Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 193

Название IGZO указывает на использование оксидов индия, галлия и цинка в качестве полупроводникового материала для изготовления прозрачных тонкоплёночных транзисторов. Они считаются совершеннее существующих из-за более высокой подвижности электронов. Это свойство позволит добиться создания пикселей с уменьшенными размерами и временем отклика.

Технология IGZO-TFT была разработана десять лет назад группой профессора Хидео Хосоно в Токийском технологическом институте при поддержке Агентства по науке и технике Японии. Первоначально предложенная кристаллическая модификация была заменена в 2004 году аморфной. С ней подвижность электронов активного слоя жидкокристаллических дисплеев повысилась в 40–50 раз по сравнению с аморфным кремнием. 

Развитием концепции IGZO-TFT долгое время занималось подразделение Hitachi displays. Три года назад его сотрудники представили на CEATEC 2010 свой прототип такого дисплея с разрешением 730×920. Затем технология была лицензирована для использования компанией Sharp в 2011 году. В настоящее время она оценивается как одна из самых перспективных для развития производства дисплеев любого назначения, включая классические TFT-матрицы и OLED-модули.

К оглавлению

Опубликовано 01 октября 2013

В мире науки едва ли найдётся другой эксперимент, сравнимый по величине с экспедицией марсохода Curiosity. Эта «лаборатория на колёсах» работает в интереснейшем районе Красной планеты уже год — и равных ей по функционалу, важности и потенциалу поставленных задач, интересу общественности попросту нет. Но больше того: Curiosity лично мне представлялся и уникальным примером научного интернационала: к его постройке приложили руку учёные из разных стран — и результаты, которые сейчас получает NASA, эксплуатирующее ровер, по праву принадлежат всем нам (да-да, в том числе и нам, россиянам; мы тоже внесли свой вклад, но об этом позже). Однако случившееся в последние дни бросило тень на этот чистый образ. В проекте оказались замешаны деньги, личные и национальные интересы, и сейчас вокруг него разрастается скандал, сопоставимый с тем, что гремел минувшей зимой вокруг недоброй памяти Аарона Шварца.

В скандале этом, не считая самого вездехода, три действующих лица. Первое — Национальное управление по воздухоплаванию и исследованию космического пространства, NASA. Оно посадило Curiosity (так именуют вездеход; полное официальное название проекта — Mars Science Laboratory, MSL) на Красную планету и теперь руками сотрудников MSL Science Team принимает поток информации от ровера (если забыли, как это было, вот эмоциональный отчёт о посадке: «какие-нибудькогда-токогда-тоЗачем Америке Марс? И нужен ли он нам?»). Среди последних результатов — неожиданно высокое содержание воды (2% от массы) в марсианском песке: если я правильно перевёл из имперских единиц в метрические, нагрев кубометр грунта, можно получить почти 27 литров воды. Находка эта, конечно, не так впечатляет, как окаменелости, бывшие живыми, но практически она даже более значима, ведь теперь одной серьёзной проблемой для марсианских поселенцев будет меньше. Да и для терраформирования Марса, если до него дойдёт, это столь же важно.

Второе действующее лицо — уважаемый журнал Science, в котором на прошлой неделе было опубликовано полдюжины статей, посвящённых всестороннему анализу марсианского грунта инструментами Curiosity. Статьи за подписями пёстрого коллектива авторов, среди которых заметное место занимают сотрудники различных подразделений NASA, а остальные поделены между опять-таки американскими вузами. В частности, именно в этих научных работах — фактически первых, основанных на данных Curiosity и прошедших рецензирование независимыми исследователями, — констатируется наличие в марсианском песке практически полезных концентраций химически связанной воды. Плюс масса нюансов, ранее не публиковавшихся. Вероятно, человека с улицы эти статьи не заинтересуют, но астрономам-любителям, а тем более — представителям профессионального научного сообщества они к прочтению обязательны. Да вот незадача: прочесть их мы с вами не можем, точнее — не можем сделать этого бесплатно. Материалы выложены в платной секции Science, по двадцать долларов США за штуку.

И вот здесь в игру вступает третий участник — Майкл Эйзен, американский биолог, известный в том числе как сторонник «открытой науки», то есть науки без платных барьеров вроде того, за которым Science спрятал отчёты Curiosity. Эйзен, наткнувшись на ценник, пришёл в ярость и, заплатив за статьи, вопреки всем запретам и предупреждениям перепечатал их на собственном сайте. Он сделал это, отчётливо понимая, что нарывается на неприятности с поборниками «копирайта»: в памяти ещё свеж зимний пример Аарона Шварца, фактически сделавшего то же самое, попавшего за это под суд и убившего себя, возможно, из-за перспективы чрезмерно жестокого приговора (см. «Вор в законе Аарон Шварц»). Аргументация Эйзена проста: Curiosity «скушал» два с лишком миллиарда долларов только американских налогоплательщиков, стал для NASA одним из самых ярких успехов, подарив ему беспрецедентное внимание публики — и как NASA отблагодарило простых американцев за это? Опубликовав (ну или позволив опубликовать) ценнейшие материалы в платном разделе и на весьма суровых условиях — вроде использования только в личных и научных целях, с запретом на перепечатку без письменного разрешения AAAS (некоммерческая Американская ассоциация содействия развитию науки, издающая Science), и тому подобных.

Эйзен считает это совершенно неприемлемым по двум причинам. Во-первых, нравственной: NASA прекрасно известно, что публика следит за каждым манёвром Curiosity — и наживаться на этом стыдно. Эйзен не проводит аналогий, но, думается, это всё равно как если бы трансляцию первых шагов Нила Армстронга по Луне пустили только по платному каналу. Во-вторых, такая публикация противоречит законам США: поскольку собранные Curiosity данные и проделанная сотрудниками NASA работа оплачены государством, они «не могут быть объектом копирайта» (по выражению Эйзена; иначе говоря, не могут быть объявлены чьей-то собственностью, ибо уже являются общественным достоянием).

Эйзен уверен в своей правоте настолько, что даже поддался соблазну поёрничать: мол, публикую это, чтобы помочь NASA и журналу Science исполнить требование закона! И по крайней мере по состоянию на текущее утро репрессий не последовало. Лучше того, JPL сама разместила копии статей на своём сайте, правда, как и Science, с заметными ограничениями: для перепечатки требуется разрешение, копии предоставляются только для «персонального, некоммерческого» использования и т. п. Но всё это ещё не означает, что «антикопирайтная» выходка сойдёт Эйзену с рук и он не попадёт на скамью подсудимых по обвинению в воровстве, за что в числе прочего настрадался и приснопамятный Шварц (а ведь в числе украденных им работ наверняка тоже было множество выполненных на государственные гранты).

Дело в том, что дело очень, очень тёмное. В разгоревшейся с подачи Майкла дискуссии приняли участие и журналисты, и юристы, и учёные. И даже эта весьма подкованная публика не смогла прийти к общему мнению по ключевым вопросам: например, так и осталось невыясненным, кто должен или сможет преследовать Эйзена за перепечатку без спроса — журнал Science, авторы статей или Министерство юстиции.

Впрочем, пусть себе спорят, пусть сажают, если захотят, для нас происходящее ценно по-своему. Ведь, вообще говоря, у нас должен был бы отыскаться свой Майкл Эйзен, который вступился бы за честь российской науки и российских налогоплательщиков! В Mars Science Laboratory вложена заметная доля нашего с вами труда, наших денег. Во-первых, за атмосферу MSL вывела ракета-носитель Atlas-5 с двигателями НПО «Энергомаш». Допустим, это был чистый бизнес. Однако есть и аргумент номер два: один из ключевых инструментов для зондирующей разведки Марса — прибор под названием «Динамическое альбедо нейтронов» — был разработан, сконструирован и предоставлен NASA государственной корпорацией «Росатом», Институтом космических исследований РАН и Объединённым институтом ядерных исследований (международная организация, квартирующая в подмосковной Дубне). К слову, именно с помощью ДАН были получены первые свидетельства наличия воды в приповерхностном слое марсианского грунта (до метра глубиной) в концентрациях, сравнимых с теми, о которых речь шла выше.