прочие документы, опечатываются компьютеры. По поводу чего? "По факту неуплаты налогов". Дело возбудили, а обвинение до сих пор не предъявили. Это называется у них — держать на крючке.
Нажим только усилился, когда за истинных тружеников вступились местные журналисты. Директора комплекса вызывают на допрос. Он отказывается говорить, ссылаясь на статью 51-ю, где запрещается свидетельствовать против себя. Предъявите, пожалуйста, обвинения, просит. Ему отвечают, мол, не можем предъявить в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Это такая уловка, мол, мы о тебе знаем гораздо больше. Хотя на самом деле — блеф. Прокурор на жалобу отвечает, что такие "наезды" ни в коей мере не мешают нормальной работе над национальным проектом. Не волнуйтесь, мол. То ли еще будет!
И спустя несколько дней по карельским аграриям наносится очередной удар. С другого фланга. С форелеводческого. Причем синяя стрелка на тактических картах МВД теперь упирается в само Министерство сельского хозяйства. Именно туда нагрянули с обыском неусыпные борцы с экономическими преступлениями. Тридцать пять бойцов. Сотрудников- в коридор, вдоль стен. Лицом к стене. Стоять! В чем дело, ребята? Отвечают: возбуждено уголовное дело по факту сговора министерства сельского хозяйства и двух форелеводческих предприятий на Ладожском озере. Выгребаются из кабинетов все бумаги, связанные с финансированием и прочие. Восемь мешков! Листают документы, и где обнаруживается слово "форель", — забирается. В кабинете у Ванды Феликсовны находят еженедельник за прошлый год — засовывают в мешок. То есть одно министерство воюет с другим. Что-то опять это нехорошее напоминает…
По прошествии некоторого времени, когда страсти улеглись, Ванда Феликсовна попросила сотрудников систематизировать по дням и часам все акции МВД против минсельхоза. И оказалось, что за полтора года работы В.Ф. Патенко в этой должности в той или иной мере "маски шоу" устраивались в ее учреждении 70 раз. Причем часто повестки, вручаемые сотрудникам минсельзоха в час дня, требуют их прибытия на допрос в двенадцать часов. Иначе как издевательством это не назовешь. Или МВД вдруг начинает требовать информацию об уборке урожая непосредственно от минсельхоза, хотя по регламенту такую информацию необходимо получать только в администрации Петрозаводска. Давят. Прессуют. Достают.
…Итак, форелеводство. "Факт сговора с целью препятствия конкуренции".
Странно, почему минсельхоз "сговаривается" только с двумя хозяйствами, а не со всеми сорока восемью, действующими в республике. Неужели эти два хозяйства могут быть конкурентами остальных сорока шести, да еще девяносто шести, находящихся в стадии организации.
Тут надо сказать, что в прошлом году в Карелии было произведено 9,4 тысячи тонн форели. Это при том, что вся Россия съедает 120 тысяч тонн красной рыбы. Бизнес выгоднейший. Побережье озера "столбится" с высокой скоростью. Есть такие, которые желают сразу занять сотни километров, не обеспечив территории необходимым оборудованием. Просто — захватить, а там посмотрим. При том, что закона о рыбоводстве практически нет. Такой образовался вакуум. Вдобавок к тому, что на минсельхоз возлагаются обязанности охраны окружающей среды. Экологическая составляющая оказывается, как увидим дальше, решающей в борьбе за рыбу. Ведь вырастить полдела. Нужно обработать ее для перевозки. На берегу хотя бы брюхо рыбе вспороть и охладить. А берега — скальные, крутые. Не зацепишься с каким-то основательным помещением. А деньги хочется сделать быстрые. Именно по такому пути пошла одна питерская фирма. Назовем ее "Форпит". Потребовала у В.Патенко дать ей разрешение на размещение площадок аж на три тысячи тонн продукции. В то время как обычно все начинается с трехсот тонн. И по мере обустройства берега и рыбоводческого оборудования — увеличивается. То есть они замахнулись десятикратно. Причем в том месте озера, где когда-то стоял атомный флот, были затоплены баржи с опасными веществами. Пусть их впоследствии и вывезли, но зона все равно осталась рискованной для выращивании пищевой продукции. Вот этим, вполне обоснованно, и мотивировали в минсельхозе, отказывая загребущему "Форпиту". Одновременно проводя тщательную экспертизу воды и дна, чтобы впоследствии конкуренты, чилийский, норвежские, не смогли играть на этом факте против наших отечественных рыбоводов.
Пока велись исследования, а закончились они положительным отзывом, никаких разрешений на устройство форелевых хозяйств в той части озера минсельхоз не давал никому, не только "Форпиту". Но питерцы приступали с "ножом горлу" — дайте! И дайте именно три тысячи тонн. При том, что уставной фонд этого предприятия всего 10 тысяч рублей. А для освоения ими задуманного потребуется порядка 350 миллионов рублей.
То есть минсельхоз имел все основания опасаться, что, взяв огромное количество воды и суши в свое пользование, питерцы могли просто законсервировать приобретение — опасения основаны на тех же 10 тысяч рублях уставного фонда. Копейки.
"Форпит" ушла в тень на некоторое время. Но потом неудовольствие предпринимателей и тех, кто за ними стоит, как раз и стало выражаться в тех самых наездах и давлениях, о которых я рассказал выше. Вдобавок к тому на минсельхоз начинает давить и антимонопольный комитет. Причем с какой формулировкой: ограничение конкурентной деятельности. В то время как он, этот самый антимонопольный комитет, взяв сторону "Форпита" как раз и выставлял себя в роли монополиста, потворствующего захвату огромной территории береговой зоны.
Захват земли, воды — это ведь термины военные. Недаром вскоре на горизонте минсельхоза появились люди в погонах, пускай и эмвэдэшных. Они, сотрудники УБЭП, вдруг почему-то стали настолько часто появляться на совещаниях антимонопольного комитета, что возникало ощущение лоббирования. Думается, не без давления людей в погонах антимонопольный комитет встал на сторону "Форпита".
В дело вступил арбитражный суд. Состоялось шесть заседаний. На всех для обозначения своей силы опять же присутствовали представители управления борьбы с экономическими преступлениями. За пять дней до решающего заседания как раз и произошла та "атака" двумя взводами на минсельхоз. Демонстративно. С намеком и арбитражному судье тоже.
