Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 163

- Архитектура нашего решения имеет чёткую многоуровневую структуру, которая даёт возможность производителям предоставлять разработчикам приложений доступ только тому функционалу системы, который они считают необходимым, — отметил Минкевич. — Профили описывают форматы данных и поведения системы на каждом из уровней. Есть профили данных, которые описывают различные форматы (MP3, MPEG2 и т.п.). Есть профили сервисов, например remote audio, которые, в свою очередь, используют определённый набор профилей данных. С помощью этого конструктора можно легко собирать приложения, а для производителей систем также легко расширять возможности устройства.

Главная причина, по которой вообще возникает разговор о формировании стандарта, — это сугубая экономика, естественно: разработка новых продуктов для высокофрагментированных платформ для разработчиков представляет разновидность китайской пытки. Не говоря уже о том, какие временные и финансовые ресурсы это может занимать. Сейчас у всех перед глазами стоит негативный пример — ОС Android, с одной стороны, самая популярная в мире, с другой — слишком фрагментированная. Из-за того, что каждый производитель мобильных устройств подстраивал эту систему под себя, как правило, блокируя пользователям возможность обновлять прошивки, давно устаревшая версия Android 2.3 до сих пор остаётся самой популярной в мире (актуальной является версия 4.2). Разработчикам приложений приходится иметь в виду и старые, и новые версии тоже.

Кстати, несмотря на это, Android проникает и на рынок головных устройств (как это ни странно). Сейчас самой популярной системой для бортовых компьютеров автомобилей является операционная система реального времени QNX, но, как говорит Минкевич, её доля в последнее время существенно сократилась: набирают популярность Linux и всё тот же Android, также уже достаточно большой процент рынка у Microsoft Automotive на базе WinCE (прежде всего за счёт того, что последняя используется Ford в платформе SYNC).

Разработки стандарта ведётся в рамках индустриального альянса GENIVI, который активно поддерживает большинство европейских производителей, включая BMW и Daimler. Luxoft, по словам Минкевича, также является активным участником альянса.

Вопрос к автолюбителям: возможно ли в ваших машинах подсоединять мобильные гаджеты к головным устройствам и пользуетесь ли вы этими возможностями?

К оглавлению

Опубликовано 04 марта 2013

На февральской конференции Google Solve for X бывший сотрудник Lockheed Martin выступил с неожиданным заявлением. Он объявил, что команда учёных под его руководством близка к эффективному решению одной из самых сложных задач современной физики – запуску и поддержанию управляемой реакции термоядерного синтеза (УТС). Более того, группа исследователей намеревается к 2017 году построить прототип компактного реактора мощностью 100 МВт — смотрите видео.

С презентацией выступил Чарльз Чейз (Charles Chase), работавший в должности инженера и руководителя отдела в департаменте перспективных разработок Lockheed Martin. Секретное бюро официально именуется Advanced Development Project division. В мире оно больше известно под странным названием Skunk works, которое получило в шестидесятых годах из-за увлечения сотрудников юмористическим комиксом о тайне рецепта самогона из скунсов. Бюро даже обзавелось соответствующей эмблемой, которую можно увидеть на всех слайдах.

Несмотря на шутливое название, в стенах бюро разрабатывались весьма серьёзные проекты. Среди них — стратегический сверхзвуковой разведчик SR-71 Blackbird, тактический ударный самолёт F-117 Night Hawk, БПЛА RQ-170 Sentinel, десяток других летательных аппаратов с технологией «Стелс» и судно Sea Shadow.

Чарльз Чейз окончил Калифорнийский университет в Беркли. В 1985 году он стал выпускником факультета электроники и вычислительной техники, а с 1986 по 2004 год работал на Lockheed Martin. В настоящее время он является сооснователем частной компании CBH Technologies, но в ходе презентации его и называемые им разработки продолжали отождествлять с Lockheed Martin.

По словам Чарльза, пытаясь решить проблему УТС, физики полвека двигались не в том направлении. Он считает, что у токамаков нет будущего, и с большим сомнением отзывается о проекте ITER.

В то же время предлагаемый им альтернативный подход описывается лишь в самых общих чертах и вызывает куда больше сомнений. Во вступлении упоминается о том, что до сих пор 1,3 млрд. людей в мире не имеют постоянного доступа к электроэнергии. К 2050 году существующие потребности удвоятся, что приведёт к строительству тысяч новых электростанций, топлива для которых не хватит.

От драматической части Чарльз переходит к оптимистической. На слайде демонстрируется хорошо известная реакция ядер дейтерия и трития, приводящая к образованию ядра гелия и свободного нейтрона.

Проблема наведённой радиоактивности от нейтронного излучения при этом не просто замалчивается – докладчиком декларируется нулевой уровень выбросов и полное отсутствие радиационной опасности.

Принцип работы описывается туманно. Упоминается радиочастотное облучение дейтериевого газа и тритий, источником которого служит литий. Энергетический выход реакции оценивается в 17,6 МэВ (справочная величина). Однако Чарльз продолжает рассуждать так, как будто благодаря его установке почти вся эта энергия оказывается в распоряжении потребителя. Он даже называет конкретные сроки, когда «практически неисчерпаемый» источник энергии будет массово доступным.

Между тем для запуска реакции (равно как и для её поддержания) изначально требуется значительное количество энергии. Чтобы итоговый баланс был положительным, должны соблюдаться как минимум три главных условия. Необходимо достижение высокой температуры плазмы (более 100 млн K), способность удерживать её достаточное время в состоянии сверхвысокой плотности и техническая возможность утилизировать выделяющуюся энергию.

О первых двух условиях Чарльз говорит только то, что в новом реакторе используется другая конфигурация магнитного поля. В чём именно она другая? Чем она лучше таковой у токамаков и стеллараторов? Нет ответа. От третьего условия докладчик и вовсе отмахивается, ссылаясь на классические методы утилизации тепловой энергии. Мягко говоря, они не слишком эффективные.

Критикуя токамаки, Чарльз использует устаревшие данные и не упоминает об открытой в 1982 году H-моде. В режиме «высокой моды» (Париж здесь ни при чём) потери энергии на токамаках уменьшаются в два раза и более. Подобный режим работы стеллараторов даёт выигрыш лишь на треть, а каковы результаты команды Чейза?

Удивляет готовность докладчика называть конкретные значения и сроки без указания того, как вообще они были рассчитаны. К примеру, на слайде показывается грузовик с установленным на него реактором мощностью 100 МВт. Это иллюстрация уровня «Футурамы». На следующем слайде фиолетовое пятно подписано как «Эксперимент T4. Новая конфигурация магнитного поля».

Устно Чарльз комментирует, что это — часть камеры диаметром около метра и длиной два метра (пробкотрон?), в которой «можно увидеть плазму». При изрядной доле фантазии в этой абстракции можно увидеть вообще всё, что угодно.

Уверенность в создании работающего прототипа уже через четыре года и выходе на промышленный уровень ещё через десять лет подразумевает высокую степень готовности проекта к настоящему времени. Обычно о ней можно судить по множеству научных публикаций, выдержавших серьёзную критику со стороны коллег.

По статьям разных лет можно отследить постепенный прогресс лабораторных исследований и эволюцию опытной установки. Всё это есть у критикуемых в презентации токамаков и проекта ITER, но отсутствует у «эксперимента Т4» Чарльза Чейза. Насторожиться заставляет уже тот факт, что выступление перед широкой аудиторией было сделано до обсуждения с положительным результатом в научных кругах.

К оглавлению