Ну вот и пришла пора взглянуть на политическую карту постперестроечной России. Итак, исторически восточные славяне стремились если не вернуться, то объединиться, интегрироваться с Большой Европой. При этом традиционно их усилия распределялись по двум векторам: в направлении Балтики и далее в Центральную Европу и через Черное море к Средиземноморью. Вследствие невероятных по узости политического мышления Беловежских соглашений 1991 года Москва в значительной мере утратила наработанный в XIX-XX столетиях стратегический геополитический потенциал. На Балтике выход в Мировой океан оказался зажатым в тесном Финском заливе, а на Черном море к проблеме Босфора и Дарданелл прибавилась проблема Крыма. Что же касается бассейна Охотского моря, то… до Токио, как известно, Борис Ельцин так и не долетел! И коньяк, он ведь тоже, бывает, заканчивается!
Тем временем к началу третьего тысячелетия коренным образом трансформировалась природа государственного интереса России к Европе. Эпоха неоколониализма и постмодернизма наложила зримый отпечаток на характер государственных интересов, обращенных в мировую политику. Современные государства больше не нуждаются в расширении территорий и росте численности земледельцев (Сибирь российская, как известно, все еще ждет предсказанных Ломоносовым экономических «ермаков»). Миграция населения осуществляется по миру относительно свободно, с учетом географии локальных конфликтов, экономических и политических реалий, а не условностей государственных границ. Кроме того, на переломе тысячелетий как-то вполне неожиданно выяснилось, что Россия уже не находится на европейской валютной «игле», а Европа подсела на российскую углеводородную. Так что в ближайшей исторической перспективе мясо австралийских кенгуру вряд ли заменит в рационе современных россиян сухожилия отечественных буренок. Итак, сегодня Европа больше зависит от России, чем Россия от Европы. А Москва тем не менее с неистощимым историческим упорством тянется и тянется на Запад. Отчего? (Мы здесь не будем говорить о проблемах глобализации, распределении мирового валового продукта, специализации крупных геоэкономических районов — все это в сторону!) Очевидно, что экономика Западной Европы туго завязана на российских углеводородах, а Россия всерьез нуждается в европейских инновационных технологиях. А еще очень важно, что сегодня Россия в очередной раз протягивает Европе руку. На этот раз вполне зримо: не едва заметными на карте пунктирными линиями стратегических военных дорог, а стальными нитями российских газопроводов. Вы, конечно, понимаете, о чем сейчас идет речь? Вы правы! Мы говорим о двух крупнейших строительных проектах начала XXI века: «Северном потоке» — по дну Балтийского моря (от Выборга до Грайфсвальда; заложенная в проекте мощность — 55 миллиардов кубометров газа в год) и «Южном потоке» — по дну Черного моря (от Новороссийска до болгарской Варны; проектная мощность — 30 миллиардов кубометров в год). При этом геоэкономическая идея, заложенная в проекте газопровода «Южный поток», коренным образом подрывает идею газопровода «Набукко» в обход России, который поддерживают Евросоюз и США.
А теперь давайте присмотримся к постсоветской Украине. И здесь прежде всего приходится отметить следующее. С обретением Украиной государственной независимости перед Москвой в полный рост встал исторический «восточный вопрос». При этом с точки зрения реальной политики полуостров Крым, на котором расположена база российского Черноморского флота, прямо по Василию Аксенову превратился в остров, причем в остров совсем не Аксенова, а Роберта Стивенсона, то есть населенный и «докторами ливси», и «капитанами смоллетами», и «долговязыми джонами сильверами». Подобно сейнерам крупных советских рыболовецких флотилий, острова российской территории — корабли ЧФ — прижимаются к «матке» — мелководной и изрезанной береговой линии Крыма. А Крым между тем уже не российский! Если помните, в начале 1990-х лощеные московские политологи немало кричали о том, что, по сути, Черное море является «бутылкой с запаянной горловиной», что материальная база ЧФ — ниже всякой критики, что России давно пора покинуть рыжий волошинский Коктебель и использовать Крым исключительно в качестве курортной зоны. Они так кричали. А между тем неотвратимый Молох тотальной автономизации постсоветского пространства (вот она, истинная восточнославянская лихость: приватизировать — так до последней пуговицы на кальсонах; что там условные административные границы!) с неотвратимостью центрифуги вытолкнул Украину в стан геополитических оппонентов РФ. А Россия все тянется и тянется в Западную Европу. Как тянется? Быть может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что в сложившихся условиях Россия с неизбежностью окажется вовлечена в Балканский кризис и вообще станет одним из игроков на средиземноморском политическом пространстве. А что же Украина? А вот с Украиной будут происходить удивительные метаморфозы!
Прежде всего вполне очевидно, что с избранием Сочи местом проведения Олимпиады-2014 туристическое значение Крыма будет неуклонно снижаться. И в самом деле: если и сегодня зажиточные россияне предпочитают курортам Крыма пляжи турецкой Анатолии, то что же случится, когда совсем рядом, на берегу того же Черного моря, вырастет новая туристическая база мирового класса? Понятно, что доходы от крымского туризма, и без того капающие сегодня в киевскую казну без году неделя, со временем превратятся в ручеек, образно описанный в известной песне Владимира Высоцкого. Доходы и Киева, и крымчаков упадут. А вот значение Крыма как стратегической базы ВМФ, наоборот, будет возрастать. Да, в соответствии с имеющимися соглашениями к 2017 году ЧФ РФ должен переместится из Крыма в Новороссийск. При этом ЧФ, безусловно, останется второй по мощи (после турецкого флота) военно-морской группировкой в этом регионе.
И даже вполне умозрительная сегодня перспектива вступления Грузии и Украины в НАТО (то есть объединение в рамках НАТО флотов Украины, Грузии и Турции, что само по себе выглядит историческим нонсенсом) вряд ли способна оказать радикальное влияние на сложившийся к настоящему моменту баланс сил.
А вообще на территории Украины сегодня происходит интереснейшая геополитическая игра. С обретением Украиной государственной независимости так называемая пограничная зона — зона военно-политической игры и потенциальных военных конфликтов — объективно переместилась на ее территорию. Но с точки зрения чистой геополитики (если, конечно, бывает такая) Украина сегодня — как Средняя Азия в эпоху борьбы с басмачеством. И дело здесь в следующем.
С перемещением геоэкономических интересов РФ в Южную Европу (конкретно — с заключением соглашения по «Южному потоку») Украина как бы выпала из сферы непосредственной экономической востребованности российского бизнеса. И в самом деле, что современная Украина способна предложить на российском рынке? Конфеты киевского объединения «Конти» (бывший владелец Борис Колесников)? Замечательную украинскую водку? Бархатное пиво «Сармат»? Металлолом Рината Ахметова (при этом очевидно, что после присоединения Украины к ВТО эти груды хлынут рыжим потоком на Запад)? Донецкий уголь (более калорийный и несравнимо более дорогой, чем кузбасский)? Украинских проституток и гастарбайтеров? Украина никогда не избавится от энергетической зависимости от России. Это — непреложный факт. Украина всегда будет пребывать в зоне российского культурного влияния. Причем несмотря на самые грозные указы киевских властей и ангажированного «западенцами» украинского Минкульта!
Для России сегодня основная игра начинается на Балканах. И объективно, в силу навязанной Киеву роли «пограничной зоны» между европейской и евразийской геополитическими платформами, Украина может оказаться заложницей в этой игре.
И Россия, и Европа сегодня заинтересованы в бесперебойном транзите углеводородов без украинских посредников, то есть по дну Черного моря. Надводную часть этого газопровода и призван, по сути, охранять российский Черноморский флот. А вот стратегически… Стратегически Россия уперлась в проблему Косово. И это действительно ключевая и очень болезненная для РФ проблема. Дело в том, что Косово является идеальной базой для нанесения ударов по целям на Ближнем Востоке. Ударная группировка США (а по некоторым экспертным оценкам, после передислокации войск из Афганистана и Ирака ее численность может достигнуть
300 тысяч человек) оказывается задействованной на всех южных путях поставок энергоресурсов в Европу, идущих как с Ближнего Востока и Закавказья через Турцию и Суэцкий канал, так и проходящих через Болгарию и Балканы из России. То есть в случае, если энергопоставки с Ближнего Востока не удастся полностью разрушить на выходе, то их всегда можно будет добить на входе в Европу. А заодно и энергопоставки из России. С точки зрения геоэкономики это — очень крупный куш. Такой куш, ради которого Штаты легко переступят не только через международное право и пойдут на риски возрождения унылого сепаратизма в Бретани, Шотландии, Ирландии, Каталонии, Сицилии, на Корсике, в Северной Италии, Фландрии и пр., но и через груды трупов косовских сербов и албанцев.
